Об обстоятельствах написания этой работы, равно как о самом Николае Кузанском, высокопреосвященном кардинале из Кузы, епископе бриксенском, легате германском – нам мало что-либо известно. Его философия – философия о возможности-бытии, о возможности как действительном бытии, о действительности всякой возможности – есть результат, продолжение учений Филона и Плотина (учение об абсолютном, чистом бытии, неизменном и являющимся основанием всякого являющегося бытия, возможность которого (абсолютного бытия) совпадает и не отделена от его же действительности. На первый взгляд она выглядит странной, во многих местах представляется сложной и я, бы даже сказал, непонятной.
Итак, начнем с абсолютной возможности и абсолютной действительности. Первое образует собою действительность всякой возможности, то есть всего, что имеет место в возможности (имеется ввиду, что в возможности имеет место всякое сущее); последнее представляет возможное всякой действительности, – возможность всего, что действительно. Оба, следовательно, составляют возможное и действительное всякого сущего, всего существующего. Каждое (сущее) есть, следовательно, и действительное и возможное одновременно, – наглядный пример совпадения крайностей: возможности и действительности (когда все сущее существует в возможности и когда, между тем, существует в действительности), наложение того и другого.
Эта уже упомянутая ранее возможность не может быть прежде действительности и в том самом смысле, в каком мы говорим, что всякое бытие из возможности должно переходить в действительность через действительное бытие, то есть, другими словами, если действительность не будет предшествовать возможности, то как возможность перейдет в действительность [4, c.139]? Если бытие само себя выводит в действительность, минуя при этом возможное, то оно оказывается действительным раньше, чем быть в действительности [4, c.120].
Далее, пишет Кузанский, эта ранее упомянутая нами возможность, благодаря которой всякое действительно существующее действительно существует – не предшествует действительности, но она также и не следует за ней [4, c.140]. И то и другое – и абсолютная возможность и абсолютная действительность – суть, следовательно, существующие одновременно. Речь идет, таким образом, о совпадении абсолютной возможности и абсолютной действительности, совпадающих в неком тождестве, «достигаемом», в свою очередь, в возможности-бытии. И то, и другое, иными словами, суть нечто тождественное друг в отношении друга, суть то же самое.
Далее, и то и другое – суть вечное, поскольку нигде ничему не предшествуют и не за чем не последуют. Но вечное «не как множественное, а как сама вечность» [4, c.143]. Как нечто тождественное друг в отношении друга, в неразличенном, тождественном виде – суть само абсолютное бытие, вмещающее в самое себя всякое сущее – все, что иными словами, имеет место в возможности и все, что имеет место в действительности (а это последнее «все», как уже отмечалось, имеет место и в том и в другом).
Суть, таким образом, вечность, которая есть простой принцип мира, начало начал, суть Бог. То, о чем говорят, как о возможности-бытии, полагая при этом действительное бытие всякой возможности, но в равной степени и возможное бытие всякой действительности. То, что содержит в себе изначальное вечное тождество – тождество, предшествующее всякому разделению, тождество до всякого различения возможного и действительного, содержащее и то и другое в неразличенном, свернутом виде.
Некое, обладающее в неразличенном, в свернутом виде всем тем, что в нашей обычности либо действительно, либо возможно. Всем, что в обычной реальности есть различимо и несводимо друг к другу.
То, что содержит, вмещает в себя в неразличенном, свернутом виде акт и потенцию, бытие и не-сущее, равенство и неравенство, различение и неразличенность.
Следовательно, «не быть» означает там «быть всем», многое означает единое, бытие и небытие не противоречат одно другому, равно как и прочие противоположности. «Если возможность стать и действительное бытие различаются, а вечность, Бог, их различию предшествует, то в этой вечности, где возможность стать и действительное бытие не различны, вы рассматриваете все ставшее (действительное) и могущее стать (возможное) как действительное и все видите там единою вечностью» [4, c.365].
Далее он говорит о не-сущем, о небытии, отрицании. О том, что есть им же (не-сущим) предполагаемо, а также о том, что есть отрицаемо им. То, что есть отрицаемо им – представляет собою одно; то, что есть полагаемо им – составляет уже совершенно иное.
