Любая «серьёзная» наука должна кратко и чётко объявлять о том, что она изучает. Последовательно проделывается это так: вначале из окружающего мира (объективной реальности) выделяется необходимая часть этого мира, – её называют «объектом» изучения; далее, мы, в этой «необходимой части», можем уже изучать определённые связи и отношения [3], которые присущи всей этой части без исключения – и такое согласование объекта изучения и присущих ему «определённых связей и отношений» называется «предметом» изучения данной науки. Объект может находиться в разных местах. Например, при изучении магнитного поля Земли мы должны учитывать фактор расположения южного и северного полюсов, которые находятся в разных зонах. Понятие «объект» предполагает системный и структурный подход [3].
Просто трагикомичная ситуация сложилась в философии. Эта наука не может определиться со своим предметом изучения [6, с. 9]. В результате чего влиятельными фракциями идеалистического течения философии (например, неопозитивистами [4, с. 511]) ставится под сомнение ценность и значимость самой науки философии, подменяя философию другими науками, сбиваясь и оправдывая редукционизм. Трагедия этой науки заключается в том, что философское сообщество разобщено, где у каждого свой «критерий истины», нет общего понятийного фундамента, на котором можно о чём-то договориться. Комичность – в том, что одной из основных функций философии является разработка общей методологии познания и деятельности человека в окружающем мире. (Ранее приводилось сравнение с сапожником без сапог [1]). Не требуется большого ума в понимании того, что такая разобщённость порой полностью девальвирует (обесценивает) значимость и роль философской науки. Перед человечеством назрело много глобальных проблем, требующие незамедлительных радикальных решений и осмысленней от философов, а тут «наши» философы со своими «уникальными теориями» дают противоречащие друг другу рекомендации. Вот поэтому от них стали «отворачиваться». Но как объяснить такую деструктивную позицию в важном деле организации своей профессиональной и научной деятельности «любителей мудрости»? Обратимся к социальной философии. Здесь явно проявляется политическая и идеологическая составляющая этого раздела философии. Для любого государственного устройства чувствительными оказываются понятия «равенства», «справедливости», «эффективности социально-политического устройства» и другие, которые приобретают конъюнктурный характер, вынуждающий профессиональных философов идти на сделку в угоду правящей элиты. В советские времена речь шла о партийности философии, которая должна в целом отстаивать те или иные классовые интересы того или иного государства. Показательным и довольно распространённым считается сравнение средневековой философии со «служанкой богословия».
В статье «О необходимости принципиальных соглашений между философами» проводилась последовательная линия по выходу из создавшейся ситуации. Предлагалось на основе разработок в метафилософии упорядочить, в первую очередь, понятийную базу самой философии, её разделов, законов, методов исследований, научного обоснования, критерия истины. Основные организационные идеи, связанные с метафилософией, были предложены в статье [2]. Если рассмотреть этимологию слова «метафилософия», то слово «мета» обозначает «после», «за пределами». В результате получается «за пределами философии». Впервые понятие «метафизика» ввёли «в 1 в. до н. э. как обозначение части философского наследия Аристотеля и буквально означает «то, что следует после физики». Сам Аристотель называл этот, по его убеждению, важнейший раздел своего философского учения «первой философией», исследующей якобы высшие, недоступные для органов чувств, лишь умозрительно постигаемые и неизменные начала всего существующего, обязательные для всех наук [4, с. 277]». С нашей точки зрения точнее было бы её назвать «внутренней философией» или «интровертной философией» – «повернутая внутрь философия». И всё же, останемся в рамках традиционного названия этого раздела философии. Какова содержательная сторона метафилософии? Оказалось, что содержание понятия «метафилософии» было пустым! Здесь почти ничего не разработано: есть только название нового раздела философии, незначительные намёки и ссылки на метаматематику [4, с. 276], метатеорию [4, с. 277] и металогику [4, с. 276], которые, в свою очередь, уже как-то разработаны. Например, в металогике разрабатываются вопросы теории доказательств, определимости понятий; в метаматематике – непротиворечивости и полноты; в метатеории – способы введения новых понятий и доказательства её положений. Все требования, которые были подчёркнуты в предыдущем предложении, легли у нас в теоретическую основу метафилософии! После оглашения «требований» явным становится методологическая сущность предмета метафилософии. А вот практическое применение этих «требований» в метафилософии нами было совершено по-своему, то есть независимо от того, кто разрабатывал эти требования для метаматематики, металогики и метатеории. Например, требование «теории доказательств» проводится так, как это проделывается в вузовском учебном предмете «основание математики». Суть теории доказательств. Любое утверждение для объекта изучения должно подчиняться или сводиться к основополагающим принципам, аксиомам, постулатам или законам. И если утверждение не подчиняется «основополагающим принципам», то утверждение считается неверным и его отбрасывают в большинстве случаев. (В математике строгое доказательство предполагает доказательство через необходимость и достаточность). В свою очередь, система принципов, аксиом, постулатов и законов сами по себе являются недоказуемыми и должны подчиняться условиям непротиворечивости и полноты. То есть, любое другое утверждение в рамках данного объекта и предмета изучения либо выводится (в смысле доказательства) из этой системы, либо противоречит. Полнота «системы» предполагает невозможность пополнения её ещё одним «недоказуемым» утверждением. Предлагается ознакомиться с процессом использования «требований» для метафилософии [7], но показано это для педагогики, когда в арсенал педагогики в качестве категории вводили понятие «информации». Очень много нареканий у нас вызывает в философии рассматриваемые ею соотношения между «родом» и «видом» в построении категорий. «Большую заслугу в разработке философских категорий принадлежит Аристотелю. Уже для него проблема категорий выступила как проблема соотнесения содержания высказываний о некотором сущем с самим этим сущим. С его точки зрения, в высказываниях связываются понятия («роды» и «виды»), выражающее общее в предметах, и только с их помощью мы понимаем друг друга, когда говорим о единичных предметах [4, с. 191]». Но почему-то, в историческом аспекте развития философской теории, положение о родовом и видовом требовании [2] при построении категорий было утеряно философами. И, такая, казалось бы, «мелочь», упущение по сути, приводила всё здание философии к беспорядку, путанице, хаосу – аналог Вавилонского «творения». Подобный «хаос» нами был обнаружен в педагогической и психологической науке. Согласно методологическим функциям философии (предложены в статьях [12], [13] и [14]) общие рекомендации были использованы для решения насущных проблем уже частных наук. (В статье [13] были предложены гипотезы, суть которых – основополагающие принципы, аксиомы, постулаты и законы). А вот математики, у которых объект изучения такой же, как и у философов (объективная реальность, действительный мир, природа, Вселенная – синонимическое перечисление), избежали этот хаос. Да, у них наблюдался период романтизма в 17 – 19 веках, особенно когда стали осваивать дифференциальные и интегральные исчисления, позже – неевклидову геометрию. Теория росла как на дрожжах, математика дробилась на множество направлений, разделов [8], [9]. Казалось бы, – вот почва для расцвета ложных и вредных направлений, софизмов в данной науке… В первой трети 20 века, в основном, усилиями немецкого математика Давида Гильберта, были разработаны основания математики, им же и был введён термин «метаматематика». Обнаружилось, что математики каким-то не мысленным способом избежали множества ложных «подводных течений» в теории. Как им удалось столь чудесным образом преодолеть все препоны своего роста и развития и выйти сильной и окрепшей? Категоричный ответ – с помощью формальной логики! Два крупнейших математиков конца 19 и начала 20 веков, Анри Пуанкаре и Давид Гильберт, однозначно высказывались по этому поводу. Если Гильберт несколько превозносил роль и значимость формальной логики в обосновании математики, то его теорию существенно ограничили работы логика, математика и философа математики Курта Гёделя. Суть ограничения, введённого Гёделем, состояло в том, что невозможно было аксиоматизировать всю математику до абсолютной полноты, так как принципиально нельзя доказать непротиворечивость и логическую полноту арифметики натуральных чисел (из логической полноты арифметики натуральных чисел следует полнота всей математики!). Почему мы столь щепетильны в проблемах, казалось бы, сугубо логических и математических? Дело в том, что проблема «непротиворечивости и логической полноты любых формализованных систем», транслируя на философский язык, – это проблема соотношения основополагающих принципов, аксиом, законов и т.д. и критерия истины! Если математики и логики аккуратно и последовательно разрабатывают свою теорию, тщательно «огораживая экстремальные явления», то «наши» философы ещё не дозрели для постановки этой проблемы!
