Право граждан на возмещение вреда причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц доведено до конституционного уровня (статья 53 Конституции Российской Федерации). В целях реализации такого права и его гарантий Президиум Верховного Совета СССР 18 мая 1981 года принял Указ «О возмещении ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями государственных и общественных организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей».
Этим же Указом утверждено Положение о порядке возмещения ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда[1].
Кроме того, источником института компенсации морального вреда является ГК РФ (статьи 16,151,1069-1071,1099-1101). Положениями статей 1100 – 1101 ГК РФ компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда в случаях, когда вред причинен гражданину в результате его незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде. Размер компенсации определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием для возмещения вреда. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости [2].
Соблюдение законности в деятельности правоохранительных органов имеет особое значение, ведь их деятельность сопряжена с применение мер принуждения, что может причинить не только имущественный вред, но и другие неблагоприятные для граждан и юридических лиц последствия.
УПК РФ не содержит определения морального вреда, вместе с тем, часть 2 статьи 136УПК РФ устанавливает право реабилитированного на подачу исков о компенсации причиненного морального вреда в гражданском судопроизводстве.
Под реабилитацией в уголовном судопроизводстве понимается порядок восстановления прав и свобод лица, незаконно или необоснованно подвергнутого уголовному преследованию, и возмещения причиненного ему вреда (пункт 34 статьи 5 УПК РФ). Право на реабилитацию сохраняется за лицом, к которому были применены принудительные меры медицинского характера, в случае отмены незаконного или необоснованного постановления суда о применении данной меры.
Такое право не распространяется на лиц, в отношении которых, меры процессуального принуждения или обвинительный приговор отменены или изменены, ввиду издания акта об амнистии, истечения сроков давности, не достижения возраста, с которого наступает уголовная ответственность, или в отношении несовершеннолетнего, который хотя и достиг возраста, с которого наступает уголовная ответственность, но по психическим данным не мог сознавать характер и общественную опасность своих действий (бездействий) и руководить ими в момент совершения деяния, поскольку прекращение уголовного дела (освобождение от наказания) в указанных случаях само по себе не является свидетельством незаконности или необоснованности уголовного преследования.
Законодатель установил правовую презумпцию в рамках института реабилитации в уголовном процессе, которая освобождает его от доказывания неправомерного действия (бездействия) и вины государства, а причинение морального вреда предполагается. В то же время ГПК РФ возлагает на истца бремя доказывания характера понесенного морального вреда, причинно-следственной связи, заявленного размера компенсации морального вреда и других обстоятельств. Исковое заявление о компенсации вреда, причиненного в результате незаконного или необоснованного уголовного преследования, в соответствии с частью 6 статьи 29 ГПК РФ может быть подано реабилитированным по его выбору в суд по месту своего жительства или в суд по месту нахождения ответчика.
При этом реабилитированный освобождается от уплаты государственной пошлины (подпункт 10 пункта 1 статьи 333 НК РФ). Особенностью является то, что при определении размера компенсации необходимо учитывать обстоятельства, связанные с продолжительностью и условиями содержания под стражей, видом исправительного учреждения, характером применяемых мер процессуального принуждения, статусом лица (обвиняемый, подсудимый, осужденный), степенью вины нарушителя, степенью страданий и индивидуальных особенностей реабилитированного, которые носят оценочный характер. При этом, за единицу критерия, на наш взгляд, следует принимать минимальный период незаконного применения мер принуждения, приведенной к размеру прожиточного минимума. Кроме того, надо иметь в виду, что присужденная реабилитированному лицу, но не полученная им при жизни денежная компенсация морального вреда входит в состав наследства.
Законодатель в статьях 151 и 1099 ГК РФ оставил определение размера морального вреда на усмотрение суда, установив, тем не менее, предел — учет требований разумности и справедливости.
Сложность определения размера морального вреда объясняется также тем, что принцип эквивалентности, присущий гражданскому праву, здесь не применим. Однако законодатель, к сожалению, не установил каких-либо правил применения указанных критериев для определения размера компенсации. При рассмотрении таких дел судом не назначается психологическая экспертиза, которая могла определить степень нравственных страданий с учетом индивидуальности реабилитированного лица. Такая ситуация имеет место быть, поскольку на объективность решения данных дел влияет отсутствие у судей знаний в области психологии. В связи с этим, судьям следует назначать психологическую экспертизу, руководствуясь статьей 79 ГПКРФ.
В ходе исследования, было изучено 21 апелляционное определение Владимирского областного суда по жалобам на решения судов первой инстанции по искам о компенсации морального вреда, причиненного незаконным уголовным преследованием или осуждением, за период 2017 – 2018 годов. Среди изученных дел, заявленные требования компенсации составляют менее 1 млн. руб. в 10 делах (33-430/2017, 33-1626/2017, 33-1630/2018, 33-1542/2017, 33-1252/18, 33-899/18, 33-1276/18, 33-1002/18, 33-643/18, 33-150/2018), от 1 до 2 млн. руб. — в 8 делах (33-434/2017, 33-553/2017, 33-1468/2017, 33-1270/2017, 33-1167/2017, 33-1164/2017, 33-1277/2018, 33-334/2018 и др.), свыше 3 млн. руб. — в 3 делах (33-1636/2017 – 9 917 000 руб., 33-724/2017 – 15 400 000 руб., 33-1029/2018 – 6 000 000 руб.). Наиболее часто встречаемым основанием для обращения в суд истцом является прекращение дел в связи с декриминализацией деяния и признание за ним права на реабилитацию либо оправдание подсудимого по части эпизодов. На основании изученных решений, можно прийти к определенным выводам о том, что практически в 95 % случаях, суды первой инстанции удовлетворяют требования истца (реабилитированного), однако суммы, подлежащие взысканию, снижаются почти в 20 раз, а в некоторых случаях в 50 раз по сравнению с теми, которые изначально заявлялись стороной истца. Так, судом первой инстанции из 17 рассмотренных дел размер компенсации морального вреда уменьшен, в одном случае отказано в удовлетворении требований (дело № 33-150/2018), в 75 % случаев присужденные суммы составили менее 100 тыс. руб.
Такая практика складывается в связи с тем, что имеет место доминирование государственных интересов правосудия над интересами личности при возможной их коллизии, направленное, в конечном счете на установление объективной истины, а при необходимости – полной реабилитации обвиняемого, невиновного в совершении деяния, но уже подвергавшегося процессуальному принуждению, что вызывает некоторые сомнения относительно полноты реабилитации, достигнутой такой ценой.
Лицо, привлеченное к ответственности и перенесшее последствия принудительных мер, получает настолько серьезные моральные страдания, наносящие урон его чести и достоинству, что их компенсация в таком размере будет, на наш взгляд, явно недостаточна. Возможность незаконного применения мер принуждения к участникам процесса должна быть исключена полностью, поскольку ей противостоит система гарантий прав личности в сфере процессуального принуждения.
Суд, при определении размера денежной компенсации морального вреда реабилитированному, оперирует общими оценочными категориями: «степень и характер физических и нравственных страданий; требованием разумности и справедливости», что приводит к широкому судейскому усмотрению.
Снижение судами суммы, подлежащей компенсации, как правило, мотивируется тем, что размер требуемой компенсации не соответствует требованию разумности и справедливости. В рамках борьбы с данной тенденцией Верховный Суд Российской Федерации, в Обзоре судебной практики Верховного Суда Российской Федерации от 4 июля 2018 года № 2 [3], обратился к судьям с просьбой не урезать без причин компенсацию морального вреда. На это указал и Европейский Суд по правам человека (далее – Суд) в своем постановлении от 10 января 2012 года, по делу Ананьев и другие против России, речь в котором идет о проблеме условий содержания в российских следственных изоляторах. При этом, Суд отметил излишне формалистический подход российских судебных инстанций к таким искам о компенсации. В тех же делах, где компенсация была присуждена, она была незначительной по сравнению с суммами, назначаемыми Европейским Судом по таким делам [4].
На наш взгляд, при определении размера компенсации морального вреда, суд должен строго руководствоваться признанной судебной практикой Верховным Судом Российской Федерации от 4 июля 2018 года № 2, Постановлением Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О практике применения судами норм главы 18 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регламентирующих реабилитацию в уголовном судопроизводстве», рекомендациями Европейского Суда по правам человека. При этом, следует шире применять практику прокурорского реагирования по привлечению к ответственности (как к уголовной, так и гражданско-правовой) должностных лиц за неправомерное, необоснованное и незаконное применение мер уголовного преследования, за нарушение и неосновательное ограничение прав граждан.
Библиографический список
- О возмещении ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями государственных и общественных организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей: Ведомости Верховного Совета СССР, 1981, № 21. Ст. 741.
- О практике применения судами норм главы 18 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регламентирующих реабилитацию в уголовном судопроизводстве: утв. Постановление Пленума Верхов. Суда Рос. Федерации от 29 ноября 2011 г. № 17 // Рос. газ. 2011. 5 дек. № 273.
- Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации от 4 июля 2018 года №2:-URL: http://www.law.ru/npd.
- Ананьев и другие против России: Постановление Европейского Суда по правам человека от 10 янв. 2012 года по жалобам № 42525/07 и 60800/08.: URL: http://www.соnsultant.ru/cgi/online.cgi.