ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ОСМЫСЛЕНИЕ ДОКУМЕНТАЛИЗМА В АНГЛИЙСКОЙ НОВЕЛЛЕ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XX СТОЛЕТИЯ

Лебедева Ольга Владимировна
Новгородский государственный университет имени Ярослава Мудрого
кандидат филологических наук, доцент кафедры романских и германских языков

Аннотация
В статье рассматривается специфика художественной обработки «документа» в английской новелле второй половины XX столетия на примере произведений Дж. Фаулза и Дж. Барнса. В ходе работы автор статьи выявляет разнообразные идейно – художественные функции документального материала в новеллах упомянутых писателей. В отличие от романного наследия Фаулза и Барнса, изучение малого жанра писателей в таком ракурсе до сих пор не проводилось, с чем связаны актуальность и новизна предпринятого исследования.

Ключевые слова: Барнс, вставная новелла, документализм, игра, новелла, роман, Фаулз


ARTISTIC ADAPTATION OF DOCUMENTALISM IN THE ENGLISH SHORT STORY OF THE SECOND HALF OF THE XX CENTURY

Lebedeva Olga Vladimirovna
Novgorod State University of Yaroslav the Wise
Phd in Science of Phylology, Associate professor of Department of Roman and German languages

Abstract
The article deals with specifics of artistic adaptation of the «document» in the English short story of the second half of the XX century. The short stories by J. Fowles and J. Barnes are taken as the example. During the research process the author of the article reveals various ideologically – artistic functions of documentary material in works of a short genre by the mentioned writers. Unlike novelistic heritage of Fowles and Barnes, studying of a short genre of the writers in such perspective still wasn't carried out, what determines relevance and newness of the research conducted.

Keywords: Barnes, documentalism, Fowles, inserted short story, novel, play, short story


Рубрика: Филология

Библиографическая ссылка на статью:
Лебедева О.В. Художественное осмысление документализма в английской новелле второй половины XX столетия // Гуманитарные научные исследования. 2015. № 5. Ч. 2 [Электронный ресурс]. URL: https://human.snauka.ru/2015/05/11163 (дата обращения: 24.02.2024).

Одной из значимых тенденций в развитии английской новеллы второй половины XX столетия стала активизация документального начала. Современная английская новеллистика предлагает разнообразные варианты художественного осмысления «документа», идейно-художественные функции которого в произведениях достаточно широки: от стремления создать впечатление достоверности изображаемого до подчеркнутой имитации документа с целью акцентирования  игры с читателем.

Игра с «документом» – неотъемлемая составляющая поэтологической стратегии в новеллах Дж. Фаулза. Правда, речь идет преимущественно о вставных  новеллах романов писателя. Так, к примеру,  традиционную мелодраматическую ситуацию любви богатого аристократа к бедной девушке, центральную коллизию романа «Любовница французского лейтенанта», Фаулз разрушает и оттеняет несколькими вставными новеллами, являющими собой пример взаимодействия документальности и художественности.

Одна из них – это новелла о де Ла Ронсьере. Перед нами, на первый взгляд, сухой документ – отчет о происходившем в 1835 году процессе некоего лейтенанта Эмиля де Ла Ронсьера. Фактологичность материала проявляется в точном указании даты происходящего – 1835 год, научность текста выявляется в склонности всеведающего автора (повествование ведется от третьего лица) объяснять происходящее в новелле с опорой на психологические теории. Тем не менее, перед читателем новеллистическое повествование. Принадлежность произведения к художественному  тексту, а не документальному фрагменту доказывается наличием опорных точек его внутренней композиции – строго выделенных начала и конца, введением координат времени и места действия и наличием краткой информации о последующем тексте (системы ориентации). В традиционно выделенном начале дается установка на внешнюю увлекательную канву сюжета: «Происходивший в 1835 году процесс лейтенанта Эмиля де Ла Ронсьера … одно из самых интересных дел начала девятнадцатого века»[1, с.229].

За кратко изложенной стремительной канвой событий, проглядывает внутренняя основа сюжета, акцент на внимание к глубинам психики. Художественность текста новеллы подчеркивается неоднократной апелляцией к читателю, что придает повествованию легкий разговорный стиль. Достигается это за счет привлечения вводных слов типа:
«короче говоря» »[1, с.231]; оценочных суждений «…последняя несправедливость процесса» »[1, с.231]; непосредственных обращений к читателю: «почему, почему, почему» »[1, с.231] и ответов на них: «Мы можем понять, почему он был осужден» [1, с.232]. Кроме того, автор пытается домыслить сюжет, исходя из фактуальной информации, придать ему черты условности. Так, к примеру,  характеризуя Эмиля, автор предполагает его легкомысленность: «Эмиль был, по-видимому, довольно легкомыслен (он имел любовницу и влез в большие долги) …» [1, с.229]. Установка на сюжетность художественного произведения подчеркивается характерным оборотом, предполагающим развертывание сюжетной коллизии:
«Однажды вечером…»[1, с.229]. Помимо этого, в тексте новеллы присутствует косвенный намек на литературные аллюзии: в числе знаменитостей, посетивших судебный процесс, автор упоминает имена Гюго, Бальзака, Жорж Санд. Синтез  документализма и художественности повествования во вставной новелле создает причудливый рисунок текста как самой новеллы, так и романного повествования, все это рождает ощущение игры, которая подрывает веру читателя в прочность документального контекста.

Интересной предстает рассматриваемая проблема и во вставных новеллах романа Дж. Барнса «История мира в десяти с
половиной главах».  Здесь можно найти примеры более откровенной имитации «документов». Такова, например,  новелла  «Религиозные войны», в которой изображается процесс средневекового суда над насекомыми, изгрызшими в церкви ножку кресла епископа.Несостоятельность документализма в его истинном проявлении подчеркивается в самом начале произведения ссылкой, как подчеркивает автор, на несуществующие материалы Муниципальных архивов Безансона, в которых нашли отражение действительные случаи, описанные в книге Э. А. Эванса «Уголовное преследование и смертная казнь животных» (1906). Информация из этого источника, расставляющая пространственно – временные координаты и вводящая в курс сюжета, служит формальным зачином новеллы. По ходу повествования оказывается, что событийный ряд произведения ограничивается единственным происшествием, связанным с прибытием  в некий поселок Мамироль Безансонской епархии  епископа Гуго, совершавшего ежегодные паломничества в церковь Святого Михаила. Ключевое значение в этой истории играет епископский трон, спускаемый со стропил лишь раз в году в день паломничества Епископа.
Опустившись на трон, помещенный перед алтарем, Епископ падает, ударясь головой об алтарную ступень, и ввергается  «в состояние неразумия» [2, с. 73]. По отбытии Епископа и его свиты горожане, осмотрев Епископский трон, обнаруживают в ножке «следы гнусного и противоестественного вторжения древесных червей» [2, с. 73].

Итак, в основе текста новеллы лежит рукопись, стилизованная под архивные документы начала XVI  века, свидетельствующие, о якобы реальном судебном процессе над червями-древоточцами. Все материалы в рукописи идут подряд, так что читателю приходится самому собирать повествование как пазл из отдельных фрагментов, но именно на фоне тяжбы обвинителя и защитника червей – древоточцев развивается сюжет произведения. Перед нами настоящая «пародия на стиль схоластов XVI века, проявившаяся и в речах обвинителей, и в выступлении защитника древесных червей, и в двусмысленном приговоре суда» [3, с.83]. В качестве обвинителей выступают жители поселка Мамироль, требующие предать подсудимых червей анафеме и отлучить их от церкви. В роли защитника подсудимой стороны  представлен знаменитый в тех местах юрист Бартоломе Шасене. Придерживаясь официального стиля судебного процесса, Шасене пытается доказать необоснованность иска, парирует обвинителю в том, что вызов, адресованный его подзащитным, недействителен и лишен законной силы. Со знанием дела Бартоломе выдвигает возражения против слабых аргументов обвинителей. В рамках законности и со всем уважением к суду он доказывает неподсудность своих подзащитных – червей – древоточцев, являющихся низшими животными, направляемыми только инстинктом.

Соответствие материала записям четко установленной юридической процедуры ставится под вопрос уже в первых абзацах произведения. За ходом судебного разбирательства, ведущегося с учетом строгих правил, кроется нескончаемая авторская ирония, а серьезность, с которой походит к делу и та, и другая сторона, обостряет абсурдность рассматриваемой проблемы. Аллюзивно отсылая читателя к Библии, Барнс делает адвоката рупором собственных идей о несовершенстве человека. Адвокат предлагает суду обратить внимание «не на сомнительные злодеяния кротчайших из тварей, а на злодеяния самого человека» [4, с. 77]: «Неужели люди, представшие перед судом в роли истцов, так уверены в своей смиренности и христианских добродетелях, что берутся обвинять кротчайших животных, не обвинив сначала самих себя?» [4, с. 78]. В дополнение ко всему в речи адвоката кроется двойственное отношение к Библии и ее постулатам. С одной стороны, он строит свою защиту, опираясь на непререкаемый в XIV веке авторитет библейского писания. Апеллируя к нему как к истине в последней инстанции, он закрепляет правомерность своих доводов: «Бойтесь греха гордыни, говорю я этим истцам. Вытащите бревно из своего глаза, прежде чем пытаться достать соринку из чужого» [4, с. 78]. С другой стороны, Бартоломе ловко крутит текстом священного писания, выгодно направляя его противоречия в свою пользу и обнажая авторитарные принципы церкви: «Руководимая Духом Святым, Церковь не способна ошибаться» [4, с. 83]. Это ироничное высказывание становится краеугольным камнем в споре адвоката и обвинителя. Их пафосные выступления часто несогласованны с библейскими догмами и противоречат сами себе. Так, к примеру, считая червей ущербными и противоестественными тварями,  не найдя ни одного свидетельства их существования на ковчеге во времена Потопа, обвинитель утверждает право человека владычествовать над ними и карать их за злодеяния (мотивируя это заповедью Господа Моисею священного закона — «око за око и зуб за зуб»). На это адвокат парирует обвинению, утверждая факт пребывания червей на Ноевом ковчеге, поскольку, согласно писанию, «он должен быть признан для всякой твари, если специально не оговорено противное» [4, с. 86]. Тем не менее, последний вывод обвинителя (относительно неприсутствия червей на Ковчеге) адвокат опять интерпретирует в собственных интересах, косвенно указывая на несоответствия в самом библейском писании: «Но где написано, что Он дал Человеку владычество и над теми животными, которые не путешествовали в Ковчеге?» [4, с. 86]. На просьбу жителей епархии изгнать злоумышленников из поселка под страхом осуждения, анафемы и отлучения от Святой Церкви и Божьего покровительства, Шасене выдвигает возражение, обосновывая его тем, что «эти существа не могут быть изгнаны из Церкви, ибо они не ее члены» [4, с. 78]. В то же время он уверяет суд, в том, что не кто иной, как Всемогущий
Господь, создал их.

Рамки статьи не позволяют привести все многочисленные примеры иронического переосмысления документального материала в данном произведении, тем более, что новеллистика Барнса в таком проявлении не ограничивается вставными новеллами, а являет большое количество самостоятельно функционирующих произведений малого жанра. Таковы практически все новеллы цикла «По ту сторону Ла – Манша». В новелле «Эксперимент», например, в цельную стилистику художественного текста автор внедряет текст, обладающий иной тональностью – это стенограмма заседания кружка сюрреалистов. Документированная форма повествования, с одной стороны, придает монументальность и правдивость
словам дядюшки Фредди о его участии в заседании кружка, что создает впечатление достоверности и придает подлинности его рассказу. Но это только на первый взгляд. В названной новелле налицо преднамеренное несоответствие сути
излагаемого и его документальной формы. Сам предмет обсуждаемого – секс – превращает серьезный документ в чистой воды выдумку, в «странную смесь из псевдонаучных изысканий и откровенно субъективных суждений» [5, с.51], а слова
дяди – в навязчивые фантазии и не более того.

В новелле «Навечно» специфика обработки документального материала обусловлена исторической концепцией писателя,
согласно которой история -  это «всего только эхо голосов во тьме»; «образы… легенды»… причудливые отзвуки, нелепые
связи» [5, с. 269].  Выстраивая повествование сквозь призму сознания главной героини новеллы,  мисс Мосс,
которая совершает ежегодные поездки из Англии во Францию на военные кладбища, туда, где похоронен ее брат и другие солдаты, погибшие в Первой мировой войне, автор обильно снабжает текст произведения  документальной военной статистикой. Изучая списки пропавших без вести, героиня акцентирует внимание на их числе - «73 367» [5, с. 101], которое, как сквозной символ,повторяется  в тексте несколько раз. Она с точностью документалиста запоминает количество и национальности всех погибших на кладбище Кабаре-Руж: «… 6676 английских солдат, матросов, морских пехотинцев и летчиков; 732 канадца; 121 австралиец; 42 южноафриканца; 7 новозеландцев; 2 королевских пехотинца с острова Гернси; 1 индиец; 1 солдат неизвестной воинской части; и 4 немца» [5, с. 113]; В Мезон-Бланш «…погибло 40000 немцев…» [5, с. 110].

Практически  каждый отрывок, относящийся к той или иной войне, наделен четкой исторической датировкой происходящего (июль 1915 —февраль 1918, 1932 год, 21 января 1917, 1939–1945, 17 декабря 1916, 16 августа 1916, 21 января 1917), привязанной, в основном, к известным сражениям.  Упоминая сами битвы («…пятьдесят лет назад была битва при Сомме; за сто лет до того — Ватерлоо, еще четыреста лет назад —при Адженкуре или, как говорят французы, при Азенкуре» [5, с. 111], автор  со всеми географическими и историческими подробностями описывает места, где происходили столкновения солдат (высоты Тьепваля, Позьерский лес, Альбер, Морваль, Женши, Гиймон, Анкр, возвышенности под Анкром, Хай-Вуд, Дельвильский лес, Бапом, кряж Базантена, Миромон, высоты Транслуа, Флер-Курслет). Однако при всех документальных свидетельствах, представленных в произведении, писатель утверждает: «Даты не говорят правды» [5, с. 269]. Скептическое отношение к документу просматривается и на основе аналогий, которые возникают в связи с романом Барнса «История мира в 10 ½ главах». В романе автор говорит: «История – это ведь не то, что случилось. История – это всего  лишь то, что рассказывают нам историки» [6, с. 268]. Аналогичную трактовку находим и в новелле: «Теперь-то историки наверняка толкуют события иначе, на то они и историки…»[7, с.99].

На фоне  такого недоверия к истории  и ее документальному подтверждению в текст новеллы органично вписаны домыслы и фантазии мисс Мосс на предмет того, какой могла бы быть жизнь убитых солдат: «Быть может, он был допризывного возраста? Или назвался чужим именем, чтобы удрать из дома, сбежать от какой-нибудь девчонки? Или его разыскивали как преступника, вроде тех парней, что вступают во французский Иностранный легион?» [7, с. 103]. Предлагая читателю игру версиями, автор словно хочет сказать, что любая история, рассказанная писателем или нашедшая выражение в сознании героини, могла произойти на любой войне, с кем угодно и когда угодно. Не случайно героиня в новелле не имеет имени. Барнс лишь пару раз называет ее фамилию – Мосс, а во всех остальных случаях употребляет ничего не значащее «она». Прозаик словно стремится донести до читателя мысль о том, что мир заключен в микрокосме каждого отдельного человека, а «человек остался неизменным, он был, есть и будет все таким же несовершенным… в любое историческое время» [8].

Как видно, художественные функции  документального материала в современной английской новелле довольно разнообразны, но чаще всего цель, преследуемая писателем одна- усилить авторскую игру с читателем. И даже явное, на первый взгляд, стремление опереться на «документ» с целью создания эффекта правдоподобия в большинстве случаев оборачивается имитацией документализма.


Библиографический список
  1. Фаулз Дж. Любовница французского лейтенанта, М., 2004. 480 с.
  2. Барнс Дж. История мира в 10 ½ главах. М., 2005.348 с.
  3. Филюшкина С. Н. Документализм и его имитация в творчестве английских   постмодернистов (Фаулза, Барнса, Акройда)// Вестник ВГУ. Серия Филология. Журналистика, 2013, №2.С. 82-85
  4. Барнс Дж. История мира в 10 ½ главах. М., 2005.348 с.
  5. Барнс Дж. По ту сторону Ла – Манша. М., 2005. 224 с.
  6. Барнс Дж. История мира в 10 ½ главах. М., 2005.348 с.
  7. Барнс Дж. По ту сторону Ла – Манша. М., 2005. 224 с.
  8. Шишкина С. Г. Образ истории в постмодернистской литературной антиутопии (Дж. Барнс, П. Акройд)// Вестник  гуманитарного факультета ИГХТУ. Выпуск 1. [Электронный ресурс] Режим доступа: URL:   http://main.isuct.ru/files/publ/vgf/2006/01/196.html (дата обращения: 11.02.2014)


Все статьи автора «Лебедева Ольга Владимировна»


© Если вы обнаружили нарушение авторских или смежных прав, пожалуйста, незамедлительно сообщите нам об этом по электронной почте или через форму обратной связи.

Связь с автором (комментарии/рецензии к статье)

Оставить комментарий

Вы должны авторизоваться, чтобы оставить комментарий.

Если Вы еще не зарегистрированы на сайте, то Вам необходимо зарегистрироваться: