В центре внимания в этой работе два известных лермонтовских перевода стихотворений И.-В. Гёте и Г. Гейне («Ein Fichtenbaum steht einsam…» Г. Гейне и «Wanderers Nachtlied» И.-В. Гёте). Сознательное отклонение от оригинала русского поэта уже не раз обращало на себя внимание (Савченко А.Л. [1, с. 50], Федоров А.В. [2, с. 129; 3, с. 261], Белавин И.О. [4, с. 173]). Однако вопрос о причинах этого явления, о мотивах смысловых несовпадений остается до сих пор не раскрытым. Основные усилия исследователей сосредоточены лишь на установлении самого факта расхождений.
Лермонтов довольно часто обращался к переводам произведений европейских поэтов. Этапы его переводческой деятельности общеизвестны: первый (1829–1830) ознаменован вниманием поэта к Ф. Шиллеру и И.-В. Гёте, второй (1830–1836) связан с интересом к Д.-Г.Байрону, третий (1840–1841) характеризуется вниманием к И.-В. Гёте, Г. Гейне, Й.-К. Цедлицу. Лермонтов обращается к «Ein Fichtenbaum steht einsam…» и «Wanderers Nachtlied» на третьем этапе своей переводческой деятельности, в период, когда русская литература находится в состоянии, которое современные исследователи оценивают как «ожидание героя» [5, с. 135]. Лермонтовские искания того времени связаны с этим общим настроением в русской литературе. «Последняя, гейневская, стадия означала для Лермонтова соприкосновение с наиболее современным представителем западной поэзии, которого он (как, впрочем, и другие русские поэты того времени) воспринял односторонне…» [2, с. 172]. По мнению А. В. Фёдорова, И.-В. Гёте привлекал русского поэта на последнем этапе лишь отдельными мотивами.
В переводе стихотворения И.-В. Гёте «Wanderers Nachtlied» у М.Ю. Лермонтова указывается буквально «Из Гёте».
И.-В. Гёте «Ночная песнь странника»
Над всеми вершинами
Тишина (покой).
Во всех верхушках (деревьев)
ощутишь ты
едва ли дуновение.
Птички молчат в лесу.
Подожди только: скоро
Отдохнешь ты тоже.
1780
Перевод М. Ю. Лермонтова
Горные вершины
Спят во тьме ночной;
Тихие долины
Полны свежей мглой;
Не пылит дорога,
Не дрожат листы…
Подожди немного,
Отдохнешь и ты.
1840
Сравнивая текст И.-В. Гёте с переводом М.Ю. Лермонтова, современные исследователи указывают на глубокую трансформацию оригинала: «У Гёте в его стихотворении нет образа дороги и листопада, отсутствует лексика «долины, полные свежей мглой», «ночная тьма…». В русском стихотворении нет образа смолкших птиц. Тем не менее, общее настроение передано точно» [6, с. 9].
Общее настроение и главные смысловые акценты у И.-В. Гёте и М.Ю. Лермонтова действительно близки. Отсылка к «традиции «ночной поэзии» (Э. Юнг, Т. Грей) у И.-В. Гёте отражена в названии («Ночная песнь странника»). У М.Ю. Лермонтова эта взаимосвязь ощущается в самом его тексте («тьма ночная», «мгла», «сон»). Доминирующий мотив «ночной поэзии» – это мотив смерти. Несомненно, именно этот мотив является центральным в текстах Гёте и Лермонтова. Но на этой установке, кажется, сходство двух авторов и заканчивается.
Нарисованная И.-В. Гёте картина свидетельствует об установившемся абсолютном, предельном покое. Полная статичность, в которой уже не важны цвета, звуки, физические ощущения. Движущимся оказывается при внимательном рассмотрении только лирический герой. Но и это движение какое-то особенное, за гранью физических возможностей человека.
Уже первая строка стихотворения свидетельствует о необычной пространственной позиции лирического героя, которому удается «услышать» тишину «Над всеми вершинами» (видимо, горными). Но в следующей строке он улавливает отсутствие всякого движения на уровне верхушек деревьев, а буквально через строчку он уже «слушает тишину» леса («Птички молчат в лесу»). Такое стремительное перемещение не позволяет определенно говорить о пространственной позиции героя: он одновременно находится в разных пространственных точках. И это, как нам кажется, передает особое переживание его внемирности. Такая «внемирная» позиция наблюдателя расширяет его возможности, позволяет видеть больше, если не всё. Смерть – переход в чудесное состояние, когда утрачивается пространственная позиция, происходит приобщение к мировой статике.
Совсем иначе у М.Ю. Лермонтова. Здесь позиция лирического героя отличается пространственной определенностью. «Горные вершины», «тихие долины», «дорога» и «листы» деревьев – это всего лишь ближний и дальний планы изображения. Мир наполнен знакомыми звуками и приятными ощущениями. Всё, что вокруг лирического героя, может быть охарактеризовано как внезапно возникшее состояние мировой гармонии (гармонии мира). А покой мыслится как факт приобщения к этой гармонии.
Оба автора говорят о векторе движения героя к вечности, но сама концепция вечности существенно разнится. Как отмечает Николаев Н.И.: «Бесконечное одинаково может переживаться как в позиции «вненаходимости» миру <…>, так и в позиции имманентности ему…» [7, с. 109] Однако это два разные «плана мира», две принципиально разные позиции в мире героя, совершающего свой поступок [8, с. 175].
К переводу стихотворения Г. Гейне М.Ю. Лермонтов обратился в последний год своей жизни (в 1841 г.). «Если и Шиллер, и Байрон, и Гёте, и Мицкевич еще задолго до Лермонтова переводились на русский язык и были известны русскому читателю, то стихи Гейне в это время только начинают переводить. По-настоящему он входит в русскую поэзию только в 1838—1839 гг…» [2, с. 163] И хотя русская критика отмечала Г. Гейне как влиятельного публициста, борца с романтизмом, мастера иронии, «совсем иным должен был представляться Гейне читателям его русских стихотворных переводов той поры» [2, с. 163] (Иннокентий Анненский, Аполлон Григорьев, Аполлон Майков, Алексей Плещеев). Русские поэты переводили лишь «Книгу песен», которая давала односторонний взгляд на автора.
Стихотворение «Ein Fichtenbaum steht einsam…» родилось в 1822 году. Оно стало кульминацией поэтического цикла «Лирическое интермеццо», входящего в «Книгу песен». «Лейтмотив всего цикла – тема любви» [9, с. 65].
А. В. Федоров отмечает, что стихотворение Г. Гейне и перевод М. Ю. Лермонтова «посвящены одной теме — разобщенности двух любящих» [3, с.264]. Эта тема в творчестве немецкого поэта повторяется не раз и тесно связана с темой одиночества, несправедливости человеческих отношений. Все это, несомненно, волновало и М. Ю. Лермонтова. Обращает на себя внимание и то, что стихотворение «Ein Fichtenbaum steht einsam…» написано Г. Гейне вдали от родины. М. Ю. Лермонтов обратился к переводу этого стихотворения перед второй ссылкой на Кавказ.
Г. Гейне
Сосна стоит одиноко
На севере на обнаженной высоте.
Он спит с белым одеялом
Окутывающего его льда и снега.
Он грезит о пальме,
Которая, далекая в утренней стране,
Одинока и молчаливо грустит
На жгучем скалистом утесе.
1822
Перевод М.Ю. Лермонтова
На севере диком стоит одиноко
На голой вершине сосна.
И дремлет, качаясь, и снегом сыпучим
Одета, как ризой, она.
И снится ей все, что в пустыне далекой,
В том крае, где солнца восход,
Одна и грустна на утесе горючем
Прекрасная пальма растет.
1941
Главное отличие этих стихотворений, которое отметил еще Л.В. Щерба [10, с. 99], заключается в несоответствии грамматических родов: в немецком языке сосна и пальма имеют разный грамматический род: мужской и женский соответственно, в отличие от русского языка. Разумеется, М.Ю. Лермонтов как искусный переводчик не мог этого не знать и он намеренно «снимает» первостепенное значение темы любви в стихотворении. Так, что утверждение А.В. Федорова об общности темы двух поэтов нуждается в некоторой корректировке.
И перевод, и оригинал композиционно поделены на две части: первые четыре строчки обращают нас к северу, месту к которому привязана сосна, следующее четверостишие посвящено ее сну о далёкой пальме.
Непреодолимость расстояния и трагического одиночества присутствуют как доминирующее настроение и оригинала, и лермонтовского перевода. Но у Гейне с особенной трагичностью подчеркивается физическая некомфортность, неуютность мирского существования двух персонажей (сосны и пальмы): пронизывающий холод ощутим в случае с сосной, «окутанной льдом и снегом», а мучительная, испепеляющая жажда, в случае с пальмой, стоящей на «жгучем, скалистом утесе». Все это подчеркивает трагизм земного существования, определенный не только одиночеством, но и неизбывными страданиями.
У Лермонтова (в окончательном варианте перевода) появляются откровенно торжественные оттенки, вносящие, как нам кажется, надежду на выход из трагического состояния. Сосна у него «покрыта ризой», а пальма «прекрасна». Сон в поэзии М.Ю. Лермонтова – почти всегда выход в иную реальность, в инобытие. И надежда, обозначающая себя в его переводе, вероятно, связана именно с этим обстоятельством. То, что невозможно в жизни – становится возможным за ее чертой. Но этого смыслового оттенка нет в оригинале Гейне, там господствует настроение безысходного одиночества.
Таким образом, два стихотворения М.Ю. Лермонтова разнятся со своими немецкими источниками в вопросе концептуальных расхождений русского и немецких авторов к проблеме жизни и смерти. За неточностью переводов стоит сознательная работа над совершенно иной художественной картиной мира. На это обстоятельство в связи с совершенно другим текстом (переводом) М.Ю. Лермонтова уже указывалось в современных литературоведческих исследованиях [11, с. 92].
Библиографический список
- Савченко А.Л. Лермонтов – переводчик: современные итоги исследования проблемы // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Филология. Журналистика. – 2014. – № 3. – С. 50-53.
- Федоров А.В. Творчество Лермонтова и западные литературы // М.Ю. Лермонтов / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкинский дом). – М., 1941. – Кн. I. – С. 129-226.
- Федоров А.В. Лермонтов и литература его времени. – Л.: Художественная литература, 1967. – 362 с.
- Белавин И.О. Лермонтов и Гейне // Москва. – 2014. – № 12. – С. 173-180.
- Николаев Н.И., Швецова Т.В. Русская литература 30-40 гг. XIX в. «Ожидание героя» // Вестник Томского государственного университета. Филология. – 2014. – № 3 (29). – С. 125-142.
- Миронова Н.Н. Михаил Лермонтов – переводчик классической немецкой лирики: к 200-летию со дня рождения М.Ю. Лермонтова // Вестник Московского университета. Серия 22. Теория перевода. – 2014. – № 4. – С. 5-15.
- Николаев Н.И. К вопросу о роли природоописательных фрагментов в прозе Н.М. Карамзина // Res philologica. Пушкин – наше все / Отв. ред. Э.Я. Фесенко. – Архангельск, 1999. – С. 96-111.
- Николаев Н.И. Литературный герой в мире его поступка // Дискуссия. – 2012. – № 3. – С.173-176.
- Кузьмина Е.О. Искусство художественного перевода: немецкая классическая поэзия на уроках литературы: кн. для учителя. – Тольятти: Изд-во Фонда «Развитие через образование», 2000. – 187 с.
- Щерба Л.В. Опыты лингвистического толкования стихотворений: «Сосна» Лермонтова в сравнении с ее немецким прототипом // Избранные работы по русскому. – М.: Учпедгиз, 1957. – С. 97-109.
- Николаев Н.И., Швецова Т.В. К вопросу о точности перевода («Они любили друг друга…» М.Ю. Лермонтова) // Вестник Северного (Арктического) федерального университета. Серия: Гуманитарные и социальные науки. – 2014. – № 4. – С. 87-92.