Должное и сущее – фундаментальные философские категории, выражающие соотношение между миром в его объективной данности и человеческим представлением о том, каким этот мир должен быть. Эта дихотомия имманентно неравновесна, подвижна и изменчива, поскольку в несовпадении реальности и ее желаемого образа изначально заложен конфликт, причем имеющий как мировоззренческую, так и морально-нравственную основу. В каждую историческую эпоху сущее, как правило, не соответствует его идеальному образу в сознании современников и, с их точки зрения, подлежит критике и усовершенствованию. Человек выступает посредником между действительностью и идеалом, актором, претворяющим его в жизнь.
В философии еще с античных времен сложились две школы, по-разному представляющие происхождение, масштаб и природу идеального должного. Для последователей Платона должное сакрально, дано свыше, абсолютно и истинно, для последователей Аристотеля оно имеет источником материальную реальность и порождается субъективным, морально ориентированным сознанием. Сама концепция должного порождена способностью человека оценивать бытие в нравственных понятиях и его мечтой устранить в мире и в себе все негативное. «Концепция должного, – пишет И.Г.Яковенко, – возникла в результате разделения универсума на Свет и Тьму, абсолютное добро и абсолютное зло. Идея должного отрицает реального человека, в природе которого рядом с достоинствами уживаются принципиально неустранимые недостатки, негативные моменты, пороки… В самом общем смысле сущее есть мир эмпирической реальности, в котором живет человек, исповедующий должное». «Должное – сакрально и благодатно. Сущее – профанно и безблагодатно» [1, с.143, 150].
В традиционных обществах и в теоцентричном Средневековье должное имело очевидный примат над сущим и могло обладать разнонаправленными векторами. Один из них был обращен к прошлому и воплощен в мифе о якобы существовавшем «золотом веке», к которому необходимо вернуться. М.М.Бахтин так пишет о подобной «исторической инверсии»: «Сущность такой инверсии сводится к тому, что мифологическое и художественное мышление локализует в прошлом такие категории, как цель, идеал, справедливость, совершенство, гармоническое состояние человека и общества и т.п. Мифы о рае, о Золотом веке, о героическом веке, о древней правде; более поздние представления о естественном состоянии, о естественных прирожденных нравах и др. – являются выражением этой исторической инверсии. Определяя ее несколько упрощенно, можно сказать, что здесь изображается как уже бывшее в прошлом то, что на самом деле может быть или должно быть осуществлено только в будущем, что, по существу, является целью, долженствованием, а отнюдь не действительностью прошлого» [2, с.297]. Второй вектор был обращен в будущее, где должна произойти эсхатологическая катастрофа, после которой наступит торжество добра и справедливости – «Божье царство». В любом случае сущее – сиюминутно, изменчиво и смертно, а должное несет в себе абсолютное, глобальное и вечное.
В идеалистической философии должное дано человеку изначально. По И.Канту, этика не зависит от реальности и знания о ней, нравственный закон предписан высшими сферами. Как считал Гегель, мировая идея реализуется в сущем в процессе исторической эволюции человеческого общества, в движении от примитивного к сложному. На подобных постулатах базировались и русские философы-космисты. В «критическом идеализме» Н.Бердяева нравственный закон абсолютен, он есть истина, тогда как реальность относительна и эмпирична. «…Чистая идея должного, – утверждал философ, – есть идея революционная… она символ восстания против действительности во имя идеала, против существующей морали во имя высшей, против зла во имя добра» [3, с.2].
В материалистической философии мир идей и идеалов генетически привязан к реальности, от нее зависит, ею направляется и с нею развивается. В Новое время центр тяжести перемещается с трансцендентальной истины к человеку, который приобретает статус «вершины творения». «Человек, – пишет К.А.Топоркова в своей работе, посвященной целостности бытия человека как диалектики сущего и должного, – не является элементом, проявлением внешнего для него бытия, сущность не субстанциональна, она формируется в процессе жизни индивида. Целостность бытия – продукт деятельности человека, а не предпосылка его бытия. Вследствие этого должное выступает как способ, путь, стремление к целостности, как преодоление наличности сущего» [4,с.11].
