Переход современного общества от индустриальной к постиндустриальной стадии развития заставляет человечеству  переосмысливать экзистенциальные проблемы нашего существования. В современном постиндустриальном, информационном обществе особо остро встали вопросы ценности жизни, любви, уважения к старшим, труда, патриотизма и тд. Решение данного вопроса невозможно без изучения образа жизни семьи, как первоосновы, изначального субстрата, в котором сохраняются, передаются от поколения к поколению, зарождаются новые смысложизненные ценности, установки, идеалы и т.д.

Кроме вопросов физиологического характера (добывание хлеба насущного) современной семье приходится решать проблемы информационно-технической экспансии, следствием чего является невероятная интенсификация обыденной, повседневной жизни семьи. Психология общества массового потребления ежедневно через разнообразные СМИ внедряется в сознание человека, навязывая псевдоценности, псевдоидеалы, псевдопринципы. Молодежь, как наиболее восприимчивая возрастная когорта ко всему новому, оказалась наиболее подверженной данному процессу. На сегодняшний день можно констатировать наличие целого поколения “духовного люмплен-пролетариата” (термин ввел Е.Б. Рашковский – Прим. авт.), которые воспитаны на демонстрации грубых образцов шоу-бизнеса, разнузданных блогах, порно- и расистских сайтах [1, с.19].

Основным мерилом психологии общества массового потребления являются деньги. Между тем не все можно оценить в данном эквиваленте. Очевидным становится назревший кризис духовности.  Кризис духовности сопровождается разрушением ткани повседневной жизни, социальной памяти, общинности, способ­ности к  честному созидательному труду. На проблеме отношения к труду остановимся подробнее.

Приходится признать, что эта фунда­ментальная ценность российского менталитета утратила нестя­жательный характер и свой статус – как единственно справедливого источника жизненных благ.

Труд, все очевиднее, лишается социального смысла – коллек­тивной (совместной) деятельности на благо общества. Совре­менное понятие «работы» ассоциируется с «умением делать деньги» («карьеру»), а каким способом достигается индивидуальное благо­получие и личный успех – честным путем или «не очень», – эти моральные окраски сегодня мало кого волнуют.

Читаем пункт первый статьи 37 Конституции РФ: «Труд сво­боден. Каждый имеет право свободно распоряжаться своими способностями к труду, выбирать род деятельности и профессию». По существу, легализовано тунеядство и поощряется преступность: хочешь – трудись (хотя работу не гарантируем), а если представится возможность иначе «распорядиться своими способностями к труду», то не зевай! Итогами «выбираемого» рода деятельности и свободного распоряжения «способностями» переполнены еже­дневные криминальные сводки и «вечера трудных дней».

Специалисты не без основания считают, что трудовая мотивация у большей части молодежи деформирована. Сыграли свою роль «быстрые и легкие деньги» в челночном бизнесе, посредничестве, «приработке» в ночных клубах и казино, а тут еще СМИ зазывают: «играйте, угадывайте – и вы разбогатеете!» Не случайно в числе первых жизненных ценностей «труд» не значится.

Разумеется, к ориентации молодежи на труд и учебу следует подходить дифференцированно: есть немало тех, кто настроен хорошо учиться и получить профессию. Среди молодых россиян, как отмечает Л.Г. Ионин, заметна доля тех, кто имеет желание и возможности следовать западному стилю «яппи» (young urban proffessionale) – молодых бизнесменов, обладающих подчеркнуто деловым имиджем и «набором достижительных признаков» – образованием, доходом и престижем [1].

Однако доля «российских яппи» выглядит достаточно скромной на фоне преобладающей части молодежи, предпочитающей найти применение своим «способностям» за пределами общественно-полезного труда, и эта тенденция вызывает серьезное беспокойство специалистов.

В системе общественного, артельного, кооперативного и т.д. производства, равно как и в семье, фактически отсутствует трудовая эстафета поколений, передача профессионального мастерства, навыков и приемов народных промыслов, старых ремесел и произ­водства уникальных изделий. Секреты «старых мастеров» уходят из российской жизни вместе с ними. Исключение составляют те производства и ремесла, чья продукция рассчитана на «экспорт» или на «туристов».

Деформирование трудовой мотивации связано, на наш взгляд, и с ослаблением «трудовой ауры» в семье, с прекращением воспи­тания подрастающего потомства на примерах трудовых достижений семьи и рода. Размытой оказалась трудовая этика – с ее традициями, нормами, праздниками, даже «посвящениями» и обрядами. Раньше в семье гордились полученными наградами за труд, присвоенными почетными званиями, врученными от товарищей по труду (а не выигранными в «Поле чудес») подарками; молодые старались «держать марку», чтобы не уронить и не запятнать трудовую честь семьи.

Нам остается заключить, что если в российской семье и поддер­живается трудовой дух, то во многом благодаря старшему и сред­нему поколениям. Результаты социологических опросов, наблю­дений специалистов и сама практика повседневной жизни сви­детельствуют о том, что именно люди зрелого и пожилого возраста относятся к труду как к социально-нравственной ценности.

Задача социализации каждого индивида в главной сущностной сфере жизнедеятельности и состоит в том, чтобы труд был осознан им как единственно приемлемый путь обеспечения личного и общественного процветания.

Характер отношений в сфере труда абсолютно зеркально отражает характер потребностей. Как деформирование трудовой мотивации породило устойчивую дефиницию «нетрудового образа жизни», так и заметный перекос, разбалансирование потребностей прочно увязываются с понятием «потре­би­тель­ского образа жизни».

Во‑первых, заметен «откат» ценностей от родительства, выра­зив­шийся либо в установках многих супружеских пар «пожить в свое удовольствие и не торопиться обзаводиться детьми», либо в стремлении родителей переложить заботу о детях на государство, школу, общество, «бабушек» – кого угодно, либо в ставшем обы­денным явлением отказе матери от своего ребенка прямо в роддоме или сдаче младенца в «дом малютки».

Во‑вторых, слишком призрачна грань между праздностью («ничегонеделанием») и девиантным поведением, порожденная массовым вовлечением молодежи в сферу досуга и развлечений.

В‑третьих, заметно стремление молодого поколения избежать повторения трудного социального пути своих отцов и дедов: резкий отток «селян» в города вызван тягой к «легкой жизни», а преоб­ладание «горожан» в сфере торговли и обслуживания – надеждой на «быстрое обогащение». И что удивительно, сами родители нередко потакают потребительским настроениям своих детей.

С переходом страны к рыночной экономике все названные выше параметры потребительского образа жизни семьи обозначились наиболее четко: зерна разъедающей потребительской психологии упали в подготовленную почву. Следует заметить, что в отечест­венном и зарубежном социально-философском знании под симп­томами «потребительской болезни» подразумевается не потреб­ление материальных благ как таковых, а созерцательно-пассивная установка индивида на потребление и использование того, что создано другими – без стремления к адекватному участию в воспол­нении и приумножении социальных благ.

То есть под потребительством понимается отсутствие «активно переделывающей практики», того «дерзания духа» (по А. Лосеву), который позволяет индивиду творчески преобразовывать дейст­вительность и одновременно развивать себя как личность.

В понятие потребительства входит также рассогласованность материального и духовного, когда у индивида включен только «потребительский счетчик», но отсутствует духовно-нравственный  стержень.

Признаком потребительства является – по аналогии – от­сутствие социальной вертикали. Потребительство, густо замешанное на индивидуализме и эго­центризме, полностью безучастно к общественным делам и равнодушно к судьбам и проблемам окружающих. Запад испил эту чашу до дна, и мировое сообщество осознало необходимость «гуманизировать способ существования человека и образ жизни». Опросы современных студентов[1] показывают, что общественная значимость труда у современного студента в иерархии ценностей занимает самые низшие позиции (См. Табл.1)[4, с.68].

Таблица 1. «Основные ценности студентов, в %»

Что касается современной российской ситуации, то наблю­даемая динамика образа жизни в сфере потребностей позволяет сделать следующее заключение:

– Либерально-рыночные отношения в обществе не способ­ствуют возвышению потребностей россиян, все более диф­ференцируя граждан на тех, кто вынужденно оказался в плену «подножьих» (у «пирамиды Маслоу»), элементарных запросов, и тех, кто «самоактуализировался» в своем «статусном потреб­лении», не отягощаясь принципами нравственности и со­циального участия.

– Распространение потребительской психологии вовсе не без­обидно и далеко не автономно по результатам воздействия на социальные субъекты.  Потребительство, меркантилизм и индивидуализм способны «пойти в наступление» на духовные, нравственные основы жизни людей и тем самым подорвать силу «социального сцепления» (по П. Сорокину), которая обеспечи­вает единство, консолидацию и стойкость этноса, особенно в кризисных условиях. Потре­би­тельство разъедает основы российского менталитета.

– Семья является особой социально-этнической общностью и главным субъектом, хранителем российского менталитета, поэтому особую значимость приобретают призывы видных ученых И.В. Бестужева-Лады и А.И. Антонова к восста­новлению семейного образа жизни.

Это означает восстановление потребности в родительстве, по­требности в нестяжательстве – преобладании духовно-нравст­венных мотивов жизнедеятельности над материальными, потреб­ности в труде, стремлении делать добро, оказывать посильную помощь нуж­дающимся, проявлять участие и заботу, поддерживать добрым словом так называемых «чужих», «посторонних» людей, а не только ближайших родственников и друзей, – и сделать это нормой повседневной жизни, а не атрибутами «дней благотворительности» и праздников.

1. Ионин, Л. Г. Социология культуры: учеб. пособие для вузов / Л. Г. Ионин; Гос. ун-т — Высшая школа экономики. —4-е изд., перераб. и доп. — М.: Изд. дом ГУ ВШЭ, 2004. — 427.
2. Немова, О.А. Трудовая ментальность современной студенческой молодежи: опыт качественного социологического исследования // О.А. Немова / European Social Science Journal, 2013, Т.1, №8 (35).- С.500-508.
3. Немова, О.А. Пакина, Т.А. Проблемы социализации молодежи в условиях социально-экономической неопределенности / О.А. Немова, Т.А. Пакина  // Вестник государственного университета управления. М., 2010. -  С.31-32.
4. Немова, О.А., Пакина, Т.А., Ретивина, В.В. Роль семьи в формировании трудовых установок студенческой молодежи /О.А. Немова, Т.А. Пакина, В.В. Ретивина / Монография. – Н Новгород: Поволжье. – 2013. – 150 с.
5. Пакина Т.А., Немова О.А., Ретивина В.В. Трансляция трудовых ценностей в современной семье (по материалам социологического исследования) // Успехи современной науки, №12, Том 6, 2016.
6. Рашковский Е.Б. Феномен семьи // Семья: духовные и общественные проблемы. М.: Центр книги Рудомино, 2011.
7. Свадьбина Т.В., А.В. Любимова Современная семья: методология, проблемы, перспективы: Монография. Н. Новгород: Изд-во НГПУ, 2005.

Все статьи автора «Немова Ольга Алексеевна»