Прежде чем приступить, однако, к другому моменту такой философии, надо напомнить о том, что из себя представляет природа не-сущего. Не-сущее есть отрицание, небытие отрицаемого, которое есть, существующее благодаря лишь границе себя, своему отрицанию, небытию, своему же не-сущему. То, что есть отрицание в отношении другого, в отношении себя самого – представляется сущим и есть само бытие.
То, что есть отрицаемо своим отрицанием, в отношении того, что его отрицает – есть отрицание само. Оба, таким образом, суть отрицание (небытие) друг в отношении друга; оба, таким образом, предполагают (отрицанием) наличие друг друга (поскольку нечто вообще существует, является тем, что оно есть – благодаря лишь собственной границе); каждое, иными словами, предполагает другое (свое отрицание) наличием самого себя как отрицания. То, что есть отрицаемо, и то, что есть полагаемо – суть, следовательно, одно и то же. Ни одно из них не может быть раньше другого.
После этого можно лишь удивляться тому, когда говорят, например, что что-то предшествует нечто иному, что нечто, предшествуя нечто иному, является тем, что есть полагаемо, но вместе с тем отрицается этим другим, а так как предположение и отрицание суть, несомненно, вещи различные, то это последнее нечто уже, вместе с тем, совсем не предшествует нечто иному, что то что есть отрицаемо – это одно (поскольку следует позже того, что его отрицает), а то, что предполагаемо – это уже совершенно иное (поскольку, напротив, предшествует), что одно из них – Бог, а другое – реальность.
Это предшествующее, предполагаемое отрицанием, небытием, бытие, которое есть, вместе с тем, бытие «всего, что существует или каким-либо способом может существовать» [4, c.177], то, что он полагает как Бог – есть, таким образом, истина, вечное бытие, необходимо существующее, поскольку необходимо существованию чего-либо вообще. Оно есть причина, активный источник всякого сущего, всего существующего, переводящее небытие в реальное бытие (тогда как небытие само по себе есть нечто пассивное), производящее из небытия бытие. «Так как вечность предшествует небытию, которое само не может перевести себя в бытие, необходимо, чтобы все благодаря вечному бытию возникло из небытия, или из несуществующего; вечное бытие, таким образом, есть необходимость существования для всего» [4, c.177].
Здесь, далее следует важный момент. Как отмечалось уже, оно (возможность-бытие) есть всякое сущее, находящееся, пребывающее в состоянии возможности и пребывающее одновременно в состоянии действительности, есть бытие, которое есть, однако, тождественное небытию, поскольку (как отмечалось уже) не обладает различием. Или, иными словами, не может быть отличимо от небытия (так как предшествует всякому различению), содержит, иными словами, в неразличенном, свернутом виде и то и другое, является тем и другим. Таким образом, в нем небытие есть все то, что может быть.
Итак, с одной стороны, оно (возможность-бытие) представляется вечностью, Богом, творящим, творцом, предшествующим небытию и бытию (ведь если бы он был после небытия, он не был бы творцом, но был бы творением, произведенным из небытия). Бытие – есть реальность, творение. Небытие – из чего происходит творение. То есть, иными словами, отличным от бытия и небытия, которые суть, в свою очередь, сами отличные друг относительно друга. С другой стороны, оно представляется чистым творением, реальностью, бытием и тем - из чего происходит творение (небытием), поскольку содержит в себе уже оба момента (бытие и небытие), находящихся, пребывающих в неразличенном, смешанном виде, в состоянии единства, в состоянии изначального тождества. «Оно поэтому не творит из чего-нибудь иного, но из себя, так как является всем, что может быть» [4, c.176], производя, таким образом, из себя само же себя.
Итак, с одной стороны, оно есть творец, есть творимое (бытие) и вместе с тем то, из чего происходит творимое (небытие). Словом, и то и другое, и третье – тождественны, суть то же самое. С другой стороны, как творящее, оно есть отличное от бытия и небытия, которые сами отличные друг относительно друга. То есть, иными словами, все три указанных выше момента (творящее, бытие, небытие) – суть несомненно разные вещи.
Наличие двух прямо противоположных предикатов-определений «тождественные» и «различные», предметом приложения которых является один и тот же предмет (субъект) – три указанных раньше момента, – говорит, таким образом, о наличии явного противоречия. Убрав, к примеру, один из указанных ранее моментов – небытие (ничего не теряя при этом), мы можем сказать, что Бог-творец есть реальность, которая неотличима и неотделима от Бога-творца, поскольку ему же тождественна. Оба момента суть то же самое. Однако, с другой стороны, Бог-творец и реальность, которую он производит – различные вещи.
Имеющее место противоречие, однако, легко объяснимо. Все три указанных ранее момента, без сомнения, тождественны друг относительно друга. Бог-творец есть, иными словами, реальность и одновременно небытие. Легко, однако, заметить, что все три указанных раньше момента, тождественны лишь находясь в состоянии единства, в состоянии изначального тождества, предшествующему разделению этих моментов, то есть, другими словами, до акта творения реальности.
Распадаясь в конечном итоге на два несводимых друг к другу момента (реальность и небытие), Бог-творец производит одно из другого – реальность из небытия. Он творит, таким образом, эту реальность, выделяет ее, отторгая ее от себя посредством другого такого момента (небытия). Можно также сказать, что Он творит оба этих момента из самого себя посредством этих же самых моментов. Являясь границей, иным, отрицанием друг относительно друга, оба, таким образом, предполагают фактом собственного наличия (как границы) наличие друг друга и немыслимы вне этого отношения. Каждое фактом собственного существования предполагает существование другого. Каждое поэтому возникает одновременно с другим и не может возникнуть раньше другого.
И то, и другое, и третье (возможность-бытие, небытие и реальность) – суть, следовательно, тождественны только до акта творения реальности, – одного из этих моментов посредством другого такого момента (небытия). И вместе с тем, несомненно, различны впоследствии. Указанное ранее противоречие, таким образом, снято.
Читая заново эту статью, мы думали об элеатах. Непоследовательные и во многом противоречивые, лишенные всех привычных нам представлений о том, что такое возможность и что такое действительность (используемых впервые Аристотелем в своей «Метафизики» для разрешения их апории по поводу невозможности становления) – они схожи, однако, в одном. В идее единого сущего. Неподвижного и неизменного, не возникающего и неуничтожимого, единственного (исключающего наличие многого) и единого, – тождественного себе самому и любой своей части (что, собственно, исключает наличии какой-либо части вообще) – в-себе-самом-сушего, элеатского истинного всеобщего [2]. Не ограниченного как ни во времени, так ни в пространстве (и, следовательно, бесконечного, вечного), распространяющегося и заполняющего собою – в силу собственной неограниченности – любую точку пространства и времени [1, c.37] и, таким образом, исчерпывающего фактом собственного наличия наличие какого-либо иного, ограничивающего его [2]. Оно не имеет иного себя самого, а значит, само не может быть чем-то иным в отношении иного себя самого и есть, таким образом, чистое неиное [3, с.160]… В идее, нашедшей в дальнейшем свое продолжение в работах Платона («Софист», «Парменид») и ближайшим образом ассоциирующейся с идеями высочайшего Бога у Плотина.
Рассуждения по поводу природы такого истинно-сущего единого мы встречаем в его шестой эннеаде.
«Будучи всеобъемлющим, Он не может иметь в себе никакого ущерба, Он всецело сам себя наполняет, Он равен всегда самому себе и существует везде, потому что Он и есть это все…Он никоим образом не может быть вне себя самого в чем-либо другом, отделяясь от самого себя, и если мы говорим, что Он везде, то это лишь означает, что Он всецело лежит в области истинно-сущего, то есть в самом же себе» [5, c.224].
Библиографический список
- Воробьев Д. В. О единице, едином и целом Ямвлиха Сирийского // Вестник Томского государственного педагогического университета. – Сер. Гуманитарные науки. Томск: ТГПУ, 2004. №2 (39).
- Воробьев Д. В., Смирнова Е.В. Учение Ксенофана из Колофона и Парменида Элейского о временной и пространственной // Вестник Мининского университета: сетевой журнал. Н. Новгород: НГПУ, 2018. №4. URL: https://vestnik.mininuniver.ru/jour/article/view/896/698
- Лосев А.Ф. О трактате Николая Кузанского «О неином» // Вопросы философии. М., 2015. №9.
- Николай Кузанский. Собр. соч.: в 2-х томах. М.: Мысль, 1980. Т.2. 471 с.
- Плотин. Эннеады. Киев: УЦИИМ-ПРЕСС, 1995. 392 с.
Количество просмотров публикации: Please wait