В отличие от сугубого логиста от математики, Давида Гильберта, Анри Пуанкаре принадлежал к интуиционистам. Для Пуанкаре интуиция должна поставлять новые идеи в математику (в том числе и аксиоматику), а формальная логика должна доказывать или обосновывать их! Всё это приемлемо и для философов! Известно, что и Спиноза и Декарт «стремились построить философию на основе безусловно достоверных исходных положений. Образец достоверности и строгой доказательности Спиноза видел в геометрии с её аксиомами и строгой дедукцией теорем. Поэтому главный свой труд – «Этику» Спиноза изложил так называемым геометрическим методом. В начале «Этики» излагаются определения, далее формулируются аксиомы, а затем на основании этих определений и аксиом доказываются теоремы. При этом аксиомы трактуются как положения, истинность которых усматривается интуитивно. Все остальные истины следуют из аксиом и определений как из своего логического основания [10, с. 168]». Пожалуй, выделенный чуть выше жирным шрифтом текст – это прямая инструкция к действию, преподнесённая в лапидарной форме. А если теперь эту «инструкцию» соотнести с установками великих математиков-универсалов Пуанкаре и Гильберта, то сразу же выявляются актуальные задачи для всех философов! Всё это было изложено в статье [1]. Конечно, одновременно должна решаться и проблема обоснования теории философии – требование времени. И только построенная соответствующим образом метафилософия способна решать эти задачи!
В перспективе, любая наука должна опираться и на математику и на философию. Эти науки уже на начальном этапе обязаны наделяться исследованием достоверности явления (истинности) – принципиальная мировоззренческая позиция, вероятным исходом получения нужного результата, смыслом, перспективой, стратегией развития, мерой безопасности и другим. Стихийно, в той или иной мере, подобные требования проводятся многими науками. Подключение философии к такой работе было бы абсолютно естественным и очень полезным для всей Науки начинанием! Необходимо поднять научный статус философии. Но философия «болеет». И факт «внутренней болезни» должны признать всё философское сообщество! Далее – «диагноз и лечение». Так вот, метод «лечения» нами предлагается осуществлять через разработки метафилософии. Этот раздел философии вполне оформился, как корректное научное направление. После решения обозначенной актуальной проблемы философии, это направление должно работать в «штатном», спокойном режиме.
Особо следует подчеркнуть роль и значимость в становлении метафилософии формальной логики. (Начало её, логики, было положно трудами того же Аристотеля, разработавшего силлогистику.) Помимо Аристотеля, в становлении уже аппарата философских категорий, приняли активное участие Кант и Гегель. А вот качественный анализ философских категорий был предпринят В.И.Лениным в его работе «Материализм и эмпириокритицизм». «Усилившиеся интегративные тенденции в современной науке привели к весьма характерной черте её понятийного аппарата, к возникновению так называемых общенаучных понятий и категорий. Ранее понятия весьма чётко делились на две группы: философские и частнонаучные; сейчас же появилась необходимость специального вычленения особого вида понятий – общенаучных» [5, с. 139]. «Универсальные философские категории являются предельным содержательным обобщением данных всех наук, и в силу этого они являются узловыми пунктами, методологическими ориентирами любой частной науки. Общенаучность философских категорий считается очевидной, неслучайно само деление категорий на философские и частнонаучные неявно подразумевает, что первые и есть общенаучные» [5, с. 140]. В философском словаре [4, с. 192] находим: «Основным принципом построения системы категорий является единство исторического и логического, движение от абстрактного к конкретному, от явления к сущности». Так вот, ключевым в построении системы категорий является логическая составляющая, позволившая нам через простой логический механизм (формирование понятий через ближний род и видовое отличие [11, с. 35]) по отношению к объёмам понятий распределять категории на две группы: онтологические (относящиеся к общей философии – по рекомендации Филиппова Л.И.) и эпистемологические (относящиеся к теории познания – по рекомендации Филиппова Л.И.)… Для ясного понимания, сравнения, выявления соподчинений понятий и других действий с понятиями мы воспользовались кругами Эйлера-Венна. В теории философии разом устраняется беспорядок, становится прозрачной структура построения всей конструктивной Науки. И если в онтологии закладываются основы, фундамент, для всей философии (здесь максимально устраняется политическая и идеологическая составляющая), то в эпистемологии возможны разные подходы, течения, вариации. Между онтологией и эпистемологией устанавливается такая естественная взаимосвязь, какая устанавливается между целым и её частью! Можно считать неслучайным выработкой нами новых законов философии. Во-первых, новые законы непротиворечивы и носят дополнительный согласованный характер к законам, выработанных ещё Гегелем (соблюдается принцип полноты); во-вторых, они позволяют решать внутренние актуальные проблемы самой философии.
Предметом изучения метафилософии является внутренняя структура онтологии и получения из неё разных конструктивных философских систем, а так же универсальная методологическая общенаучная база и обоснования философии и других наук.
Пояснения к определению. «Внутренняя структура» позволяет собрать в онтологии все наиболее общие понятия (категории), общие философские законы. Менее общие понятия, но выводимые из онтологических, как части, полученные от целого, мы предлагаем собрать в эпистемологии – явно логическая процедура. Ранее [2] нами были показаны реальные варианты построения и других конструктивных философских систем. В основу «универсальной методологической общенаучной базы и обоснования философии и других наук» мы предлагаем «требования», изложенные в металогике, в метаматематике и в метатеории.
Так вот, все решения, принятые всеми без исключения философами по поводу онтологии посредством изучения её с помощью метафилософии, должны лечь в основу неукоснительного выполнения! Но такие «решения» необходимо принимать на авторитетном форуме философов – путь долгий и болезненный, но – необходимый. Как следствие, амбициозные цели, поставленные нами, вполне выполнимы – к ним мы и призываем идти каждому философу: по степени вовлечённости в исследования разных научных дисциплин философия должна приближаться к математике. Под внешним кризисом философии нами понимается её слабая востребованность другими науками. Повсеместно в «мире» наблюдаются принятия ошибочных стратегических решений, например, в науке, в образовании, в политике, в развитии. Только разрешив внутренний кризис, мы сумеем разрешить внешний!
Библиографический список
- Филиппов Л.И. О необходимости принципиальных соглашений между философами // Гуманитарные научные исследования. 2014. № 5 [Электронный ресурс]. URL: http://human.snauka.ru/2014/05/6520.
- Филиппов 2013 – Филиппов Л.И. Исследование философских категорий методами формальной логики. Основы метафилософии. Новые требования к критерию объективной истины. Информация и «слабая энергия». //Гуманитарные научные исследования. – № 5 Май 2013 [Электронный ресурс]. URL: human.snauka.ru/2013/05/3165
- Филиппов Л.И. Новые законы философии // Гуманитарные научные исследования. 2017. № 4 [Электронный ресурс]. URL: http://human.snauka.ru/2017/04/23494 (дата обращения: 29.09.2017).
- Фролов 1987 – Фролов И.Т. Философский словарь. – М.: ИПЛ, 1987. – 590 с.
- Урсул 1981 – Урсул А.Д. Философия и интегративно-общенаучные процессы. – М.: Наука, 1981. – 367 с.
- Ракитов А. И. Философия (основные идеи и принципы). – М.: ИПЛ, 1985. – 368 с.
- Видеохостинг «ютуб» в Интернете (www), далее запрос: «проект информационная педагогика 3».
- Клайн М. Математика. Потеря определённости. – М.: Мир, 1984. – 448 с.
- Клайн М. Математика. Поиск истины. – М.: Мир, 1988. – 295 с.
- Иовчук М.Т., Ойзерман Т.И. Краткий очерк истории философии.- М.: Мысль, 1967. -790 с.
- Гетманова А.Д. Логика. – М.: Новая школа, 1995. – 415 с.
- Филиппов Л.И. Физиологический аспект гносеологии и психологии. ( Часть 1) // Гуманитарные научные исследования. 2014. № 3 [Электронный ресурс]. URL: http://human.snauka.ru/2014/03/6177 (дата обращения: 29.09.2017).
- Филиппов Л.И. Физиологический аспект гносеологии и психологии. (Часть 2) // Гуманитарные научные исследования. 2014. № 4 [Электронный ресурс]. URL: http://human.snauka.ru/2014/04/6519 (дата обращения: 29.09.2017).
- Филиппов Л.И. Стратегия рационального обучения в педагогике // Гуманитарные научные исследования. 2014. № 12. Ч. 1 [Электронный ресурс]. URL: http://human.snauka.ru/2014/12/8765 (дата обращения: 29.09.2017).