Роль русской православной церкви и духовенства в культурной жизни и повседневности дореволюционной России стала изучаться в последнее время гораздо глубже. Число исследователей жизни и быта священнослужителей растет. Этот интерес не удивителен, если взглянуть на широкий круг деятельности и влияния церкви.

Один из наиболее известных современных исследователей Б.Н. Миронов утверждает, что интерес историков сейчас сместился в сторону материального положения духовенства, его взаимоотношений с населением, органами церковной и государственной власти [9, c. 65]. Он указывает, что в течении всего периода существования Российской империи материальное положение белого или приходского духовенства казалось самим клирикам недостаточным и являлось для них болезненным вопросом. Духовенство постоянно жаловалось на материальные трудности. Однако в XVIII-‎XIX вв. недовольными своим благосостоянием были практически все образованные сословия: и офицерство, и дворянство и чиновничество. Следует упомянуть, что сам император, который являлся самым богатым человеком России, также жаловался, что ему мало на содержание семейства 31 млн. руб. в год [8, c. 156].

Источниками благосостояния священников и церковнослужителей в императорской России являлись «кружечный и кошельковый сборы, продажа свечей, проценты с капиталов, помещённые в банковские ценные бумаги, пожертвования и плата молящихся за исполнение треб. Кроме того, большинство причтов епархии получало казённое жалование» [19, c. 94].

Определенный заработок также давала работа в школах. С 1811 г. Закон Божий стал обязательным предметом во всех начальных, средних и военных учебных заведениях [20, c. 901-902]. Занятия по нему вели не светские учителя, а представители духовенства, которых именовали законоучителями. Конечно, в школы старались направлять, по возможности, ученых священников, получивших образование в духовных академиях и семинариях [5, с. 143]. Им же нередко поручали вести в начальных приходских школах и остальные предметы, поскольку «духовенство было самым образованным сословием в России, по крайней мере, по уровню элементарной грамотности» [16, с. 17]. Религиозно-образовательная проповедническая работа велась священниками и среди взрослых прихожан [17]. Были среди них и те, кто занимался краеведческими исследованиями [13, с. 67-69].

Вообще просветительская деятельность духовенства остается не до конца оцененной. Если и есть в этом вина отечественной исторической науки, поскольку долгое время эта сторона общественного служения священников замалчивалась, то в современной России данный недостаток стал устраняться [7]. Внимание исследователей привлекают, прежде всего, истинные подвижники просвещения из православного клира, отдававшие все силы делу народного образования [2]. Примером является священник Иоанн Милордов, который открыл училище в собственном доме в Бугуруслане, долгое время содержал его без помощи от горожан и без привлечения других учителей, там он обучал учеников всех сословий и обоих полов «без всякого воздаяния» [4, с. 9].

Однако немало других священников, пусть не столь самоотверженно, но в меру собственных возможностей просвещали своих юных прихожан в школе или дома, получая за это плату [3, с. 58-59]. Они же участвовали в устройстве воскресных школ для обучения тех, кто вышел из школьного возраста, не получив образования [12, с. 365]. При этом им также приходилось испытывать трудности из-за обилия возложенных на них обязанностей.

В XIX в. русская церковь была подчинена светской власти, и лица духовного звания превращались фактически в государственных служащих. Они должны были приносить присягу на верность государству, которое «накладывало на священников не только церковные, но и административные обязанности». Священники вели метрические книги, собирали сведения о прихожанах, желающих заключить брак, контролировали порядок погребения мертвых тел. «Настоятели храмов обязаны были предоставлять благочинным священникам сведения для различного рода отчетов». В свою очередь, «функции благочинных состояли в контроле за поведением духовенства, правильностью ведения церковного хозяйства и церковных документов, в наблюдении за отношениями между священно- и церковнослужителями и прихожанами, в предоставлении отчетов и донесений епархиальному начальству о важных случаях и происшествиях». За неисполнение обязанностей, за ошибки в отчетах могло последовать наказание в виде штрафа, лишения прихода, ссылки на покаяние в монастырь, предания суду [15, c. 15-16]. Жизненные обстоятельства могли складываться так, что не всегда удавалось уделять школьному делу должное внимание.

Стараниями светских и духовных властей были собраны ценные исторические источники о народном просвещении и религиозной жизни XIX века в различных регионах [18]. В Центральном государственном архиве Самарской области (ЦГАСО) привлекает внимание дело, где упоминается Николай Иванович Фёдоров, благочинный, протоиерей и законоучитель уездного училища в городе Бугульме. Этот город был уездным центром недавно образованной (в 1851 г.) Самарской губернии [11, c. 9]. На примере отца Николая может быть показана биография далеко не рядового, хотя и типичного русского батюшки, испытавшего затруднения с одновременным выполнением и прямых служебных, и общественно-просветительских обязанностей.

Священнику было в 1859 г. 56 лет. Это был заслуженный и уважаемый пастырь, отмеченный знаками церковного отличия (камилавкой, наперсным крестом) и государственными наградами: орденами Святой Анны 2 и 3-й степени, крестом в память войны 1853-56 годов [1, л. 40 об.]. Кроме того, за представление значительной благотворительной суммы в пользу бедных духовного звания ему была объявлена от самарского архиерея особая благодарность.

Жалованье отец Николай получал в размере 200 руб. и обладал недвижимым имуществом в виде деревянного дома в Бугульме. Священник, как и положено, был женат и, видимо, являлся хорошим семьянином. Его жену звали Татьяной Терентьевной, у них было 6 детей, в том числе 4 сына и 2 дочери: Николай, Иван, Василий, Петр, Варвара, Екатерина [1, л. 38].

В конце 1859 г. был уволен штатный смотритель Бугульминского уездного училища Г.Н. Потанин. Формальным поводом к увольнению стало обвинение его в грубом отношении к детям [1, л. 6 и об.]. Была и другая версия случившемуся, объяснявшая увольнение штатного смотрителя его конфликтом с самарским губернатором и бугульминским городским головой [10, c. 150]. Именно эту версию принял поэт Н.А. Некрасов, который взял под свою опеку оставшегося без средств существования Потанина [6, c. 158]. Вскоре тот «стал одним из авторов журнала “Современник”» [14, c. 61]. Уездное же и приходские училища Бугульмы остались без своего руководителя – штатного смотрителя.

На предложение занять должность «исправляющего за штатного смотрителя» (сейчас бы сказали «исполняющего обязанности директора») Фёдоров ответил, что у него приближается время отчётов по благочинию и церквям, а потому принять на себя новую обязанность он не может. Он писал на следующий день после Рождества директору училищ Самарской губернии Э.Х. Ангерману: «По предложению Вашего Высокородия от 17 декабря …, полученному мною в 25 число, я затрудняюсь принять на себя исправление должности штатного смотрителя бугульминских училищ: потому что состою в непосредственном ведомстве епархиального начальства, которое может делать мне поручения свои, поставляющие меня в совершенную невозможность исполнить поручения Вашего Высокородия. Почему я, не приступая к принятию дел и имуществ бугульминских училищ от г. Потанина, осмеливаюсь покорнейше просить Ваше Высокородие: не благоугодно ли будет исправление должности бугульминского штатного смотрителя поручить г. учителю Карантовскому?» [1, л. 23].

Как мы убедились, священники выполняли очень большой круг обязанностей. Эти обязанности были связаны и со службой в храме, и с просветительской деятельностью, и с общественной жизнью, и даже с государственными обязанностями (например, с учётом актов гражданского состояния – рождения, брака, смерти). Вследствие этого происходили ситуации, когда духовенству приходилось отказываться от каких-либо важных и почетных, но хлопотных функций, взвесив свои реальные силы. Такая же проблема возникла и в Бугульме. Училищное губернское начальство надеялось на то, что Фёдоров временно возглавит школу, но сам он так не считал. В этом конфликте не было социальной, да и психологической подоплеки, для истории он интересен ярким проявлением той роли, которую играла церковь и ее служители в жизни русского общества накануне Великих реформ.

1. Центральный государственный архив Самарской области (ЦГАСО). Ф. 360. Оп. 10. Д. 47.
2. Артамонова Л.М. «Заведение собственным иждивением училища…». Роль священников в создании и поддержке школ Казанского учебного округа первых десятилетий его существования // Центр и периферия. 2012. № 1. С. 76-81.
3. Артамонова Л.М. Закон Божий в школах России и Поволжья при Александре I // Вестник Самарского государственного университета. 2013. № 8-2 (109). С. 55-64
4. Артамонова Л.М. Бугурусланский священник Иоанн Милордов и становление народного образования в русской провинции первой половины 19-го столетия // Наука и культура России. 2014. Т. 1. С. 8-11.
5. Артамонова Л.М. Провинциальное учительство и его занятия наукой в 1850-1860-е гг. (по архивным и опубликованным материалам Самарской губернии // Вестник Самарского государственного университета. 2015. № 7 (129). С. 140-148.
6. Артамонова Л.М. Просветительская деятельность самарского губернатора К.К. Грота: столичный чиновник в культурном пространстве провинции // Вестник Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств. 2014. № 2 (19). С. 156-161.
7. Артамонова Л.М. Участие духовенства в открытии и деятельности общеобразовательных школ Казанского учебного округа в первой трети XIX века // Вестник Самарского государственного университета. 2012. № 8-2 (99). С. 110-117.
8. Миронов Б.Н. Американский историк о русском духовном сословии // Вопросы истории. 1987. № 1. С. 153-158.
9. Миронов Б.Н. Жизненный уровень российского приходского православного духовенства в имперской России. // Исторический журнал: научные исследования. 2015. № 1. C. 65-80.
10. Смирнов Ю.Н. Г.Н. Потанин в культурном пространстве дореформенной Самары // Модернизация культуры: идеи и парадигмы культурных изменений: материалы Международной научно-практической конференции. Самара, 2014. Ч. 2. С. 145-152.
11. Смирнов Ю.Н. К 160-летию Самарской губернии: зачем и как она была создана? Самара, 2011.
12. Смирнов Ю.Н. Воздействие социального и культурного пространства провинциального города на формирование элементов гражданского общества (по материалам Самары в эпоху подготовки и реализации Великих реформ) // Модернизация культуры: от культурной политики к власти культуры: материалы IV Международной научно-практической конференции. Самара, 2016. Ч. 1. С. 358-370.
13. Смирнов Ю.Н. Материалы о самарском крестьянстве дореформенной эпохи в Русском географическом обществе и их авторы // Вестник Самарского государственного университета. 2013. № 8-2 (109). С. 65-73.
14. Смирнов Ю.Н. Традиция и культура городского населения Самары в записях и осмыслении образованных краеведов середины XIX века // Модернизация культуры: идеи и парадигмы культурных изменений: материалы Международной научно-практической конференции. Самара, 2013. Ч. 2. С. 57-65.
15. Бирюкова А.Б. Круг обязанностей и повседневных дел приходского духовенства поволжских городов в дореформенную эпоху // Наука и культура России. Самара, 2012. С. 13-16.
16. Бирюкова А.Б Социокультурный облик образовательных учреждений провинциальных городов дореформенной России (по материалам Среднего Поволжья) // Наука и культура России. Самара, 2011. С. 17-19.
17. Кошелева А.И. Проповедническая деятельность приходского духовенства в епархиях Среднего Поволжья в пореформенный период (на примере Пензенской и Самарской епархий) // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2010. № 2. С. 38-39.
18. Черкасова М.В. Деятельность Самарской духовной консистории по сохранению церковной документации // Модернизация культуры: от культурной политики к власти культуры Материалы IV Международной научно-практической конференции. Самара, 2016. Ч. I. С. 457-463.
19. Якунин В.Н. Церковная жизнь и православная культура в Самарском крае в XVI – ХХ вв. // Балтийский гуманитарный журнал. 2015. № 1. С. 92-101.
20. Artamonova L.M. Modernization of “Collective Beliefs” and “Cultural Capital” in the Russian Empire: From Enlightened Absolutism to Civil Society // Былые годы. Российский исторический журнал. 2016. № 41-1 (3-1). С. 899-907.

Все статьи автора «Чеботарёва Кристина Евгеньевна»