РЕДАКТОРСКИЙ ВЗГЛЯД НА «ХАРАКТЕРЫ» ФЕОФРАСТА

Воробьева Арина Евгеньевна
Санкт-Петербургский государственный университет

Аннотация
Данная статья посвящена анализу сочинения «Характеры» Феофраста — греческого ученого конца IV в. до н.э.— стоящего у истоков психологии человека и исследований структуры личности. Проведенное литературное исследование подтверждает влияние текста Феофраста на новейшую литературу и психологию, позволяет рассмотреть человеческие типы в новом свете. Данная проблематика имеет многогранный характер и представляет интерес как для литературоведов, так и для психологов.

Ключевые слова: , , , , , , ,


Рубрика: Психология

Библиографическая ссылка на статью:
Воробьева А.Е. Редакторский взгляд на «Характеры» Феофраста // Гуманитарные научные исследования. 2018. № 2 [Электронный ресурс]. URL: https://human.snauka.ru/2018/02/24824 (дата обращения: 05.03.2024).

Работая техническим редактором последние три года, во мне невольно возник приобретенный рефлекс. Я наметала глаз так, чтобы уметь читать текст, минуя его велеречивость или примитивность, драму или юмор. Я ничуть не намекаю, что разучилась понимать художественную литературу, стала безучастной, а восприятие мое лишилось чуткости и отзывчивости. Однако, я приобрела сменную линзу, уяснила способ альтернативного подхода к чтению, почти антонимичного конвенциональному — смотреть на текст как на механизм, безнадежный или подлежащий исправлению, как на тисовый лабиринт синтаксиса, лексики и пунктуации. Я читаю «не сердцем и не столько даже умом, а позвоночником» и не струшу эпатировать встречного тем, что считаю эту функцию лучшим своим достижением. Не побоюсь я также рассмотреть текст Феофраста «Характеры» с редакторской позиции, заменив собою орган (таким, каким в случае с живописью становится глаз), который мог бы разом охватить единство текста, а затем заниматься подробностями.

Вопросы человеческой психологии всерьез увлекли философов только в XVI веке. Интервал времени между Аристотелем и Декартом я вижу несколько осиротевшим, пустынным по части теоретиков психологии. Впрочем, за времена угасания греческого величия, распада римской империи и возникновения на ее руинах средневековой эпохи психология не была забыта всецело. В пост-эллинистическом обществе изучались идеи предшественников и их приспособление к системам собственных верований. Все исследования представляли собою лишь переработку того, что было написано ранее. Ни один из исследователей не выдвинул ни одной новой идеи, которая сколько-нибудь продвинула бы психологию вперед. Причиной этого, я полагаю, послужила непопулярность эмпирических методов, например, экспериментов или наблюдений. Я предположу, что второй возможной причиной стало влияние церкви, овладевшей обществом. В интересах церкви никогда не стояло изучение психологии. Христианское общество поощряло ученых в исследованиях трудов прошлого и адаптации их к христианской вере. Оттого современному читателю любопытно было бы вникнуть в понимание психологии человека во времена задержки развития этой науки. И я обращусь к одному из древнегреческих «комментаторов жизни» — Феофрасту и его трактату «Характеры».

Этимологически «характер» происходит от древнегреческого слова, перевод которого можно свести или к глаголу «царапать, чертить», или к существительному, значащему инструмент для клеймения, чеканки. До возникновения труда Феофраста термин «характер» не употреблялся в психологическом контексте, а использовался как ремесленный термин. В современной психологии характер — это структура стойких, сравнительно постоянных психических свойств, то есть склад личности, сочетающий индивидуальные (уникальные и типические) черты. Современный термин «характер» ставит акцент на самобытности личности, на исключительности человека.

Если угодно, характер — это орнамент. Вырезая его, мы сообщаем ему качество неповторимости. Для Феофраста же, напротив, характер — это неподвижная маска, шаблон, штамп. Потому Феофраста не интересует склад личности, но всегда тип. В «Характерах» даны поведенческие описания характеров, однако, они ничего не добавляют к нашему пониманию уникальных свойств психологии человека. Для читателя внятно, что в тексте представлена сумма, общее место или собирательный образ, сплетенный из типических поступков, склонностей, повадок. Так зачем же Феофраст именует свой труд «Характеры», а не «Типы»? Ведь в заглавии трактата я ожидаю увидеть слово, честно и напрямик заявляющее об идее повествования.

Феофраст в каждом фрагменте «Характеров» фиксирует наше внимание на одной черте. Ни о каком складе личности, индивидуализации или психологии говорить здесь не приходится, ведь в отдельном характере Феофраста никогда не сходятся несколько оттенков, подтем — то есть каждая черта оголена. Портреты целостны, но статичны, показаны односторонне, на плоскости. Здесь же рождается мое предположение, что Феофраст намеренно называет свое произведение «Характеры», перенося в область человеческого поведения технический принцип — создание клейма, оттиска на монете или камне.

Под видом «Характеров» Фефораста перед нами оказывается скорее этюдник, конспективные наброски с натуры по единому, похожему на анкету, шаблону. Описание каждого характера начинается с ключевого определения, в нем дается моральная оценка свойства — вредно ли оно (IX Бессовестность), опасно ли (II Льстивость), попросту неприятно (XX Назойливость). В сущности, каждый фрагмент «Характеров» представляет собою риторический тезис, требующий наглядной аргументации. Мы имеем дело с простым алгоритмом: утверждением этического понятия и переносом поведенческого паттерна этой черты на человека. Качество и человек не мыслятся раздельно, а значит, человек превращается в обезличенного носителя черты, живую иллюстрацию, почти персонажа комедии дель арте.

Все характеры в трактате Феофраста делятся на категории. Часть из них — это вечные образы, передающее нечто архетипическое в человеческой сущности. К вечным образам я отнесу скупость, хвастливость, глупость, трусость, чем и подтвержу аналогию с итальянской комедией масок. В ряду этих характеров легко обнаруживаются персонажи венецианского и неаполитанского квартетов дель арте. Вторая часть характеров, описанных Феофрастом, отображает особенности общественной и бытовой действительности Афин конца четвертого века, иллюстрирует повседневные реалии. В качестве объекта исследования Феофраст берет частного индивида, афинского обывателя. Эту мысль я свяжу со следующим предположением. Феофраст стал очевидцем гибели классического древнегреческого полиса, приходящегося на IV-III века. Полис разрастался, диктуя необходимость создания крепкого государства. Метаморфоза коснулась и населения. Впервые у афинян возникает искушение делегировать политическую власть государству, сделать власть представительной и отдаться мелкобытовым интересам. Применительно к труду Феофраста выражение «человек» стоит употреблять с важной оговоркой. Через текст Фефораста к нам явился настоящий, естественный, мелкобытовой горожанин, простой и правдивый человек. Эта непринужденная, несколько мещанская эстетика знакомит нас с новым древнегреческим героем, возникшим в результате социальной революции.

Феофраст невзыскателен, он откровенно и с научной холодностью описывает характеры окружающих его людей — обыкновенных, не лишенных пороков. В его глазах каждому характеру релевантен особый стандарт поступков в быту. Но стоит вслушаться в слова Феофраста и стать придирчивым читателем, как появляются сомнения относительно научной строгости. Текст заставляет нас смеяться, каждый набросок Феофраста комичен и проницателен. Кроме того, комизм текста даже обладает полутонами — от иронии (XII Бестактность) и сатирического осуждения (XXIII Бахвальство) до гротеска, нелепости (XIV Тупоумие). И тем смешнее кажутся нам конспекты Феофраста, чем убедительнее, органичнее пороки соединены с носителями порочных качеств. Здесь напрасно стыдиться слова «порок», ведь читателя не покидает иллюзия, будто характер и добродетель — это антиподы или по крайней мере антонимы. В трактате Феофраста нет ни одной положительной черты, автор эскизов будто забывает о человеческом достоинстве. И каждому легко отыскать в себе отзвук этих пороков, пусть не столь сконцентрированных и сгущенных. Сверх того, правдоподобие образов упрочняется благодаря детализированности, словоохотливости автора. Например, нам легче уяснить и разгадать Вестовщичество, чем Грубость, короткую по сравнению с прочими фрагментами, и мы скорее будем возмущаться и просить продолжения Грубости, искать поводы для спора с автором.

Мне видится любопытным еще одно наблюдение. Композиционное единство и плавность переходов от одного характера к другому, как по звеньям цепи, достигается вот каким приемом. Текст отдаленно напоминает мелодию — в том лишь смысле, что ноты идут чередой, без синкопы, неразрывно. Но все же не линейно, а протягиваясь мостками друг к другу — и вот в пятнадцатом фрагменте мы вспоминаем четвертый, а в пятом характере угадываем второй. В тексте Фефораста все фрагменты, выражаясь эксцентрично, взаимосодержатся. Грубость сочетает Неотесанность и Злоязычие, Льстивость соединяет Пустословие и Угодливость, Бестактность почти тождественна Бесстыдству, но лишена злого умысла. Это, пожалуй, единственное свойство трактата Феофраста, склоняющее характеры к текучему, гибкому, переменчивому понятию.

Откажись мы от идеи взаимосодержания, можно было бы утверждать, что характер для Феофраста — это незыблемый сценарий, данный человеку единожды и чуть ли не от рождения. Однако, эта предзаданность, загипсованность склада личности неубедительна для современного читателя. Традиционно «Характеры» воспринимаются как пособие по психологии, первую известную классификацию человеческих качеств, нравов и пороков. Но метод Феофраста неприменим в настоящий момент, для современной психологии этот текст — наивная и прямолинейная реликвия. Мы без колебаний заключаем: как на твердый материал можно поставить клеймо, так и характер поддается исправлениям, скажем, в ходе воспитания.


Библиографический список
  1. Набоков В. В. О хороших читателях и хороших писателях. Перевод М. Мушинской // Лекции по зарубежной литературе. — М., Независимая Газета, 1998, с. 23-32.
  2. Михайлов А. В. Из истории характера // Человек и культура: Индивидуальность в истории культуры. — М., 1990, с. 43-45.
  3. Феофраст. Характеры // Перевод,  статья  и примеч. Стратановского Г. А. — Л., Наука, 1974.


Все статьи автора «Воробьева Арина Евгеньевна»


© Если вы обнаружили нарушение авторских или смежных прав, пожалуйста, незамедлительно сообщите нам об этом по электронной почте или через форму обратной связи.

Связь с автором (комментарии/рецензии к статье)

Оставить комментарий

Вы должны авторизоваться, чтобы оставить комментарий.

Если Вы еще не зарегистрированы на сайте, то Вам необходимо зарегистрироваться: