Работа подготовлена при поддержке гранта РГНФ № 15-33-01342
Вопрос о природе человека является одним из наиболее фундаментальных вопросов философии, и в разное время на него давались самые разнообразные ответы. Homo sapiens и homo religiosus, homo laborans и homo ludens – такими эпитетами награждали человека различные авторы. В первой половине ХХ века «общим местом» в философской антропологии стала идея о том, что человек представляет собой, так сказать, незавершенное, неполное существо, которое должно создавать себя само. В этом его сильная и вместе с тем слабая сторона, и для того, чтобы приспособиться к своему существованию в мире, человек создает культуру как особую реальность, особый мир, в котором он живет. Этот мир становится буфером, посредником между человеком и объективной природной реальностью, прямое столкновение с которой было бы для него губительным. Именно поэтому, как отмечал в середине ХХ века А. Гелен, «нет такого человеческого сообщества, в котором не было бы “культуры”» [Гелен, 1988, с. 161].
Философ-неокантианец Эрнст Кассирер (1874 – 1945), рассматривая эту проблему, писал, что человек есть, прежде всего, «животное символическое» (animal symbolicum), и в этом смысле культура представляет собой особую символическую реальность, причастность к которой отличает человека от животных. «Великие мыслители, которые определяли человека как animal rationale, не были эмпириками, они и не пытались дать эмпирическую картину человеческой природы. Таким определением они скорее выражали основной моральный императив. Разум – очень неадекватный термин для всеохватывающего обозначения форм человеческой культурной жизни во всем ее богатстве и разнообразии. Но все эти формы суть символические формы. Вместо того чтобы определять человека как animal rationale, мы должны, следовательно, определить его как animal symbolicum» [Кассирер, 1998, с. 472].
Согласно Кассиреру, люди структурируют реальность с помощью так называемых «символических форм», к числу которых относятся религия, наука, язык и другие аспекты культуры. Древнейшей из них является миф: из него впоследствии выделились остальные символические формы, которые, впрочем, и сегодня пронизаны мифологическим мышлением. Особенностью мифологии, по Кассиреру, является то, что в мифологическом мышлении изначально отсутствуют разработанные представления о богах или душе, а мир предстает как единое, неразделенное, неструктурированное целое. Появление представления об индивидуальной душе или о богах является, следовательно, результатом, но не отправным пунктом мифологического мировоззрения. Вместо этого оно концентрируется вокруг идеи «волшебной силы» (мана, маниту, оренда), объединяющей все предметы и служащей посредником между ними [Кассирер, 2011, т. 2, с. 28].
Эта магическая сила отличается от понятия «силы» в науке тем, что обладает полностью самостоятельной реальностью, не привязана к каким-либо материальным объектам. Хотя она концентрируется вокруг некоторых особенно значимых фигур, например, жреца, колдуна, вождя, она не принадлежит им в строгом смысле слова. «Магическая сила, присущая жрецу или вождю, сгущенная в них “мана” привязана не к ним как индивидуальным субъектам, а способна к различным превращениям и переходу на других лиц. Поэтому магическая сила не является, подобно физической, лишь обобщающим выражением, лишь результатом и “результирующей” каузальных факторов и условий, которые могут быть помыслены “действенными” лишь в сочетании, во взаимоотношениях, – напротив, она представляет собой подобное субстанции бытие, которое может как таковое перемещаться с места на место, от субъекта к субъекту» [Кассирер, 2011, т. 2, с. 69-70].
Магия является одной из основных практик в обществе, деятельность которого основана на мифологическом мышлении. Это заставляет Кассирера обратиться к изучению магии как особой социальной практики. Определяющие черты магического восприятия мира, согласно Кассиреру, напрямую связаны с аналогичными чертами мифологического мышления, частью которого оно является. Главный его атрибут – нерасчлененное, целостное восприятие мира. В мифологическом мышлении предметы, соприкасавшиеся друг с другом, равно как и предметы одного рода, как бы «срастаются» воедино: «Если научное познание стремится объединить четко различаемые элементы, то мифологическое созерцание соединяет так, что соединяемое совпадает. Вместо единства соединяемого – как синтетического единства, то есть единства различного – получается вещная неразличимость, единство одного и того же» [Кассирер, 2011, т. 2, с. 79]. Такое «совпадение» вызвано тем, что для мифологического мышления существует только один уровень бытия, так что понятие и сам предмет здесь обладают равной степенью реальности. Поэтому-то устанавливаемые человеком мысленные связи между конкретными предметами предстают здесь не просто как плод нашего мышления, но как факт объективной реальности, соединяющий отдельные объекты в «своего рода липкую массу», с которой и работает носитель мифологического мышления.
И тем не менее, хотя Кассирер разводит мифологическое и научное мышление, относя магию к первому, но не ко второму, он видит между ними нечто общее. Этим общим является проводимое ими структурирование мира, приведение его в порядок. Наука делает это посредством иерархии научных законов, а в магическом мышлении это выражается в иерархии духов, которые, в каком-то смысле, являются теми же самыми природными законами, только в «очеловеченном» виде. Развитие мифологического мышления идет по пути построения все более сложных и продуманных иерархий. «Подобно тому как научное познание стремится к иерархизации законов, к систематизации подчинения и доминирования между причинами и следствиями, миф стремится к иерархизации сил и божеств. Мир становится для него все более и более прозрачным, по мере того, как он распределяет его среди различных богов…» [Кассирер, 2011, т. 2, с. 78]. Получается, что функционально магическое мышление подобно научному и отличается от него только в том, что касается методов и исходных посылок. Оба структурируют мир, создавая определенный упорядоченный образ реальности, но делают это разными способами.
Могут ли идеи Кассирера быть использованы современными исследователями и углубляют ли они наше понимание магии как особой области культуры? С одной стороны, Кассирер, в целом, не выходит за пределы установок, характерных для исследователей XIX века: в его работах прослеживаются следы рассмотрения магии в качестве «неправильной науки», что отчасти напоминает подход таких авторов как Фрезер. В то же время, применение идей Канта к изучению истории идей позволяет Кассиреру отказаться от жесткого «стадиального» подхода и продемонстрировать, во-первых, функциональное сходство научного и мифологического мышления, а во-вторых – присутствие элементов мифологического мышления в современной науке. Таким образом, Кассирер выводит изучение мифологии и магии из области далекого прошлого человечества и примитивных народов, демонстрируя его важность для понимания современной культуры. Что еще более важно, Кассирер настаивает на особом значении изучения магии для понимания истории науки: «Постижение “становления” науки <…> завершается лишь тогда, когда продемонстрированы ее происхождение и трудный путь из сферы мифологической непосредственности, а также обозначены направление и закон этого движения» [Кассирер, 2011, т. 2, с. 10]. Таким образом, становление науки, как и саму ее природу, согласно Кассиреру, невозможно понять без понимания истории магии и мифологии. Более того, наука не может существовать без такого понимания, поскольку снова и снова будет «скатываться» в мифологию, подобно тому, как это произошло в учении Конта: «Система Конта, начавшая с изгнания всякой мифологичности в первобытные времена, в донаучный период, сама достигает завершения в мифологически-религиозной надстройке» [Кассирер, 2011, т. 2, с. 11].
Идеи Кассирера, высказанные им в 1925 году, демонстрируют, таким образом, постепенное формирование новой установки в академическом исследовании эзотеризма, в рамках которой эзотеризм начинает рассматриваться не просто как занятный исторический казус или логическая ошибка наших далеких предков, но как важный элемент, важный этап «истории идей» или «истории мысли», что будет развито в работах таких авторов как Л. Торндайк и Ф. Йейтс.
Но это только один из аспектов, делающих учение Кассирера важным для современных исследователей. Другой аспект состоит в самой его идее «философии символических форм» и восприятии магии в качестве практики, формирующей символическую реальность культуры.
Согласно одному из определений, маг – это «художник», «чертежник» или «рисовальщик символов» [Винокуров, 2015, с. 71], иными словами, сущность деятельности мага может быть понята как сознательная работа с символами, осознанное формирование символической реальности. В этом смысле магия представляет собой способ реализации человеческого в человеке, инструмент формирования культуры. Символ при этом выступает не только в качестве опосредующего звена между человеком и внешним миром, но также в качестве средства «сжатия» информации, позволяющего в лаконичной форме выражать сложные концепции и передавать значительные объемы информации.
В этом смысле не случайно, что, как отмечают некоторые исследователи, «“первобытный художник” – фигура едва ли не столь же сакральная, как и то дело, которым он занят. Фактически, зона его “социальной ответственности” – хранение смыслов, открытых культурой и способных к трансляции двумя параллельными путями, – с помощью “языка” изобразительного искусства и собственно языка как второй сигнальной системы» [Силантьева, 2012, с. 375]. В этом раскрывается важнейшая функция магии в древних обществах: цель магии, в действительности, состоит не только и не столько в достижении каких-то сугубо практических целей, сколько в сохранении культурного наследия, в структурировании мира и придании ему осмысленности, наконец, в фиксации того нового, что культура узнает о мире. Поэтому не приходится удивляться, что древнейшие системы письменности, такие как египетские иероглифы, наделялись магическим смыслом, отголоски чего видны, например, в эзотерических интерпретациях иврита, характерных для иудейской мистики.
Символы являются важнейшей частью эзотерических психотехник. Они могут использоваться в качестве объекта для медитации и зрительного представления, изображаться в воздухе, на бумаге, дереве или камне и даже татуироваться на теле. Интересно, в связи с этим, взглянуть на проблему символов с точки зрения физиологии. Известно, что нейроны в зрительной коре реагируют на визуальный стимул, до определенной степени воспроизводя его, что было показано в экспериментах Р. Тутелла. Иными словами, если в качестве стимула испытуемому предъявляется круг, то активизировавшиеся нейроны в зрительной коре также будут иметь форму, относительно близкую к форме круга [Хьюбел, 1990, с. 121]. Таким образом, каждый раз, когда адепт некоего эзотерического учения долгое время концентрируется на каком-то простом символе, он, фактически, формирует его изображение не только в воображении, но и непосредственно в своем мозге, в буквальном смысле встраивая это изображение в самого себя, становясь носителем этого символа. Аналогично человек превращает себя в символ в ритуальных действиях, подразумевающих принятие позы, воспроизводящей определенный символ, значимый для конкретного ритуала.
Маг – это человек, который изучает символы, их значения. Он учится сознательно воспроизводить и творить символическую реальность, в которой мы живем. Иными словами, маг конструирует социальный мир, конструирует «космос» в противоположность «хаосу» необжитого мира дикой природы, что составляет одну из главных его функций в первобытной культуре. Маг или шаман путешествует к разным частям вселенной, где обитают духи и божества. Именно от него ожидают услышать рассказы об устройстве мира, о мировом дереве, о божествах и духах, влияющих на жизнь людей и управляющих законами природы. Таким образом, магия стала первым инструментом, с помощью которого человек научился ориентироваться в мире и поддерживать социальную стабильность. В ней оказалась выражена глубинная сущность человека, поэтому исследование магии является одним из ключевых аспектов в понимании самой человеческой природы.
Библиографический список
- Гелен А. О систематике антропологии // Проблема человека в западной философии. / М.: Издательство «Прогресс», 1988. C. 152 – 201.
- Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. М.: Гарадрика, 1998.
- Кассирер Э. Философия символических форм. Т. 2: Мифологическое мышление. М.: Академический проект, 2011.
- Винокуров В. В. Двуликий Янус как прообраз искусства магии // Вевюрко И. С., Винокуров В. В., Давыдов И. П., Осипова О. В., Панин С. А., Фадеев И. А. Magnum Ignotum. Магия, герменевтика, экклесиология. М.: ООО «ИПЦ “Маска”», 2015. С. 62 – 110.
- Силантьева М. В. Неоархаика в зеркале современной культуры: религиозный синкретизм как проявление единства чувственного и рационального познания // Точки-Puncta. – 1-4 (11). – 2012.
- Хьюбел Д. Глаз, мозг, зрение. М.: Мир, 1990.