В неклассической философии, где нет абсолютного должного, «должным становится универсальный человек» [4, с.14]. В таком распространенном в ХХ веке учении, как экзистенциализм, в котором реальность проявляет себя в человеческих переживаниях, а экзистенция – это «понимающее существование», должное выступает не как абсолютная данность, а как процесс постижения смысла самосовершенствующимся человеком. По Сартру, «человеческая реальность есть действие», по Э.Фромму, «человек не то, что есть, а таков, каким может стать» [4, с.11-16].
В соответствии с современными представлениями должное не внеположено сущему, а наличествует в нем, пусть даже в форме потенциала. И то, и другое находятся в состоянии постоянного развития, изменения, взаимоперехода. В этом взаимодействии формируется поле культуры, где реализуется человеческая, исторически обусловленная картина мира. «Сущее, – пишет С.Н.Амельченко, – в многомерности его бытия имеет параметры макро- и микромира, при этом именно в сопряжении с должным оно представляет уникальную часть реальности, а именно – ее трансцендентную, трансцендентальную, идеальную, материальную, индивидуальную составляющие, образующие в своей совокупности универсум культуры». «Пронизанность сущего должным и развернутая в пространстве и времени предметно-процессуальная онтологизация должного в своей совокупности и представляет культуру» [5, с.105]. М.С.Каган называет ее четвертой формой бытия наряду с природой, обществом и человеком [там же]/
В зависимости от соотношения сущего и должного С.Н.Амельченко разделяет традиционный, модернистский и постмодернистский типы культуры. В традиционном обществе должное мыслится вне социокультурного пространства, там происходит «сакрализация трансцендентного сущего и репрезентируемого в нем должного», «проекцией которого становится порядок на земле». Эти процессы находят выражение в религии, искусстве и морали, где формируются духовные ценности. Традиционное общество создает культуру, главное в которой – духовные цели. В эпоху модерна должное помещено в социокультурное пространство, и его смысл берется из десакрализованного сущего. Эти процессы находят выражение в науке, политике и праве. Эта эпоха создает цивилизацию, главное в которой – материальные цели. Причем в реальности культура и цивилизация являются двумя сторонами единого социокультурного пространства. В эпоху постмодерна, основные черты которой – плюрализм, многомерность, динамичность и равноценность разных миров, должное возникает в сознании каждого самореализующегося человека, в разных формах человеческого опыта – научного, религиозного, художественного и морального [5, с.108-109].
Литература в каждую историческую эпоху существует в контексте определенного типа культуры и определенного соотношения категорий сущего и должного. Более того, эти категории фактически лежат в основе литературного творческого процесса. С одной стороны, писатель отражает и изображает реальность в ее чувственно воспринимаемой данности, с другой стороны, он выражает представление о ней – свое и эпохи. И предмет изображения, и взгляд на него многомерны, сложны и неоднозначны. При этом картина мира не может быть безусловно объективной, так как взгляд художника неизбежно субъективен и созданный им образ действительности таков, каким он существует в его сознании. Тем более что художественное творчество в принципе основано на воображении и вымысле. Писатель показывает, как, с его точки зрения, должен вести себя тот или иной человеческий тип в определенной среде и ситуации, какие нравы должны царить в ту или иную социально-историческую эпоху. Важнейшие функции литературы – воспитательная и просветительская – реализуются именно через донесение до читателя в художественной форме мировоззренческого, этического и эстетического должного, перевод его из умозрительной абстракции в эмпирическую реальность отображаемого сущего. Должное может присутствовать в произведении в виде морального императива, метафизической истины, философской идеи, социального проекта, как сакральное против профанного. Известны целые жанры, в которых превалирует должное – сказка, утопия, мелодрама, и жанры, в которых превалирует сущее – например, документальная литература, физиологический очерк. Кроме того, в искусстве и литературе обязательно существует художественное должное, соответствующее тем или иным канонам, традициям, направлениям и жанрам.
Соотношение сущего и должного, их удельный вес и качественное наполнение играют одну из ведущих ролей при формировании художественных направлений. Казалось бы, общепринято, что в реализме и натурализме главенствует материальное сущее, в романтизме и сентиментализме – идеальное должное, в классицизме – эстетический канон, но при более тщательном рассмотрении оказывается, что не все так ясно и однозначно, и это особенно очевидно на примере модернизма и постмодернизма. Диалектика сущего и должного проявляет себя в сложном, противоречивом и динамичном взаимодействии идеала автора и реальности, идеала эпохи и реальности, массового сознания и реальности, художественной традиции и индивидуальной манеры художника. Однако при всем своеобразии стиля и мировидения автора всегда существует базовое представление о должном в той или иной исторически обусловленной культуре, что позволяет выделять доминантные литературные направления, тесно связанные с господствующими философскими, этическими и эстетическими парадигмами, с изменениями представлений о мире, человеке и нравственном идеале. В эстетическом плане динамика литературного процесса выражается в трансформации традиций, в появлении новых художественных феноменов.
В традиционном литературоведении существует довольно четкое представление о линейной последовательности, смене, границах и основных чертах литературных направлений. Однако даже их названия свидетельствуют об условности и смысловой неопределенности такого деления. Реализм претендует на достоверное изображение действительности, но есть ли объективные критерии этой достоверности, да и что понимать под реальностью? Романтизм ассоциируется с возвышенным представлением о мироздании, что далеко не всегда присуще писателям-романтикам. Модернизм всего лишь означает «современный», а постмодернизм – то, что после модернизма, и эти определения никак не раскрывают их суть. Для того, чтобы разобраться в том, что же в действительности представляют собой литературные направления, по-видимому, необходимо их «вскрыть», рассмотреть, как устроен «организм» литературы, чем он поддерживается и регулируется, что питает и стимулирует его развитие. Таких факторов множество, и все они находятся в тесной взаимосвязи, но мы сосредоточимся на важнейших категориях сущего и должного.
Каковы же содержание, роль и функционирование этих философских концептов в контексте художественной литературы? Очевидно, что сущее – это то, что существует, но мы не можем признать «существование» только чувственно воспринимаемого материального мира, так как столь же реально существуют и человеческое мышление, воображение, фантазия, порождающие множественные образы бытия, которые, собственно говоря, и являются основным «материалом» литературы. Действительность можно изображать как в формах самой жизни, так и в формах человеческого воображения. Индивидуальное видение также выражает существующую реальность. Таким образом, реальность остается реальностью, будь она объективной или субъективной, истинной или вымышленной. Необходимо кроме того учитывать, что, как уже доказано физиками и физиологами, любой объект зависит от субъекта его восприятия и меняется вместе с точкой зрения наблюдателя («нет субъекта без объекта, как нет объекта без субъекта» – А.А.Ухтомский). Благодаря этим свойствам реальность невозможно отразить во всей полноте, так как писатель неизбежно ограничен своим мировосприятием и коллективным сознанием эпохи, и перед ним – исторически конкретное сущее, которое он репрезентирует в соответствии со своими представлениями. Эти его представления и являются важнейшим фактором «должного» в произведении, которое не может полностью и адекватно соответствовать изображаемой реальности. То есть должное в литературе – это не только то, что «должно быть», но и то, что «есть» как его видит автор. В отличии от философии, где сущее – объективная данность, в искусстве оно лишь субъективное отображение и поэтому содержит в себе черты должного.
Сакральное должное, данное свыше (как ждущий воплощения замысел, как духовный смысл сущего или как рок, великая тайна вселенной), преобладает там, где главенствует религиозное, мистическое сознание (средневековая литература), но оно присуще и просветительской, и романтической, и реалистической парадигме мышления, которым также свойственны поиски высшего смысла существования. Трудность постижения путей Провидения побуждала к конструированию философских систем, опирающихся на постулаты религии, достигнутого научного знания, в том числе социального и исторического, и морали. Это должное, порожденное человеческим разумом, превалировавшее в эпоху Просвещения, в разных ипостасях дошло и до наших дней.
В принципе можно говорить о двух глобальных типах должного – принадлежащего внешнему по отношению к человеку миру как таковому и относящегося к созданной человеком миру культуры, то есть, по определению В.И.Вернадского, к «ноосфере». Фактически, речь идет о должном, имеющем «небесный» и «земной» источник. Однако по ходу вытеснения религиозного сознания научным господствующие над человеком силы переместились с неба на землю. Божья воля сменилась естественным детерминизмом – властью природы и биологических инстинктов в натурализме, социальными и историческими законами в реализме, диктатом подсознания в модернизме. В конечном счете дихотомия сакрального и земного должного перешла в дихотомию естественного (объективного) должного и этического (чисто человеческого) должного. Причем, второе выступает в двух ипостасях – всеобщего закона (традиций, констант, вечных ценностей) и личностного кодекса. И та, и другая, в свою очередь, могут сливаться, соприсутствовать или противостоять друг другу.
В религиозном сознании мир и человек едины, в научном они разделены, и разрыв между ними усугубляется тем, что природа не антропоморфна и внеэтична. В такой ситуации человек, осознающий свою особость как существа, которое обладает нравственным чувством, может противостоять внешнему миру (как в романтизме и реализме), либо, отчуждаясь от реальности, создавать свои миры (эскапизм, виртуальность, мифотворчество), либо, признав себя частью мироздания, отвергнуть мораль и в целом всю человеческую культуру и цивилизацию (всякое должное). Так произошло в постмодернизме, которым завершилась эпоха Нового времени. Однако даже в самых нигилистических его манифестациях отсутствие морали не абсолютно, а, скорее, играет роль значимой пустоты (белого фона), как на картинах восточных мастеров. И, конечно, в целом литература постмодернистского периода, одной из главных черт которой было эклектическое многообразие, смешение стилей и направлений, сохраняла этику как универсальное должное, задающее направление ее дальнейшему развитию.
Несмотря на то, что должное является мировоззренческим фактором, его роль в поэтике литературного произведения чрезвычайно велика. Будучи важной составляющей авторской идеологии, оно помогает писателю создавать свою картину мира. От авторских представлений о должном зависит степень миметичности произведения, что в конечном счете определяет его художественную направленность. Доминанта должного несомненно порождает формульность, смоделированность художественной реальности, что очевидно не только, например, в просветительских или сентименталистских текстах, но и в идеологически ангажированном реализме. В свою очередь что декларированный отказ от должного в пользу сущего может давать столь несхожие результаты, как реализм и постмодернизм. В первом случае саморазвитие реальности, в зависимости от одаренности автора, выливается либо в плоское бытописательство, либо в демонстрацию жизненной стихии, наделенной внутренними закономерностями и смыслами; во втором случае перед нами хаос образов, событий и явлений, не поддающийся упорядочиванию и осмыслению.
Как во все времена, человек не может отказаться от представления о должном состоянии мира, и об этом свидетельствует распространение апокалиптических настроений, в которых заложена идеи очищения и слияния высшего и земного. По-видимому, для появления новой конструктивной идеологии необходим прорыв в познании мироздания и в ментально-нравственной эволюции самого homo sapiens. Пока же литература находится в поисках выхода из гносеологического тупика и обращается к традиционной этике, то есть к тому единственному, что выделяет человека из бездушной природы и зависит от его воли. И.Кант считал этику сакральным должным, данным a priori, независимым от степени научного знания и не выводимым из сущего. Современная философия доказывает ее социально-историческую обусловленность и эволюцию. Поэтому, по-видимому, не случайно углубленное внимание литературы наших дней к развитию человека как «человека нравственного», способного гуманизировать технологическую цивилизацию.
Библиографический список
- Кануны и рубежи. Типы пограничных эпох – типы пограничного сознания. ч.I. М., ИМЛИ РАН, 2002.
- Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., Худ. лит., 1975.
- Бердяев Н.А. Этическая проблема в свете философского идеализма // Проблемы идеализма. Сб. статей. М., Изд. Московского психологического общества, 1902.
- Топоркова К.А. Целостность бытия человека как диалектика сущего и должного. Автореферат диссертации. Магнитогорск, 2007.
- Амельченко С.Н. Универсалии «бытие», «сущее» и «должное» в познании культуры: опыт систематизации // Вестник Челябинского гос. унив., 2009, №29 (167). Философия. Социология. Культурология. Вып. 13.