«ПОСЛАНИЕ ЛЕНКЕ» ТИМУРА КИБИРОВА КАК ОПЫТ ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНЫХ ВЗАИМОДЕЙСТВИЙ

Садченко В. Т.1, Домышева Ю.А.2
1Тихоокеанский государственный университет, г. Хабаровск, проф., зав. каф. русского языка и издательского дела, Доктор фил.наук
2Агропромышленный техникум рп. Хор, г. Хабаровск, преподаватель рус.яз. и литературы, Бакалавр фил.наук

Аннотация
Данная статья посвящена исследованию сложного лингвистического явления «интертекстуальности», являющегося одним из главных отличительных признаков литературы постмодернизма. Материалом для исследования послужили стихотворения известного поэта-постмодерниста Т. Кибирова. Цель исследования заключается в изучении взаимодействий интертекстов в границах единого постмодернистского текста, а также раскрытие интертекстуальных особенностей в контексте творчества Т. Кибирова, соотношения в нем долей современной массовой культуры и классической литературы ХIХ века.

Ключевые слова: антономазия, интертекстуальность, точечные цитаты, центонность


"THE MESSAGE LENK," TIMUR KIBIROV'S EXPERIENCE AS AN INTERTEXTUAL INTERACTIONS

Sadchenko V.T.1, Domysheva Y.A.2
1Pacific national University, Khabarovsk, Professor, head. DEP. Russian language and publishing, Dr. Phil.Sciences
2Agricultural College rp. Choir, Khabarovsk, Russian language and literature teacher, Bachelor of Phil.Sciences

Abstract
This article is devoted to the research of acomplex linguistic phenomenon of "intertextuality", which is one of the main distinguishing features of postmodern literature. Means of research are come out the works: poems of the famous poet-postmodernist - T. Kibirov. The aims of research is to define the interaction intertexts within the boundaries of the postmodern text and disclose intertextual features of creativity T. Kibirov, the ratio of its share in modern popular culture and classical literature of the nineteenth century.

Keywords: antonomasia, intertextuality, spot quotes, tsenton


Рубрика: Лингвистика

Библиографическая ссылка на статью:
Садченко В. Т. , Домышева Ю.А. «Послание Ленке» Тимура Кибирова как опыт интертекстуальных взаимодействий // Гуманитарные научные исследования. 2016. № 7 [Электронный ресурс]. URL: https://human.snauka.ru/2016/07/15831 (дата обращения: 21.02.2024).

Литература постмодернизма характеризуется повышенным вниманием к «чужому слову», особенно к цитатам. Поэты и писатели других литературных течений до постмодернизма также допускали в своих текстах оперирование чужими высказываниями, однако постмодернисты провозгласили интертекстуальность одним из основных принципов своего творчества в соответствии с их первым  философско-эстетическим постулатом восприятия «мира как текста».

Термин «интертекстуальность» возник в 1967 году, его предложила филолог-постструктуралист Ю. Кристева, которая выводит четкую формулу построения постмодернистского текста: цитата + цитата + авторская обработка = текст [4].

Поэзия Тимура Кибирова отражает одно из важнейших свойств постмодернизма – установку на интертекстуальность.

В  качестве  образца  специфичности  интертекстуальных взаимодействий в поэзии на рубеже XX–XXI веков избраны  фрагменты  стихотворения  Т. Кибирова «Послание Ленке», входящего в раздел 1990-го года «Послание Ленке и другие сочинения» [3]. Интертекстуальный заголовок является отсылкой к жанру послания, традиционного для русской классической лирики (П. А. Вяземский, В. А. Жуковский, И. А. Бродский и многие другие). На фоне высокой традиции подчеркивается разговорное «Ленке», что создает диссонанс между словом высокого стиля «послание» и разговорным «Ленке». Формируется зона  напряжения в подготовке читательского восприятия.

Эпиграф стихотворения как элемент интертекстуальности (согласно словарю А. П. Сковородникова [1]), воспроизводит фрагмент из «Капитанской дочки» А. С. Пушкина: «Тут вошла девушка лет  осьмнадцати,  круглолицая,  румяная,  с  светло-русыми  волосами,  гладко зачесанными за уши, которые у ней так и горели. С первого взгляда она не очень мне понравилась. Я смотрел на нее с предубеждением: Швабрин описал мне Машу, капитанскую дочь, совершенною дурочкою» [3, с. 101]. Прозаический эпиграф подготавливает  появление ритмически-организованной прозы кибировского текста, а его внутренняя неоднородность, связанная с феноменом двойного авторства  (Пушкин – Гринев), создает конфликт  между  традицией,  представленной  в  «Капитанской  дочке», и  потоком  интертекстуальных  импульсов,  следующих далее по тексту «Послания…». Пушкинский  эпиграф  подключает к тексту Кибирова темы родовой памяти, естественных, живых чувств и культа семьи, служит ключом к пониманию ряда реминисценций, связанных с романтизмом.

«Послание…» имеет разветвленную центонную структуру, в нем присутствует обличение и критика советского строя, что отвечает принципам концептуализма: «Только б хватило нам сил удержаться … среди девятого вала/ канализации гордой, мятежной, прорвавшей препоны/ и колобродящей семьдесят лет на великом просторе,/ нагло взметая зловонные брызги в брезгливое небо,/ злобно куражась…» [3, с. 203].

Центонная структура «Послания Ленке»  имеет вид «мозаики» из цитат и аллюзий самых разных типов и форм: точных и неточных, эксплицированных и лишенных авторской маркировки. Также в тексте присутствуют  целые ряды реминисцентных имен и названий с развернутыми парафразами, которые выполняют экспонирующую роль европейской романтической литературы: инструктор ГУНО, Врубели, Карлы Мооры, в наколках Корсар, Каин фиксатый, Алеко поддатый, наглый Мельмот, Карменситы, Манон и многие другие. Все они (от шиллеровского Карла Моора до байроновского Манфреда, от Карменситы до «Клеопатры бесстыжей») даны в ироническом и гротескном контексте, где трансформируются в антономазию (имя собственное переходит в нарицательное по сходным свойствам): «Вот вам в наколках Корсар, вот вам Каин фиксатый… <…> Здесь на любой танцплощадке как минимум две Карменситы, / Здесь в пионерской дружине с десяток Манон…» [3, с. 203].

В качестве отправной точки для авторских размышлений взята аллюзия из социально обусловленной фразеологии 70-х – нач. 80-х гг. XX в.: «развитой  романтизм»  («Здесь  развитой романтизм  воцарился,  быть  может,  навеки» [3, с. 102]).  «Развитой романтизм – развитой социализм», данная аллюзия дублируется автором в строке: «Здесь, где царит романтизм развитой, и реальный, и зрелый…» [3, с. 111], – каждое из определений сигнализирует об официозном словаре эпохи СССР.

Т. Кибиров насыщает текст и чисто литературными иллюстрациями к понятию «развитой романтизм», сжато представляет его истоки и последствия: от литературных практик Серебряного века к русскому и европейскому романтизму XIX века – наглядный случай обратной перспективы.

Следующие аллюзии заставляют вспоминать произведения и их авторов:  «Канарейкам  свернувши  головки,  здесь  развитой  романтизм воцарился…» [3, с. 101]. Был приведен парафраз революционно-романтической концовки стихотворения В. В. Маяковского «О дряни». Далее «Соколы  здесь, буревестники все в лучшем случае чайки» [3, с. 101] – аллюзия к ранним агитационным  романтическим  «Песням» А. М. Горького. Упоминание «чайки» отсылает к А. П. Чехову, его «декадентски-романтической» пьесе «Чайка».

А. А. Блок представлен в «Послании…» трижды: во-первых, через относительно  нейтральное  упоминание  об  одном  из  центральных  образов –символов вьюги; во-вторых – откровенно полемически – строкой, ведущей к поэме «Двенадцать» («Врет Александр Александрыч, не может быть злоба святою» [3, с. 108]);  наконец,  отсылкой  к  стихотворению  «На  железной  дороге» [6, с. 10].  В «Послании…» последнее звучит так: «После он (сосед по гостиничному номеру – И. Н.) плакал и пел – / как в вагонах зеленых ведется, / я же – как в желтых и синих – помалкивал»  [3, с. 109].

Следующая группа аллюзий связана с русской живописью: точечные цитаты о «Девятом вале» И. К. Айвазовском и о М. А. Врубеле. Введение имени  последнего  подготавливает появление  кульминационного  фрагмента, представляющего  собой  развернутый  парафраз  финала  известнейшего романтического стихотворения А. С. Пушкина «Демон». Сравнение призвано разоблачить традиции «развитого романтизма»: «Каждый буквально позировать Врубелю может, ведь каждый здесь клеветой искушал Провиденье, фигнёю, мечтою каждый прекрасное звал, презирал вдохновенье, не верил здесь ни один ни любви, ни свободе, и с глупой усмешкой каждый глядел, и хоть кол ты теши им  – никто не хотел здесь благословить ну хоть что – ни будь в бедной природе» [3, с. 105]. Пушкинский текст: «Неистощимой клеветою / Он  провиденье искушал; / Он звал прекрасное мечтою; / Он вдохновенье презирал; /  Не верил он любви, свободе; / На жизнь насмешливо глядел  – / И ничего  во всей  природе/ Благословить  он  не  хотел»  [7, с. 18].

