ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО ЖЕНЩИН В МЕСТНЫХ ОРГАНАХ САМОУПРАВЛЕНИЯ: ГЛОБАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ В КОНТЕКСТЕ АДАПТАЦИИ ОПЫТА ДЛЯ УЗБЕКИСТАНА

Введение

В последние годы в Узбекистане осуществляются широкомасштабные реформы, направленные на создание равных прав и возможностей для женщин и мужчин, обеспечение их полноценного участия в управлении делами общества и государства, их социально-экономическую и правовую поддержку. Следует отметить, что до сегодняшнего дня в республике приняты 2 Закона, около 40 подзаконных актов в соответствии с нормами международного права и стандартами в этой сфере.

Сегодня количество женщин-парламентариев соответствует рекомендациям ООН, и составляет 32 %. Доля женщин на управленческих должностях достигла 27 %, а в политических партиях – 44 %. В международном рейтинге Межпарламентского союза «Женщины в политике» в 2021 году Узбекистан занял 45-е место среди стран мира и вошел в топ-50. Доля женщин в сфере предпринимательства составляет 25%, в политических партиях — 44%, в системе высшего образования — 46.

По результатам выборов 2019 года женщины заняли 24,7% мест в верхней палате парламента — Сенате, увеличив своё представительство на 7,7% по сравнению в предыдущим результатом. В Законодательной палате выборы 2019 года принесли женщинам 32% мест, что демонстрирует увеличение в 2 раза[1].

Вместе  с тем следует прилагать дальнейшие усиления участия женщин-сенаторов и депутатов в выполнении поставленных задач по достижению Целей устойчивого развития (ЦУР), осуществления действенного общественного контроля, широкого вовлечения в этот процесс представителей негосударственных некоммерческих организаций и других институтов гражданского общества.

В частности, особо отметим важность эффективной организации исполнения на местах Национальной программы по повышению активности женщин во всех сферах экономической, политической и социальной жизни страны на 2022–2026 годы, и Стратегии достижения гендерного равенства в Республике Узбекистан до 2030 года. Следует активизировать участие женщин в государственном и общественном управлении, вовлечению их в процесс принятия решений в органах государственного управления, особенно на местном уровне.

В этой связи представляется актуальным знакомство с положительным опытом в данной сфере  в других странах, с целью обозначить перспективы оптимального решения задач активизации участия женщин, в частности, в органах местного самоуправления.

В данной статье представлен глобальный, основанный на данных анализ представительства женщин в местных органах власти, использования установленных законом квот и типов избирательных систем на местных выборах, которые способствуют более всестороннему представлению об участии женщин в политической жизни разных стран и смещению глобального акцента с национального на местные полномочия по принятию решений, по нашему мнению, критически важный уровень управления.

Права женщин на равное участие в политической жизни на всех уровнях управления признаны в международных нормативных рамках[2], подчеркнуты в Пекинской декларации и Платформе действий[3] и подтверждены спустя десятилетия в Повестке дня в области устойчивого развития (ЦУР) на период до 2030 года.

Межпарламентский союз (МПС) [4] регулярно подсчитывает и отражает в глобальном масштабе показатели ЦУР (Цели в области устойчивого развития), касающиеся представительства женщин в процессе принятия решений в политической жизни: показатель 5.5.1a ЦУР о представительстве женщин в парламентах и показатель ЦУР 5.5.1b, новый показатель представительства женщин в органах местного самоуправления. Добавление показателя 5.5.1b к глобальной системе мониторинга ЦУР признает важность общегосударственного подхода, а также голоса и лидерства женщин на местном уровне в достижении ЦУР.

Год за годом данные, собираемые МПС, говорят о значительной недопредставленности женщин в законодательных органах и о медленном и неравномерном улучшении их участия с течением времени. Однако история представительства женщин среди миллионов членов местных органов власти остается в значительной степени невыразимой. Несмотря на некоторые страновые тематические исследования и региональные инициативы, глобальные данные и исследования на этом уровне управления были скудными, что привело к большому пробелу в знаниях.

Важность равноправного участия в политической жизни на всех уровнях управления очевидна в формулировке задачи 5.5 ЦУР – «обеспечить полное и эффективное участие женщин и равные возможности для лидерства на всех уровнях принятия решений в политической, экономической и общественной жизни» – и выбор показателей для мониторинга прогресса в достижении этой задачи [5].

Местное самоуправление является результатом децентрализации законодательной, исполнительной и административной власти с национального на местный уровень с целью улучшения управления по вопросам местного значения и обеспечения более прямого и инклюзивного участия различных групп населения в принятии решений на местном уровне. В связи с этим показатель 5.5.1b ЦУР учитывает гораздо более многочисленные и разнообразные группы женщин и реализацию их прав, а также их роли в качестве местных лидеров в обеспечении устойчивого развития. Действительно, исследования показывают, что женщины, занимающие руководящие должности на местном уровне, переопределяют местные приоритеты, становясь более инклюзивными [6,7] отдавая приоритет политике и мерам, благоприятным для семьи [8-12], и, в некоторых случаях, способствуя повышению гендерного равенства с точки зрения доходов, занятости и родительских обязанностей.

Новый показатель ЦУР, ориентированный на принятие решений на местном уровне, расширяет исследования и глобальные данные о политическом представительстве женщин за пределами национальных законодательных органов. Последние три десятилетия основное внимание уделялось парламентам как высшим законодательным органам стран, наделенным полномочиями разрабатывать и изменять национальное законодательство и контролировать национальные бюджеты. Относительно таковой в 2016 году, структура «ООН-женщины» [13] завершила свою методологию в 2017 году и начала собирать данные по странам в 2018 году. Согласно ее методологии [14], показатель измеряется как доля выборных мест, занимаемых женщинами в совещательных органах местного самоуправления, советов или собраний.

В данной статье представлены глобальные данные и основанный на данных анализ представительства женщин в местных органах власти со стороны Структуры «ООН-женщины» как единственного агентства-хранителя показателя 5.5.1b ЦУР. Используемые данные относятся к официальным данным о результатах выборов, подготовленные органами управления выборами, представленные национальными статистическими управлениями и собранные структурой «ООН-женщины» при поддержке региональных комиссий ООН. Если не указано иное, в настоящем документе используются данные о последних результатах местных выборов по состоянию на 1 января 2020 г., доступные для 133 стран и регионов.

Анализ свидетельствует о том, что представительство женщин в совещательных органах местного самоуправления выше, чем в парламенте, но все же не на равных с мужчинами. Действительно, очень немногие страны достигли гендерного баланса в местных директивных органах; в большинстве стран недопредставленность женщин серьезна. Узаконенные гендерные квоты оказывают значительное положительное влияние на представительство женщин в местных органах власти, особенно в странах Африки и Азии, и могут нарушить цикл политического лидерства, в котором доминируют мужчины. Избирательные системы, основанные на пропорциональном представительстве, и смешанные системы также связаны с более высоким представительством женщин на местном уровне; однако при отсутствии квот их влияние менее существенно.

Представительство женщин в местных органах самоуправления

Представленность женщин в местных совещательных органах выше, чем в парламентах, но все же не наравне с мужчинами. Из 6,02 миллиона избранных членов совещательных органов местного самоуправления, подсчитанных по показателю 5.5.1b ЦУР в 133 странах и территориях по состоянию на 1 января 2020 года, только 2,18 миллиона (36 процентов) составляют женщины. Таким образом, представительство женщин в органах местного самоуправления выше, чем в национальных парламентах (25 процентов), но еще не близко к паритету. Только в 20 странах (представляющих 15 процентов стран, по которым имеются данные) доля женщин в местных директивных органах превышает 40 процентов, а еще в 28 странах доля женщин составляет от 30 до 40 процентов. Однако в большинстве стран, по которым имеются данные, женщины крайне недопредставлены. В семидесяти странах представительство женщин находится в диапазоне от 10 до 30 процентов, а в 15 странах женщины представлены менее чем на 10 процентов, и это распределение аналогично наблюдаемому для парламентов.

Представленность женщин выше всего в Центральной и Южной Азии (41 процент) и Европа и Северная Америка (35 процентов) – благодаря высокому уровню представительства женщин в странах с большим числом депутатов местных органов власти, таких как Индия и Франция, и самый низкий уровень в Западной Азии и Северной Африке (18 процентов). Тем не менее, почти во всех регионах есть страны с гендерно сбалансированными местными органами власти, что свидетельствует о том, что прогресс, безусловно, возможен во всем мире. Примерами стран и территорий с самым высоким уровнем представленности женщин являются Антигуа и Барбуда (67 процентов), Боливия (50 процентов), Беларусь, Сенегал и Тунис (48 процентов), Исландия (47 процентов) и Коста-Рика, Новая Каледония и Уганда (46 процентов).

Влияние законодательных гендерных квот

Почти половина стран использует законодательные квоты для улучшения представительства женщин в местных органах власти. Сорок четыре процента стран с выборными местными совещательными органами применяют законодательные гендерные квоты, чтобы исправить исторически сложившийся гендерный дисбаланс в местных органах власти и ускорить представительство женщин. Эти меры предусмотрены в законах о выборах; кроме того, они могут быть указаны в национальных конституциях (в 11 процентах стран с законодательно закрепленными квотами), актах местных органов власти (32 процента), законах о паритете (15 процентов) или партийных законах в (5 процентов). Страны применяют различные типы законодательных квот. Кандидатские квоты, обычно требующие минимальной доли женщин в списке кандидатов, используются чаще всего в 34 процентах стран; зарезервированные места для женщин используются в 10 процентах стран. В кандидатских квотах целевая доля женщин-кандидатов варьируется от 10 до 50 процентов, при этом только одна четверть стран стремится к 50 процентам, в то время как большинство стран стремится к 30-40 процентам. Помимо целевого представительства женщин, кандидатские квоты могут требовать сбалансированного ранжирования женщин и мужчин в списках кандидатов, что дает женщинам больше шансов на включение в короткий список кандидатов, набравших достаточное количество голосов для избрания на должность. Действительно, так обстоит дело в 19% всех стран. Кроме того, в 22 процентах стран действуют санкции, связанные с несоблюдением целевых показателей и требований к ранжированию, включая, чаще всего, отклонение списка кандидатов. Другие меры за несоблюдение могут включать штрафы и потерю доли государственного финансирования избирательных кампаний. Для стран, использующих зарезервированные места на местных выборах, целевая доля мест, выделяемых женщинам, обычно устанавливается на уровне одной трети.

Страны, использующие законодательно установленные квоты, имеют более высокую представленность женщин в органах местного самоуправления. К этим странам относится и Узбекистан. Узаконенные гендерные квоты являются эффективными мерами по увеличению представительства женщин в органах местного самоуправления. Во всем мире, страны с законодательно закрепленными квотами имеют более высокое представительство женщин в органах местного самоуправления по сравнению с неквотированными – в среднем на семь процентных пунктов. Квоты увеличивают представленность женщин в регионах Африки к югу от Сахары, Северной Африки и Западной Азии, а также в остальной части Азии на 16, 13 и 7 процентных пунктов в среднем по стране соответственно.

Принятие гендерных квот существенно изменило страновые тенденции представительства женщин на местном уровне – не только в развивающихся регионах, но и в развитых. Существующие исследования, основанные на официальных данных, иллюстрируют скачок на выборах женщин после введения квот. Например, в Испании квоты, введенные в 2007 и 2011 годы привели к увеличению представительства с 26 процентов в 2003 году до 35 процентов на выборах 2015 года [15, 16].

Влияние избирательных систем

Избирательные системы могут существенно повлиять на шансы женщин на победу на выборах. Избирательные системы различаются в зависимости от количества мест в избирательном округе (одно- или многомандатные округа), структуры бюллетеней (какие кандидаты появляются в бюллетенях и как избиратели выражают или отмечают свой выбор) и избирательной формулы (как распределяются места), по количеству набранных голосов. В избирательной системе существует множество комбинаций элементов; однако, как правило, в зависимости от величины избирательного округа описываются три основных типа: мажоритарная система (с использованием одномандатных округов); пропорциональное отображение системы (с использованием многомандатных округов); и полупропорциональные или смешанные системы [17].

Системы пропорционального представительства коррелируют с большим числом женщин-кандидатов и избранных представителей в парламентах, поскольку многомандатные округа могут побуждать партии включать женщин в списки кандидатов в дополнение к мужчинам, поскольку сбалансированные списки могут повысить шансы на победу на выборах [18-20]. Для сравнения, мажоритарная/плюралистическая системы в одномандатных округах могут снизить представительство женщин, потому что партийные отборочные комитеты, в которых доминируют мужчины, могут не выбирать женщин в качестве единственных кандидатов.

В большинстве стран используется пропорциональная или смешанная система местных выборов. В глобальном масштабе 44 процента стран с местными выборами используют систему пропорционального представительства, а еще 19 процентов используют смешанную систему (система пропорционального представительства в сочетании с мажоритарной/плюралистической системой).

Остальные 37 процентов используют мажоритарную/плюралистическую систему. Пропорциональные системы чаще используются в Европе и Латинской Америке, тогда как системы большинства/множества, показанные оранжевым цветом, чаще используются в Азии и, в некоторой степени, в Африке.

В целом пропорциональное представительство и смешанные избирательные системы связаны с более высоким представительством женщин на местном уровне. В среднем представительство женщин составляет 28 процентов в системах пропорционального представительства, 26 процентов в смешанных системах и 22 процента в мажоритарных/ плюралистических системах. Однако влияние избирательных систем на представительство женщин намного меньше при контроле региональных различий и квот. Например, при отсутствии квот в развивающихся регионах представительство женщин всего на один процентный пункт ниже в мажоритарных системах по сравнению с пропорциональными/смешанными системами, а в развитых регионах – на три процентных пункта ниже. Кроме того, в развивающихся регионах использование квот повышает представительство женщин до более высоких уровней в мажоритарной/плюралистической системах, чем в пропорциональных/смешанных системах. По сравнению с квотами избирательные системы меньше влияют на представительство женщин на местном уровне.

 Существующие различия внутри средних национальных показателей

Внутри стран представительство женщин в местных органах власти варьируется в зависимости от местных социальных норм и динамики власти, как показывают тематические исследования. Женщины, как правило, менее представлены в менее урбанизированных районах с более традиционными гендерными нормами [21], а также на политических должностях или должностях с большей властью, особенно в сфере расходов, например, на более высоких уровнях местного самоуправления или исполнительных должностях [22]. Динамика местной власти, в меньшей степени подвержены влиянию политических партийи в большей степени определяются местной клиентской политикой и социальными сетями, а также гражданским добровольчеством [23], могут особенно ущемлять тех женщин, у которых нет структур поддержки и возможностей для развития навыков, включая женщин-инвалидов, женщин из экономически маргинализированных групп, групп этнических меньшинств, молодежь. Однако глобальные данные и исследования, посвященные этим группам, в настоящее время отсутствуют.

Текущие данные по показателю 5.5.1b ЦУР могут дать представление о существующих различиях внутри стран.  Представленность женщин зависит от уровня местного самоуправления. Один из ключевых элементов местных полномочий по принятию решений связан с многоуровневой организацией местного самоуправления с конкретными совещательными, административными и финансовыми полномочиями и полномочиями. Сорок семь процентов стран с местным самоуправлением имеют один уровень, 38 процентов — два уровня и 15 процентов — три или более уровня местного самоуправления. В странах с несколькими уровнями могут существовать разные модели представительства женщин.

Использование установленных законом квот может объяснить некоторые закономерности. Например, в Республике Корея и Вьетнаме квота кандидатов применяется на всех уровнях, что приводит к одинаковому предельному уровню представительства женщин на всех уровнях (ниже 19 процентов в Республике Корея и ниже 28 процентов во Вьетнаме). В Марокко зарезервированные места законодательно закреплены за региональными и общинными уровнями местного самоуправления. Женщины получили соответственно 38 процентов и 21 процент этих мест; однако на уровне префектур и провинций, где нет гендерных квот, женщины получили только 4 процента мест.

Во Франции представительство женщин систематически ниже на самом низком уровне местного самоуправления, т.е. на уровне небольших коммун. Вероятно, это связано с использованием мажоритарной избирательной системы на этом уровне (в отличие от системы пропорционального представительства, используемой на других уровнях) и сохранением патриархальных ценностей в более сельской местности. Данные, дополнительно дезагрегированные по возрасту, показывают, что женщины более старшего возраста менее представлены в органах местного самоуправления на всех уровнях. Женщины лучше представлены в возрастных группах от 40 до 59 лет, чем в более старших возрастных группах, что свидетельствует о смене поколений при доступе к политическим должностям. Недопредставленность также более выражена в младших группах репродуктивного возраста, когда женщины, как правило, заботятся о своих детях.

Столичные городские советы руководят изменением представительства женщин в местных органах власти. Для стран, по которым имеются данные, в столицах обычно более высокий уровень представительства женщин по сравнению с остальной частью страны. Вероятно, это связано с тем, что высокоурбанизированные пространства разделяют более эгалитарные ценности [24]. Согласно последним данным World Value Survey в 74 странах, системах, за исключением Армении, где Ереван является одним из трех городов страны с законодательно закрепленной гендерной квотой,  стереотипное отношение сохраняется повсеместно, но более распространено в сельской местности. В среднем 47% сельских жителей по-прежнему считают, что мужчины лучше политиков, чем женщины, по сравнению с 34 процентами городских жителей [25]. Неравенство между столицей и остальной частью страны не определяется различиями в законодательных квотах или избирательных системах.

Руководящие должности в местных органах власти остаются недоступными для женщин. Хотя показатель ЦУР 5.5.1b не охватывает местные на руководящих должностях, таких как мэры или приравненные к ним главы исполнительной власти, имеющиеся данные показывают, что представленность женщин на этих более влиятельных должностях ниже по сравнению с их представленностью в совещательных органах. В Европе, например, в 2019 г. доля женщин среди мэров муниципальных образований вдвое ниже, чем среди советников, — 15% по сравнению с 30% [26]. Аналогичные закономерности наблюдаются и в странах других регионов, о чем свидетельствуют предоставленные официальные данные по странам в контексте сбора данных по ЦУР [27].

Например, в Республике Корея женщины занимают три процента должностей в органах местного самоуправления и 19 процентов должностей в местных совещательных органах. В Уганде соответствующие пропорции для исполнительных глав и советников составляют 1 процент и 48 процентов соответственно, а в Перу пропорции составляют 5 процентов и 30 процентов соответственно. В Италии данные с дальнейшей разбивкой по географическим районам показывают, что представленность женщин среди членов местных совещательных органов в регионах страны колеблется от 26 до 46%, а на должностях исполнительных глав – от 5% до 21% [27].

Прогресс мониторинга политического участия женщин на местном уровне

Значительный прогресс в доступности данных для показателя 5.5.1b ЦУР, но некоторые страны все еще сталкиваются с проблемами разработки и анализа будущих тенденций на страновом, региональном и глобальном уровнях.

Включение показателя представительства женщин в местных органах власти в рамках мониторинга ЦУР устраняет серьезный пробел в предшествующих данных об участии женщин в политической жизни. Впервые глобально сопоставимые данные, основанные на официальных статистических источниках, собираются и регулярно предоставляются Структурой «ООН-женщины». На сегодняшний день охвачено три четверти стран с выборными органами местного самоуправления, а собранные данные дают представление о текущей ситуации и отправную точку для мониторинга.

Тем не менее, некоторые страны по-прежнему сталкиваются с проблемами при подготовке данных для показателя 5.5.1b ЦУР, особенно в условиях, когда системы данных о выборах не включают информацию о списках кандидатов и победителей, а результаты местных выборов не централизованы. Систематическое использование данных о выборах также затруднено в странах, где избирательные системы не интегрированы в национальные статистические системы; статистические полномочия избирательных систем не были четко определены в законах, правилах или положениях, регулирующих их работу; соглашения об обмене данными с другими подразделениями статистических органов не заключены.

Некоторая дезагрегация данных существует, но ее недостаточно, чтобы полностью отразить принцип ЦУР «никого не оставить позади». Данные по показателю 5.5.1b ЦУР собраны и дезагрегированы по уровням местных органов власти, при этом некоторые страны предоставляют дополнительные данные по географическим районам и возрасту. Эти параметры дезагрегации — вместе с другими, такими как городские/сельские районы и представительство политических партий — скорее всего, будут доступны или могут быть легко интегрированы в системы данных о выборах, поддерживаемые избирательными системами во многих странах.

Однако объем информации, собираемой с помощью избирательных систем, ограничен небольшим набором индивидуальных характеристик, обычно предписываемых избирательным законодательством. Крайне важно отметить нехватку дезагрегированных данных для выявления нескольких категорий женщин, которым может быть отказано в доступе к местным руководящим должностям, включая женщин-инвалидов, женщин из экономически маргинализированных групп, групп этнических меньшинств, коренного населения, молодежи. Эти данные могут быть получены из альтернативных источников, таких как опросы членов местных органов власти, при условии, что неприкосновенность частной жизни и конфиденциальность информации должным образом соблюдаются.

Избирательные административные данные по другим измерениям политического участия женщин на местном уровне существуют, но они используются недостаточно. В частности, данные о кандидатах на выборах могут объяснить уровень представительства женщин в местных органах власти, показывая, участвовали ли женщины в конкурентной борьбе для местных выборов в первую очередь, и, если они участвовали, были ли их шансы на избрание ниже или выше, чем у мужчин.

Например, на Мальдивах и в Албании доля избранных женщин была ниже, чем доля женщин-кандидатов, указывая на более низкие шансы на избрание женщин-кандидатов в обеих странах. Между тем, в Дании кандидаты-женщины и кандидаты-мужчины имеют одинаковые шансы быть избранными, а в Новой Зеландии кандидаты-женщины имеют больше шансов быть избранными, чем кандидаты-мужчины. Дополнительные данные о женщинах-кандидатах состоящих в списках политических партий и женщинах, избранных как независимые кандидаты также могут способствовать пониманию пути женщин к власти на местах.

Для охвата полного, равноправного и эффективного участия и лидерства женщин в политической жизни необходимы более широкие данные и новые инструменты сбора данных. На сегодняшний день глобальные сопоставимые данные об участии женщин в политической жизни относятся к представленности женщин в избирательных процессах и на выборных должностях, но не к другим аспектам политического участия женщин.

Более полные данные, поддерживаемые новыми инструментами сбора данных, необходимы для мониторинга, продвижения гендерного равенства и поддерживания «полного и эффективного участие женщин и равные возможности для лидерства», предусмотренные задачей  ЦУР. В то время как представительство женщин по-прежнему отслеживается с помощью данных о выборах, опросы, направленные на женщин-кандидатов, могут собрать более широкий набор данных.

Необходимо выявить совокупность факторов, препятствующих или поощряющих участие женщин в политической жизни на разных этапах избирательного цикла. К ним относятся, например, выход на политическую арену, обеспечение выдвижения в качестве кандидатов, проведение эффективных политических кампаний – в предвыборный период – или доступ к более влиятельным должностям в местных органах власти наравне с мужчинами и равноправное участие в принятии решений. изготовление процессов – находясь в офисе. Среди этих факторов насилие в отношении женщин в политике стало основным фактором, сдерживающим участие женщин в качестве кандидатов на выборах и занимающих должности. Понимание этих факторов, в свою очередь, поможет разработать меры политики, направленные на поддержку женщин во всем их многообразии для участия и достижения успеха в политических процессах, а также для реализации целей Повестки дня на период до 2030 года и Целей устойчивого развития.

Выводы и предложения

Представленный анализ позволяет сделать следующие выводы:

1. В Узбекистане следует прилагать дальнейшие усиления участия женщин-сенаторов и депутатов в выполнении поставленных задач по достижению Целей устойчивого развития (ЦУР). Следует особо отметить важность эффективной организации исполнения на местах Национальной программы по повышению активности женщин во всех сферах экономической, политической и социальной жизни страны на 2022–2026 годы, и Стратегии достижения гендерного равенства в Республике Узбекистан до 2030 года.

2. Следует активизировать участие женщин в государственном и общественном управлении, вовлечению их в процесс принятия решений в органах государственного управления, особенно на местном уровне.

3. Исследования глобального характера показывают, что женщины, занимающие руководящие должности на местном уровне, переопределяют местные приоритеты, отдавая приоритет политике и мерам, благоприятным для семьи, и, в некоторых случаях, способствуя повышению гендерного равенства с точки зрения доходов, занятости и родительских обязанностей.

4. Анализ свидетельствует о том, что представительство женщин в совещательных органах местного самоуправления  в мире выше, чем в парламенте, но все же не на равных с мужчинами.

5. Узаконенные гендерные квоты оказывают значительное положительное влияние на представительство женщин в местных органах власти.

6. Страны, использующие законодательно установленные квоты, имеют более высокую представленность женщин в органах местного самоуправления. К этим странам относится и Узбекистан. Узаконенные гендерные квоты являются эффективными мерами по увеличению представительства женщин в органах местного самоуправления.

7. Внутри стран представительство женщин в местных органах власти варьируется в зависимости от местных социальных норм и динамики власти. На местном уровне могут особенно ущемлять тех женщин, у которых нет структур поддержки и возможностей для развития навыков, включая женщин-инвалидов, женщин из экономически маргинализированных групп, групп этнических меньшинств, молодежь.

8. Данные показывают, что женщины более старшего возраста менее представлены в органах местного самоуправления на всех уровнях. Недопредставленность также более выражена в младших группах репродуктивного возраста, когда женщины, как правило, заботятся о своих детях.

9. В столицах обычно более высокий уровень представительства женщин по сравнению с остальной частью страны. Неравенство между столицей и остальной частью страны не определяется различиями в законодательных квотах или избирательных системах.

10. Руководящие должности в местных органах власти в мире остаются недоступными для женщин. Представленность женщин на этих более влиятельных должностях ниже по сравнению с их представленностью в совещательных органах.

11. Объем информации, собираемой с помощью избирательных систем, ограничен небольшим набором индивидуальных характеристик, обычно предписываемых избирательным законодательством. Эти данные могут быть получены из альтернативных источников, таких как опросы членов местных органов власти, при условии, что неприкосновенность частной жизни и конфиденциальность информации должным образом соблюдаются.

12. Необходимо в каждой стране выявить совокупность факторов, препятствующих или поощряющих участие женщин в политической жизни на разных этапах избирательного цикла.

1. https://xs.uz/ru/post/rol-zhenschin-parlamentariev-v-razvitii-uzbekistana
2. Конвенция о политических правах женщин (1953 г.), ст. II и III (Генеральная Ассамблея Организации Объединенных Наций, 3          марта 1953 г., Серия договоров, том 193, стр. 135); Международный пакт о гражданских и политических правах (1966 г.), ст. 2 и ст. 25 (Генеральная Ассамблея Организации Объединенных Наций. 16 декабря 1966 г., Серия договоров, том 999, стр. 171); и Конвенция о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин (1979 г.), ст. 3 и ст. 7 (Генеральная Ассамблея ООН. 18 декабря 1979 г.). Серия договоров, том. 1249, с. 13).
3. Пекинская платформа действий, пункты 1, 44, 18  и 190(а) (Организация Объединенных Наций. Доклад Четвертой Всемирной конференции по положению женщин. Пекин. 4–15 сентября 1995 г.).
4. Межпарламентский союз (МПС) – международная организация, служащая для координации действий парламентов мира. МПС основан в 1889 году.
5. Генеральная Ассамблея Организации Объединенных Наций (2015 г.). Преобразование нашего мира: Повестка дня в области устойчивого развития на период до 2030 года. Резолюция, принятая Генеральной Ассамблеей 25 сентября 2015 г. A/RES/70/1.
6. Кэтлин, Л. (1994). Власть и влияние в государственной законодательной политике Создание: взаимодействие пола и позиции в дебатах на слушаниях в комитете. Американское обозрение политических наук, 88, стр. 560–576;
7. Тилли, Л.А. и П. Гурин (1992). Женщины, политика и перемены. Нью-Йорк: Фонд Рассела Сейджа;
8. Чаттопадхьяй, Р. и Э. Дюфло (2004 г.). Женщины как политики: Данные рандомизированного политического эксперимента в Индии. Эконометрика, том. 72, нет. 14, стр. 9–43;
9. Браттон, К. и Л. Рэй (2002). Описательное представительство, результаты политики и охват муниципальными детскими садами в Норвегии. Американский журнал политических наук, том. 46, № 2, с. 428–37;
10. Холман, М. Р. (2014). Города, где правят женщины: участие женщин в политической жизни и выделение грантового финансирования блока развития сообщества. Политика и гендер, 10, стр. 313–340;
11. Свалерид, Х. (2009). Представительство женщин и государственные расходы. Европейский журнал политической экономии, том 25, № 2, стр. 186–198;
12. Фанк, К.Д. и AQ Philips, AQ (2019). Представительное бюджетирование: женщины-мэры и структура расходов в местных органах власти. Ежеквартальные исследования политических исследований, том. 72, № 1, стр. 19–33.
13. Созданная в июле 2010 года Структура Организации Объединенных Наций по вопросам гендерного равенства и расширения прав и возможностей женщин (ООН-Женщины) выступает за гендерное равенство как основополагающий принцип социального, экономического и культурного развития, а не только как неотъемлемое право человека. (www.unwomen.org)
14. Генеральная Ассамблея Организации Объединенных Наций (2015 г.). Преобразование нашего мира: Повестка дня в области устойчивого развития на период до 2030 года. Резолюция, принятая Генеральной Ассамблеей 25 сентября 2015 г. A/RES/70/1.
15. Кабалейро-Казаль Р. и Э. Дж. Бух-Гомес (2019 г.). Муниципальные советы и бюджетная политика. Обзор городских дел, том. 56, № 6, стр. 1715– 1745;
16. Верже, Т. и А. Трупель (2011). Неравные среди равных: партийная стратегическая дискриминация и законы о квотах. Французская политика, том. 9, № 3, стр. 260–281.
17. Сиск, Т.Д. (2001). Демократия на местном уровне: The International IDEA Справочник по участию, представительству, конфликтам, управлению и управлению. Международная серия справочников IDEA .
18. Норрис, П. (2004). Избирательная инженерия. Кембридж: Кембридж университетская пресса;
19. Рейнольдс, А., Б. Рейли и А. Эллис (2005). Проект избирательной системы: Новый международный справочник IDEA;
20. Джалалзай, Ф. и М.Л. Крук (2010). Помимо Хиллари и Беназир: политическое лидерство женщин во всем мире. Международный обзор политических наук, том. 31, № 1. С. 5–23.
21. Сундстрем А. и Д. Стокемер (2015 г.). Что определяет политическое представительство женщин на местном уровне? Подробный анализ европейских регионов. Международный журнал сравнительной социологии, 56 (3–4), стр. 254–274.
22. Бохель К., Х. Бохель, М. Касуга и Х. Такэясу (2003 г.). Против Системы? Женщины в выборных органах местного самоуправления в Японии. Исследования местного самоуправления, том. 29, № 2, стр. 19–31.
23. Мерритт, С. (1977). Победители и проигравшие: половые различия на муниципальных выборах. Американский журнал политических наук, том. 21. №4, с.
24. Эгалитари́зм (фр. égalitarisme от égalité «равенство») — концепция, в основе которой лежит идея, предполагающая создание какого-то общества с равными социальными и гражданскими правами всех членов этого общества, и, как идеал — равенство прав и возможностей. Противоположность элитаризма.
25. Всемирная ассоциация исследования ценностей и Европейское исследование ценностей (2020). 7-я волна исследования мировых ценностей: 2017–2020 годы. Онлайн анализ данных. Доступно на http://www.worldvaluessurvey.org/ (по состоянию на декабрь 2020 г.).
26. Расчеты Структуры «ООН-женщины» на основе данных Европейского института гендерного равенства (EIGE) по 36 европейским странам (2020 г.). База данных гендерной статистики. Доступно по адресу https://eige.europa.eu/gender-statistics/dgs. (по состоянию на июль 2020 г.).
27. Структура «ООН-женщины» (2020a).

Все статьи автора «Султанова Лола Шарафовна»