Победа на выборах 1976 г. Квебекской партии ознаменовала cобой начало качественно иного периода в языковой политике провинции. Новое правительство Рене Левека продолжило  реформы Тихой революции 60-х гг. не только в языковой сфере, но и социально-экономической. Правительство  строило свою языковую политику, руководствуясь своими идеалами о суверенитете. Теперь франкофонное большинство составляло 54% всего электората. Не будучи связанным ни англоговорящим электоратом, ни экономической элитой, первое правительство Квебекской партии поставило перед собой задачу утвердить доминирование французского языка в Квебеке, сделать его настолько же французским, насколько английским было Онтарио. С этих пор французский язык должен был стать больше, чем средством коммуникации: он должен был стать языком образования, торговли, рабочим и деловым. В 1977 г. накануне принятия Хартии французского языка правительство Квебека в своем политической послании напомнило основные положения и выводы различных исследований и докладов, касающихся языковой ситуации в Квебеке, в частности, выводы Комиссии Жандрона о том, что в Квебеке английский язык является деловым языком, тогда как французский является языком мелких предпринимателей и малых доходов, тенденцию иммигрантов интегрироваться в англофонное сообщество. Кроме того, базируясь на различных демографических исследованиях, в политическом послании указывалось на сокращение франкофонного населения за пределами Квебека. Чтобы попытаться исправить сложившуюся неблагоприятную для французского языка ситуацию, нужно было применить «шоковую терапию», каковой оказалась Хартия французского языка, больше известная как Закон 101 [2], вполне вписывающийся в основную стратегию ревалоризации статуса французского языка, намеченную предыдущим законом 22, который был дополнен и усилен положениями Хартии  французского языка.

Стратегия этого закона базировалась на четырех основных принципах, направленных на решение затянувшихся проблем.

1. Препятствовать процессу ассимиляции и миноризации франкофонов. Именно с этой целью был принят закон 101: полностью закрыть доступ иммигрантов и франкофонов в англоязычные школы. Эта мера отвечала твердому стремлению правительства показать, что первым сообществом франкофонов является Квебек, а не Канада.

2. Обеспечить социо-экономическое доминирование французского языка. Элементарная социальная справедливость предписывала предоставлять франкофонам рабочие места в соответствии с их языковым представительством внутри квебекского общества. Отсюда – многочисленные меры, направленные на предоставление франкофонам приоритетного права на руководящие должности в сфере экономики, занимаемые ранее англофонами, а также на представительство в административных советах, руководстве предприятий, участие в политике предприятий по найму. Закон фиксировал также условия и нормы офранцуживания (francisation) в сфере внешней и внутренней коммуникации: владение навыками разговорного и письменного языка было обязательным, для нарушителей же были предусмотрены санкции. И, наконец, францизация  имплицировала генерализацию французского языка в терминологии, школьных учебниках, каталогах и т.д. То есть совершенно обычная практика в области языковой политики любой страны.

3. Осуществлять утверждение французского фактора. Законодатели исходили из постулата о том, что 80% населения Квебека говорят на французском языке. Соответственно, этот язык должен стать единственным официальным языком нации и главным фактором объединения всех квебекцев. Этот народ состоял из франкофонного большинства и нескольких национально-языковых меньшинств: 10,9% англофонов и 6,6% аллофонов, родным языком которых является иной, нежели французский или английский, язык. Следовательно, большинство должно иметь больше прав. Осуществить утверждение французского фактора означало придать французскому языку статус языка межнационального общения для всех квебекцев. Поэтому Квебек должен был представлять «французское лицо» на афишах, в рекламе; особенно это касалось Монреаля, который претендовал на звание второго франкоговорящего города в мире. Как сказал бывший президент Совета по французскому языку Мишель Плурд: «Квебек – это французский язык. Французский язык является общим языком для всех квебекцев: франкофонов, англофонов, аллофонов. Это язык, которым все квебекцы имеют право владеть, который все квебекцы имеют право знать и использовать. Вот фундаментальное правило нашего языкового обустройства: французский язык прежде всего, для всех» [1].

4. Равные права англофонов. Отказ от официального билингвизма не означал слепой унилингвизм. Квебекское законодательство принимало права других языков, то есть автохтонные языки и языковые ситуации в индейских резервациях Квебека Хартии не подчиняются и обладают правами юридического статуса. Руководствуясь историческим принципом, закон предоставлял широкие права англоязычному сообществу, сохранившему, таким образом, все свои права на законодательном уровне, в судах, на всех ступенях системы образования, в социальной и культурной сферах. Английский язык не только продолжал контролировать параллельную сеть различных институтов, но он продолжал также оставаться вторым обязательным языком во всех франкоязычных школах Квебека и использование его также являлось обязательным в случае необходимости, к примеру, на различных конгрессах и симпозиумах, спортивных соревнованиях, внешних связях и т.д.

Франкоквебекцы восприняли этот закон как историческое событие, которое полностью изменило правила сосуществования двух языков. В Квебеке говорили о том, что франкофоны Квебека использовали политическую власть в своих интересах. Если Квебеку удалось это сделать, то это потому, что, с одной стороны, Конституция Канады не закрепляла каких-либо положений, касающихся законов провинций в языковом плане, с другой стороны, Квебек представлял сильное меньшинство внутри канадской федерации; и, наконец, правительству Квебека удалось изменить «анормальную» ситуацию, направив билингвизм скорее на англофонное меньшинство, нежели на франкофонное большинство. Самой же главной темой откликов на закон явилось то, что «простой провинциальный» закон, принятый несуверенным государством, квалифицировался как настоящий подвиг, единственный в мире на тот период, поскольку несуверенные субъекты не часто рискуют защищать свой региональный язык в ущерб мажоритарному языку на национально-государственном уровне. Интересно отметить реакцию англоканадцев других провинций, не продемонстрировавших никакой солидарности с англоквебекцами и довольствовавшихся ролью пассивных зрителей, принимающих французский унилингвизм Квебека так же, как английский унилингвизм других провинций [1].

И по сей день Хартия французского языка остается центральным элементом языковой политики Квебека. Дополненный впоследствии различными регулирующими актами и положениями, этот закон позиционирует французский язык как «официальный язык Квебекского государства». Фундаментальным постулатом квебекской языковой политики является положение о том, что «…если французскому языку суждено выжить и расцветать на северо-американском континенте, то это может произойти только при условии обеспечения максимума шансов и защиты в Квебеке – единственной территории, на которой он является языком большинства населения [7].

С момента своего принятия Хартия французского языка имела благотворные последствия. Она придала, в частности Монреалю, “французское лицо” в коммерческой рекламе и публичных вывесках, она дала возможность потребителям получать услуги на их языке, благоприятствовала использованию французского языка работниками на предприятиях, стимулировала интеграцию иммигрантов во франкофонное сообщество. Наконец, Хартия подняла статус французского языка в Квебеке и обеспечила определенную культурную безопасность франкофонным жителям и жительницам Квебека [3]. Этот закон явился главным инструментом «нового завоевания» Монреаля франкофонами, которые были там, однако, мажоритарными, но которые, как сказал один американский историк, «должны были жить так, как если бы речь шла о британском городе, который по чистой случайности насчитывал несколько франкоязычных  граждан» [6, p.24-25]. Тем не менее, в борьбе за французский язык еще многое предстояло преодолеть, достигнутое же равновесие продолжало оставаться хрупким и уязвимым. Силы, доминирующие на языковом рынке Канады и Северной Америки, к которым добавляется экономическая глобализация и массированная интервенция коммуникационных и информационных технологий, которые способствуют укреплению статуса английского языка как глобального [5; 6]. И если, как полагает директор Секретариата по языковой политике Квебека Жак Гослен [4], Хартия французского языка позволила и позволяет еще в определенной степени сдерживать эти силы, она не может, тем не менее, ослабить их давление на французский язык в Квебеке. Именно поэтому этот закон столь необходим. Кроме того, существует общая проблема демоязыкового будущего франкофонов, которое, с учетом старения франкофонного населения и низким уровнем рождаемости, все более и более зависит от иммиграционных процессов и, в конечном итоге, от законодательных решений и языковой политики в целом.

1. Batsarov Z. La modernisation du Québec (1960-1981) [Электронный ресурс]. http:www.noungi.ru/E-LIBRARY/culture_EG/5_quebeck/8.htm.
2. La Charte de la langue française.  См. официальный сайт правительства Квебека. http://www.olf.gouv.qc.cf/charte/index.html.
3. Direction des communications du ministère de la Culture et des Communications // Rapport du Comité international sur la situation de la langue française. Gouverrnement du Québec. 1966. 230 p.
4. Gosselin J. La politique linguistique québécoise: perspectives historiques et juridiques. [Электронный ресурс]. http://www.presse-phrancophone.org/langue/rapport_qhebecgosselin.htm.
5. Fishman J.A.. The New Linguistique Order. Foreign Policy, 1999. 180 p.
6. Levine M.V. La reconquête de Montréal. – VLB Editeur, 1997. 354 p.

Все статьи автора «Закамулина Миляуша Нурулловна»