Вся интертекстуальность «Послания…» утверждает мысль автора о роковой роли романтических традиций (романтико-героической и романтико-демонической)  в становлении советского социума, «развитого романтизма». Героическое и демоническое  деградирует; сам напряженно-возвышенный, серьезный язык романтизма перевоплощается у Кибирова в жаргон, вплоть до широкого использования обсценной лексики.

Таким образом, «Послание Ленке» является ярким примером текста, в котором сталкиваются три центонных ряда: первый ряд – эпиграф, аллюзии и точечные цитаты и антономазии, связанные с романтизмом; второй ряд, представленный точечными цитатами, – Ч. Диккенс, Г. Честертон, В. В. Набоков (американского периода) и Б. Л. Пастернак с его антиромантическими установками, – это ряд реализма, данный в качестве оппозиции первому; третий ряд служит оппозицией первым двум сразу – это ирония над советским официозом.

Второй важный постулат постмодернизма утверждает ориентацию текстов на массовое сознание, что заставляет постмодернистских авторов прибегать к текстовой эклектичности (использованию разностилевой лексики, вульгаризмов, дисфимизмов и т.д.). Однако использование интертекстов не позволяет постмодернистскому течению существовать лишь на уровне бульварной литературы. Интертекстуальность позволяет найти своего читателя и среди искушенных интеллигентов. В своих сборниках Т. Кибиров предлагает «искателям интертекстов» библиографии к сборникам, включающие именно те источники из всемирной литературы, которыми автор пользовался во время создания собственных произведений.

Проследим механизм работы интертекстов в других стихотворениях поэта. Поговорки, используемые Т. Кибировым в его произведениях, служат созданию эффекта народности: ««Так сказать, за что боролись,/ вот на то и напоролись!/ Кто кричал: «Доколь?!»/ Получи, изволь. («Как на реках вавилонских плакали жиды» 1998 г.); «Плесну я бензином! Гори – гори ясно!»; «Казак, не терпи, не терпи ничего, а то атаманом не будешь, не будешь!» – Терпи, казак, атаманом будешь! («К вопросу о романтизме»1989 г.), «Вот тебе, бабушка, Юрьев денек!» («Романс»1998 г.), «Гадом буду – не забуду…» («Сквозь прощальные слезы»1987 г.); «Если баба в сорок пять/ ягодка опять…»» [2].

Приближение к массовому сознанию осуществляется и за счет включения в текст «выкриков», состоящих из обрывков известных песен, фразеологизмов, словоформ, лишенных смысловой составляющей, и междометий: ««Капитан, капитан, улыбнитесь!»; «Ах, ты беса мэ, ах, Че Гевара!»; «Эванэвоэ! Caira! Caira!» «Jinglebells!»; «Э-ге-ге, эге-гей, хали-гали! / Шик-модерн, Ив Монтан, хула-хуп!»; «Ей-богу!»; «трынь-брынь», «…тарарам и гам»» [2] и многое другое.

Однако в одном и том же произведении могут встречаться одновременно как поговорки, ориентированные на подчеркивание «русскости» в характере произведения, так и конструкции иноязычного происхождения (латинского, английского, французского и немецкого языков), причем графика иноязычной лексики остается латинской. В качестве примера возьмем «К вопросу о романтизме», где очень много сложностей с переводом и поиском смыслов, заложенных  автором:

«Не трусь! AutCaesar, пацан, autnihil!/ Долой полумеры! Эй, шашки подвысь! <…> Да здравствует nihil! Но даже Ничто/ над нами не властно» – Aut Caesar, autnihil – латинское крылатое выражение. Дословно переводится, как «Или Цезарь, или ничто». Русские аналоги – «Иль грудь в крестах, иль голова в кустах», «Всё или ничего», «Пан или пропал» [5].

«Уйдем в самоволку до смерти! Сарынь/ накичку! Allonsжеenfantsнаотцов!» – Allonsenfants de la Patrie. Это знаменитые слова из гимна Франции «La Marseillaise», означающие в переводе на русский: «О, дети родины, вперед!». В поэме слова гимна подвергаются обработке и переосмыслению: «Все стены долой, все границы, все плевы!/Allons же в безбрежность, enfant мой terrible!» –разорванная фраза остается смысловой отсылкой к временам французской революции, однако  слова, взятые по отдельности, приобретают новое значение, их смысл может быть по-разному истолкован читателями, владеющими французским языком. Здесь же перевод полностью зависит от контекста:

Allons – переводится как «вперед» или «будем» [5]. В сочетании с существительным «безбрежность» логичнее первое значение, – получается «Вперед в безбрежность». Еnfant – вне контекста слово является существительным ед. ч. общего рода, переводится как «ребенок»; terrible – это прилагательное, которое на русский переводится как «ужасный, страшный, жуткий, грозный, фантастический, колоссальный». Исходя из контекста поэмы, выходит: «Вперед же в безбрежность! Мое порожденье ужасно», – последнее следует понимать как «Последствия моего бунта будут ужасающими/ колоссальными».

«Нож в горло – и ты Ubermensch, и Бог умер!» – ubermensch, это существительное немецкого языка, в переводе означающее «сверхчеловек» [5]. Употребление его в сроке призвано запустить ассоциативный ряд с трудом немецкого философа Фридриха Ницше «Так говорил Заратустра». Термин «сверхчеловек» был создан для обозначения существа, которое по своему могуществу должно превзойти современного человека настолько, насколько последний превзошёл обезьяну.

«По злу отберу! Caira! Caira!/ Всех кратов повесим, повесим, повесим!» – «LeCaIra» [cа ира] – «Дело пойдет» – культовая песня Великой французской революции. У нее есть еще одно название – «Патриотическая песнь на праздник Федерации 14 июля 1790 года» [5]. В данном контексте конструкция сродни междометию – «Айда!».

Использование цитатного  слова в художественной  практике не новый прием для литературы: авторы XIX столетия часто помещали цитату, аллюзию, реминисценцию в абсолютном начале произведения, открывая читателю способ его прочтения. Экспонированная Т. Кибировым интенсивная работа по формированию интертекстуального поля произведения отражает постмодернистское новаторство, когда автор выступает в роли «регулировщика» в нескончаемом потоке реминисценций, цитат и аллюзий. Постмодернизм воплощает усталость литературы от самой себя, когда, с точки  зрения  автора-постмодерниста, все сказано и написано до тебя, и остается лишь переворачивать или дробить устоявшиеся истины с помощью интертекстуальности.

Постмодернистская «цитатная литература» у Т. Кибирова не является простым соединением фрагментов разнородных текстов в едином контексте. Данная особенность творчества связана со стремлением автора «оживить» хрестоматийные цитаты, зачастую «утратившие самостоятельное, отдельное от литературоведческих толкований значение».

Интертекстуальность способствует более глубокому пониманию читателями постмодернизма как мульти-культурного феномена, а следовательно, делает творчество Тимура Кибирова более доступным.

Творческая индивидуальность Т. Кибирова опирается на культурные традиции, на гуманистические идеалы, связь с которыми устанавливается за счет соотнесения личности автора и современности с литературой прошлого.  В то же время оригинальное лингвистическое оформление текстового содержания преследует цель побудить читателя к активной умственной деятельности.


Библиографический список
  1. Выразительные средства русского языка и речевые ошибки и недочеты. Энциклопедический словарь-справочник / под ред. А. П. Сковородникова. – 3-е изд. – М.: Флинта, 2011. – 480 с.
  2. Кибиров Т. Кто куда – а я в Россию… / Т. Кибиров // Кто куда – а я в Россию… – М.: Время, 2001. –  С. 31-512.
  3. Кибиров Т. Послание Ленке [Электронный ресурс]: электр. изд./ Т. Кибиров – М.: Время, 2001. – Режим доступа: http://rezinovie-puli.livejournal.com/24227.html (дата обращения: 17.05.2016).
  4. Кристева Ю. Бахтин, слово, диалог и роман [Электронный ресурс]: электр. изд. – Режим доступа:   http://www.libfl.ru/mimesis/txt/kristeva_bakhtin.pdf (дата обращения: 17.05.2016).
  5. Латинско-русский и русско-латинский словарь крылатых слов и выражений [Электронный ресурс]: электр. энцикл. словарь / Н. Т. Бабичев, Я.М. Боровской. – М.: Русский язык, 1982. – Режим доступа: http://dic.academic.ru/ dic.nsf/latin_proverbs/ 325/Aut (дата обращения: 22.05.16).
  6.  Мехтиев В. Г., Дайнеко Ф. С. Диалогическое пространство лирики Т. Кибирова / В. Г. Мехтиев, Ф. С. Дайнеко // Русский язык и литература в Азербайджане. – 2015. – № 1. – С. 7-13.
  7. Пушкин А. С. Поэзия и проза. В 10 т. Т. 2. – М.: Государственное издательство художественной литературы, 1959. – 177 с.


Все статьи автора «Yulya Domysheva»


© Если вы обнаружили нарушение авторских или смежных прав, пожалуйста, незамедлительно сообщите нам об этом по электронной почте или через форму обратной связи.

Связь с автором (комментарии/рецензии к статье)

Оставить комментарий

Вы должны авторизоваться, чтобы оставить комментарий.

Если Вы еще не зарегистрированы на сайте, то Вам необходимо зарегистрироваться: