Принято считать, что одним из самых больших противников книг и идей основоположника политологии (как считает большинство современных ученых) Никколо Макиавелли был английский кардинал Реджинальд Поул. Исследователи единодушны в том, что он категорически не воспринимал идеи флорентинца [18]. Есть точка зрения, что Поул понимал почти все опасности, связанные с идеями Макиавелли [13, p. 80]. Отсюда предположения, что он сыграл существенную роль в запрете произведений флорентинца. Однако эта точка зрения может быть поставлена под сомнение, если не вообще опровергнута.
Поул был очень родовитым и очень влиятельным человеком. Потомок династии Плантагенетов. Даже был в родстве по материнской линии с королем Генрихом VIII, которого кардинал по ряду причин со временем стал считать исчадием ада. Уже в девятнадцать лет стал настоятелем собора в Экзетере. Учился в Италии, где водил дружбу с гуманистами. Это была личность незаурядного ума. Считался человеком святой жизни. Был очень уважаем современниками-католиками. Он знал, когда быть осторожным, а когда рисковать. И был весьма влиятельным – ему, возможно только из-за собственных колебаний, не хватило только одного голоса на выборах папы после смерти Павла III в1549 г.
Он старался быть честен (и, скорее всего, был честен) как с самим собой, так и с окружающими. Не боялся входить в конфликт с властью В 1531 г. выступил против расторжения брака Генриха VIII с Екатериной Арагонской, в результате чего потерял расположение монарха. Был вынужден покинуть Англию. Стал ярым противником своего коронованного родственника. Даже призывал католическую Европу к вторжению на свою родину, что не прошло незамеченным королем. Поул не скрывал своего неприятия к казням архиепископа Кентерберийского, одного из отцов английской Реформации Томаса Кранмера 21 марта 1556 г., а также епископов Ридли и Латимера 16 октября1555 г. Правда, английский исследователь Сидни Англо считает, что Поул был хорошо образованным человеком, а вот ум у него был умеренным [7, Р. 142]. Возможно, что он был прав.
Король расправился с семьей «предателя» Поула, но не с ним, поскольку тот был для него недоступен – уехал на континент. Брат Реджинальда Джеффри был арестован в августе1538 г. Затем последовали арест и казнь старшего брата. Была задержана мать, леди Маргарет Поул. Она просидела в Тауэре два года, после чего была осуждена на смерть. Ей в то время было 68 лет. Она отказалась добровольно лечь на плаху, поэтому палач промахнулся и только поранил плечо вместо отсечения головы. Она вырвалась и побежала. Палачу пришлось гоняться за ней по эшафоту.
Легко представить, какое чувство к собственному монарху (и родственнику) появилось у Поула. Неприятие его государственных и церковных реформ было делом идеологии. Но уничтожение семьи – это было уже личным делом. Тем более, что Реджинальд догадывался, если не прекрасно понимал, что в случившемся виноват прежде всего он сам.
В середине 1530-з гг. написал, а затем через несколько лет (точная дата неизвестна, потому что книга вышла без указания ее, хотя принято считать годом опубликования 1539 г.) опубликовал очень известный в свое время труд под названием De unitate ecclesiastica. По этой работе нетрудно понять, что его автор говорил в курии, оказавшись в Риме в 1537 г. Весьма нелестное для Генриха VIII.
С конца1538 г. и в течении значительной части следующего года кардинал Реджинальд Поул писал Apologia ad Carolum Quintum, адресованную императору Карлу V. Apologia была специфическим ответом Ричарду Моррисону, гуманисту и дипломату, протеже тогдашнего первого политика Англии Томаса Кромвеля, с его книгой Inveсtive ayenste the great and detestable vice, treason, в которой он защищал жестокость Генриха и нападал на Поула. Есть утверждения, что его деятельность на посту секретаря Кромвеля были продиктованы советами Макиавелли [18], однако они маловероятны.
Очевидны также переклички с De Unitate. Автор в данном случае суммировал и развил свои идеи, а также повторил часть материала прежнего труда. Книга никогда не была представлена императору и никогда при жизни автора не публиковалась. Больше того, она не была закончена. Название ей дал первый издатель этого труда в XVIII веке. Вообще-то это была первая серьезная критика взглядов Макиавелли. Но только не попавшая на глаза тогдашней читающей публике.
Apologia была начата как оправдание или даже объяснение предыдущей книги Поула De unitate. Ее мрачный и тревожный тон отражал тогдашнее политическое и религиозное настроение самого Поула, чрезвычайно негативно относившегося к реформе Генриха VIII, ужасным трагедиям братьев и матери, кошмарным и частично справедливым предположениям Ричарда Моррисона, что он сам виноват в уничтожении семьи. Довольно любопытно, что Моррисон в своей книге, привел аргументацию против заговоров, которая базировалась на известном мнении Макиавелли, высказанном в «Рассуждениях».
Здесь необходимо подчеркнуть еще раз, что работа не была опубликована при жизни Поула и, как считают некоторые исследовали, стало быть, не сыграла никакой роли во внесении имени Макиавелли в зловещий папский Индекс запрещенных книг. Другое дело, что есть мало сомнений в том, что англичанин использовал приведенные в своем труде аргументы и в личных разговорах (возможно и в переписке) с различными влиятельными персонажами того времени. В этой работе есть немало страниц, посвященных Макиавелли, на которых мы и остановимся относительно подробно.
Один из принципиальных моментов – пересказ вроде бы имевшего место разговора с Томасом Кромвелем, будущим лордом-хранителем малой печати и правой рукой Генриха VIII. Беседа описывалась со слов Поула несколько раз, причем не всегда критически [16, P. 173-176]. Впрочем, были и исключения, которые постепенно переросли в правило [14, P. 63-75].
Сидни Англо не полностью уверен, что этот разговор действительно состоялся, хотя в своем дальнейшем анализе исходит из того, что тот все же имел место [7, р. 123]. Если беседа все же действительно случилась, то, по словам кардинала, она произошла, когда он только что вернулся в Англию из Италии в самый разгар кризиса вокруг о королевском разводе, который только что начал публично обсуждаться. Кромвель тогда пользовался покровительством кардинала Томаса Уолси, который был в ту пору лордом-канцлером. Больше того, Кромвель был секретарем и управляющим его имениями.
Кромвель начал с поздравлений в адрес Поула по поводу недавнего возвращения. Поэтому можно приблизительно определить дату беседы. Поскольку Поул вернулся в Англию в октябре1526 г, то беседа должна была состояться либо в конце1526 г., либо в начале1527 г. (Кромвель попал к королевскому двору где-то в 1529-1530-х годах. Во всяком случае, именно тогда он был назначен в Тайный совет короля).
Затем Кромвель повернул разговор на обязанности умного советника государя, частично из-за того, что был в то время не согласен с разводом Генриха VIII, частично, чтобы выяснить позицию Поула. Ответ будущего кардинала содержал традиционные элементы тогдашней политической культуры: советник государя должен в первую очередь заботиться о его чести и достоинстве, правитель должен уделять преимущественное внимание правоте и справедливости и т.д.
Кромвеля эта позиция не впечатлила: подобного рода вещам часто громко аплодируют в школах. Такие идеи, сказал он, приветствуют во время публичных выступлений. Однако в закрытых советах они имеют мало веса, им не аплодируют, а их авторов могут невзлюбить и даже уничтожить их карьеру. Причина этого заключается в том, что такие советы практически не совпадают с волей государей и абсолютно чужды практике дворов. Мудрые и опытные люди обращают внимание на время, место и состав слушающих перед тем, как предлагать свои советы. В то же время ученые, но неопытные люди часто делают ошибки в этом отношении, опрометчиво вызывая недовольство государей, поскольку не знают, как приспособить себя и свои высказывания к месту, времени и личности. Это не те вещи, которые можно изучить в классной комнате, и те, кто только что попал из школы в поле зрения государей, часто благодаря своей неопытности терпят крушение.
Кромвель сказал, что функция мудрого советника в первую очередь состоит в том, чтобы обнаружить направление устремлений государя. Иногда это требует определенного искусства, потому что слова главы государства, пусть вынужденно наполнены религией, благочестием и другими достоинствами, часто расходятся с внутренними желаниями правителей.
В этой ситуации взор советника должен обнаружить волю государя, после чего использовать свой ум и поведение для того, чтобы дать ему возможность выполнить свои желания и, в то же самое время, сделать это так, чтобы не было видно нарушений каких-либо религиозных норм. Он, т.е. Кромвель, четко знает, как адаптировать все так, чтобы оно согласовалось с религией, а государь не выглядел нарушающим какие-либо нормы привычной добродетелей. Как раз это и прельщает больше всего государей. Он также знает, как выполнить все функции мудрого советника и как выглядеть мудрым советником. Это самый надежный путь для того, чтобы иметь влияние на государей и обладать среди них авторитетом. Человек, который достиг этой цели, может быть полезен и для самого себя, и для своей семьи.
В своей Apologia Поул заявил, что знает из своего разговора с Кромвелем и постоянного исследования его взглядов, что именно «Государь» вдохновил Генриха VIII на решение порвать с Римом, объявить себя главой Церкви и захватить собственность английских монастырей. Взгляды Поула были влиятельны в фиксировании представления о политике Генриха как макиавеллистской по характеру
Поул записал тезисы разговора то ли сразу после беседы, то ли по прибытии домой. То ли вообще не записывал. Кромвель не считал, что Поул был настолько неопытен, чтобы не понять политические реалии. Короткое выступление одного опытного человека имеет больше ценности, нежели многие тома, написанные оторванными от мира сего философами. Если техника политики может быть усвоена из книг, то Поул должен читать те, которые основаны больше на опыте, нежели на умозрительных спекуляциях. У Кромвеля есть такой труд, написанный пусть и современником, но человеком очень умным и проницательным, человеком, который занят не мечтами и фантазиями, подробно описанными Платоном в «Государстве», которые за столетия так и не осуществились, но, скорее, исходит из вещей, которые подтверждены опытом ежедневных дел и доказали свою справедливость. Эта книга могла бы помочь Поулу излечить недостаток, происходящий из отсутствия опыта, и Кромвель был готов послать ее ему. В ответ Поул обещал прочитать книгу по получении и вскоре отбыл.
Уже после этой беседы авторитет Кромвеля в глазах короля стал существенно расти. Монарх стал все больше полагаться на, как пишет Поул, «сумасшедшую мудрость» Кромвеля, который не боялся ни Бога, ни человека. В этой ситуации Поул, сознавая всю важность полученной информации о намерениях Кромвеля, решил покинуть Англию. Что и осуществил. Такова его версия. Скорее всего, она была неполной.
Обещанная Кромвелем книга так и не была отправлена Поулу, однако тот утверждал, что все-таки видел ее позже. Известно, что Генри Паркер, десятый барон Морли, в1539 г. направил Томасу Кромвелю подарок: «Историю Флоренции» на итальянском и посоветовал прочитать еще и «Государя». Он также вкратце изложил в своем письме содержание обеих книг, которые, почти наверняка, были в одном и том же издании [15, Р. 15], как это происходило первое время с произведениями Макиавелли (cкорее всего, это было издание Guinta в1532 г.). Это все, что мы с относительной уверенностью знаем о знакомстве Кромвеля с «Государем» и вообще работами Макиавелли.
Из информации от тех, кто был знаком с Кромвелем и его «секретным чтением», Поул, по его словам, вычислил тот самый труд с изложением планов и методов, с помощью которых могут быть легко разрушены религия, благочестие и истинные достоинства. Автор это книги был «врагом человеческой расы», истинным «пальцем Сатаны», хотя, как нетрудно догадаться, носил имя Макиавелли. Все написанное этим «сыном Сатаны» было исполнено зла, особенно «Государь». Таким было мнение Поула. Он также считал, что доктрина флорентинца угрожала безопасности не только государей, но и их подданных, поскольку, внушая сумасшествие в умы правителей, побуждает тех нападать на свои народы как волки и тигры нападают на овец или лисицы на домашнюю птицу. Поул посвятил целых два раздела своей книги Макиавелли.
Затем Поул в своей книге призывает читателей, которые, как бы ему хотелось, включают в себя не только императора и государей, но и племена, нации и народы, рассмотреть совет Макиавелли относительно религии. Флорентинец якобы призывал государя никогда не казаться индифферентными в этом отношении, поскольку, будучи правильно использованным, это направление позволит ему достичь всего, чего желает его сердце. Люди охотно обманываются внешностью религии, в то время как подлинное благочестие представляется вредным, поскольку религия едва ли когда-либо может удовлетворять интересам людей и редко может иметь отношение к прибыли. В то же время рекомендации Макиавелли сводятся к тому, чтобы уважать религию, когда это в твоих интересах; даже когда это не так, то не следует отвергать ее открыто.
Тот, кто будет давать советы государю, должен помнить, что лучшее пространство для его способностей и предусмотрительности – это искать хорошо звучащие принципы, заимствованные у религии или у какого-нибудь подобия доблести. Советник, который не может трансформировать какую-то внешнюю сторону доблести в какой-либо тип желания государя, является неспособным занять место в его совете.
В любом случае, всегда полезно казаться, что применяешь эти принципы тождества политики государя с религией. Моделями могут предстать лев и лисица. Поскольку, по мнению Макиавелли, страх при управлении государством более эффективен, чем любовь, то сила льва очень нужна, особенно при установлении власти. В других случаях, однако, когда обман и хитрость могут быть более эффективными, то государь может использовать модель лисицы. Как бы то ни было, он должен знать, как использовать все приемы в должной мере. С точки зрения Поула, Макиавелли писал, что это метод, изучаемый практическим опытом.
Довольно любопытно замечание Поула, что у Макиавелли нет других целей, кроме как развратить характер государя и уничтожить дух Божий у всех людей. Эта задача была якобы инспирирована сатаной. Ну, и так далее. Очень похоже на точку зрения Инносента Жантийе и других критиков флорентинца [1; 2; 6]. Макиавелли, по мнению автора, без сомнения, может быть больше обвинен в нечестивости, нежели в глупости, хотя ничто не может быть более слепым и глупым, чем нечестивость. Более того, варварская глупость флорентинца демонстрируется отказом от любви подданных как основы власти государя и рекомендацией страха взамен ее. В то же время он убеждал государя не подвергаться ненависти населения. Вместе с тем, ненависть всегда следует за страхом как тень за телом, причем особенно в том случае, когда имидж правителя оказывается фальшивым.
Очень интересно наблюдение Поула, что учение Макиавелли было напечатано за границей, а затем опробовано на практике в Англии. Генрих VIII – жестокий и чудовищный король и так далее. Ничего из его характеристик не говорит о том, что он следует религии. Особая примечательность данного размышления состоит в том, что оно почти полностью совпадает с тем, что будут впоследствии писать о Макиавелли во Франции. Причем как гугеноты, так и католики.
По мнению Поула, Кромвель и венценосный Генрих VII были игрушками в руках Макиавелли. Автор считал, что мы можем лучше понять ученика, наблюдая за тем, насколько близко он следует за своим учителем. Между тем, учение Макиавелли не имеет другой цели, кроме как испортить характер и устранить Дух Божий у всех людей. Такое намерение подлинно инспирировано сатаной.
Судя по Apologia, англичанина крайне раздражала XVIII глава «Государя» [3, с. 367-386]. Учение Макиавелли, по словам Поула, английский король якобы реализовал на практике. Он был жестоким, ужасным, двуличным и т.д. Его показная религиозность была только прикрытием. Он не заслуживал титула английских королей «защитник веры».
Англо пишет, что посвященная Макиавелли часть Апологии имеет тройной интерес. Во-первых, автор пытается продемонстрировать, что Государь оказал прямое влияние на Кромвеля и через него на английскую политику. Во-вторых, она представляет собой почти современное враждебное прочтение Макиавелли. В-третьих, если она не оказала влияние на последующие подходы к работам флорентинца, то, тем не менее, была типичным примером взглядов тех читателей, которые, подобно Поулу, не могли переварить вызывающих афоризмов Макиавелли по поводу того, что составляет эффективную политическую мораль [7, Р. 133].
Сидни Англо считает, что оценка Поулом взглядов Кромвеля вообще не имеет никакого значения. Кардинал сам написал, что у них была только одна беседа. Его память подсказала ему лишь то, что политик сказал ему, будто советник должен говорить государям все, что они желают услышать и ручаться, что будет сделано все, чтобы сделать их действия кажущимися религиозными и добродетельными. Это – все. Возможно, что эта беседа действительно имела место. Эти два человека в самом деле могли встретиться. Могло также иметь место некоторое расхождение во мнениях между прагматичным Кромвелем и наивно идеалистическим Поулом, который был на 15 лет младше своего собеседника. С другой стороны, беседа состоялась 11 или 12 лет перед тем, как Поул изложил ее, и сомнительно, чтобы он мог ее четко запомнить [7, Р. 133].
У нас нет причин, утверждает Англо, доверять точности описания Поулом беседы с Кромвелем и принять его утверждение, что в 1526 или1527 г. последний читал «Государя». В научных дебатах по этому поводу центральным аргументом является сомнение, мог ли он вообще прочитать книгу, которая была напечатана в Италии только в1532 г Те, что считают, что мог, указывают на то, что рукописей «Государя» было много, а Кромвель некоторое время жил во Флоренции, где шансов услышать о Макиавелли и достать манускрипт было больше, чем в других местах [9, P. 32]. В любом случае Макиавелли не был в этот период популярен и то малое, что мы знаем о количестве рукописей «Государя», не позволяет полагать, что их было много [5] и что они были модными в1517 г. настолько, что обычный английский путешественник мог захотеть купить экземпляр. Хотя это и могло иметь место. Могла иметь место также ситуация, когда Кромвель приобрел манускрипт Макиавелли после возвращения в Англию за период с 1518 по1527 г. Однако ни одно из этих предположений не является полностью убедительным. Более того, вполне может быть, что будущий ближайший сподвижник английского монарха приобрел экземпляр «Государя» после своего возвращения на родину в1518 г. и до встречи с Поулом в1527 г.
Очень характерно также то, что Поул далеко не сразу распознал в Кромвеле «инструмент сатаны». В De unitate с именем последнего фамилия Кромвеля, несмотря на жесткую критику действий Генриха, вообще не ассоциируется. С нечистым в работе связана книга Ричарда Сампсона, англиканского епископа и композитора, яро вставшего на сторону короля в деле о разводе. Даже в начале1537 г. Поул все еще писал Кромвелю в дружественной манере, что говорит о многом.
Что бы апологеты Поула (а он – национальная гордость Англии по сей день) ни говорили, он не был честным писателем. Он также неверно цитировал свои собственные слова. В лучшем случае, он забывал их. Пор крайней мере, так считают некоторые исследователи [17, Р. 716-717].
Нельзя доверять и хронологическим указаниям Поула. Например, он доказывал, что Кромвель вошел в ближайший круг Генриха VIII тогда, когда поддержал и укрепил планы последнего развестись с женой. Он также утверждал, что выдвижение Кромвеля связано с кампанией, которую король проводил против английских монастырей. Однако эти события разделяют несколько лет. Поул заявлял, что покинул Англию, когда Кромвель выдвинулся на первое место среди ближайшего окружения Генриха. Однако будущий кардинал отправился из страны в самом начале1532 г. В это время Кромвель еще не обладал той полнотой власти, которую получил впоследствии и был далек от того, чтобы стать основным советником Генриха.
Возьмем еще один пример. Возможная беседа с Кромвелем предположительно имела место вскоре после возвращения Поула из Италии, которое произошло во второй половине1526 г. Уже позже советники короля отказались поддерживать его планы по разводу и начался стремительный подъем Кромвеля в политической иерархии. Поул уехал из Англии только после этого, в январе1532 г. Иными словами, временной разрыв между этими событиями составляет целых пять лет [7, Р. 135].
Иными словами, кардинал в своей книге обращался со временем весьма свободно. Это крайне важно в том случае, когда мы сталкиваемся с его утверждением, что «Государь» был той книгой, которая была рекомендована ему Кромвелем. Вообще, даже по его собственным словам, он «вычислил» название книги позднее. Вопрос в том, насколько позже. Англо пишет, что это произошло уже после написания De unitate в 1536 и, вероятно, не раньше1538 г., когда по Италии уже начали циркулировать пять или шесть печатных изданий «Государя» [7, Р. 135-136].
Поул был возмущен тем, что в середине этой книги (возможно, «Государя») он увидел обоснование как раз тех политических принципов, против которых он боролся в De unitate. Он считал, что они ведут к порче политических нравов. В этом его убеждали отказ, как он считал, Генриха VIII от христианских ценностей и циничное использование монархом религии для прикрытия беззакония и несправедливости.
Примечательно, что в De unitate нет упоминаний ни Кромвеля, ни Макиавелли. В Apologia они присутствуют. Причем интерпретация Поулом «Государя» в этом труде соответствует его взглядам на английскую политику как предопределенную идеями флорентинца. Больше того, для Поула большинство идей «Государя» не представляются имеющими значение. Он совершенно выпускает из виду подход к различным типам государства, дискуссии о значении наемников, призывам освободить Италию. В его поле зрения только высказывания относительно политической морали, интерпретацию которой в этой книге он считал недопустимой.
Поул утверждает: макиавеллист Кромвель изменил принципы королевского правления с любви и привязанности населения на страх перед своим государем на основе аргумента о «практическом опыте», в котором Макиавелли, постоянно ссылавшийся на исторические примеры в подтверждение своих взглядов, был особенно силен. Именно так был обоснован тезис о том, что для государей безопаснее внушать страх, нежели привязанность.
Книга Макиавелли была направлена на то, чтобы шокировать пуритански настроенных читателей, и он преуспел в выполнении этого намерения. Все, что мы знаем о католике Поуле, говорит о том, что когда в Apologia он предлагает традиционную мудрость, он искренен и серьезен. Его убеждения выглядят только серьезнее, если принять во внимание современную ему ситуацию в Англии и судьбу его семьи. Он был просто обязан обрушиться на тезис Макиавелли в XV главе «Государя», что «между тем, как люди живут, и тем, как они должны были бы жить, огромная разница, и кто оставляет то, что делается, ради того, что должно делаться, скорее готовит себе гибель, чем спасение, потому что человек, желающий творить одно только добро, неминуемо погибнет среди стольких чуждых добру. Поэтому государю, желающему сохранить свою власть, нужно научиться быть не добрым и пользоваться этим умением в случае необходимости». Поул также возненавидел максиму, согласно которой государь должен скорее казаться имеющим такие качества как милосердие, благочестие и прочее, нежели действительно иметь их. Как раз такую политику, по мнению Поула, проводил ненавидимый им Генрих VIII.
Поул также раскритиковал «ложные» преимущества страха народа перед государем по сравнению с любовью к нему в сочетании избегать ненависти к нему со стороны общества, причем сделал это опять же с позиции той ситуации, которая сложилась в Англии. Все подобные советы Макиавелли Поул препарировал именно с точки зрения политики Генриха. Как кардинал он обрушился на утилитарное отношение Никколо к религии, опять же уловив прямые параллели с деятельностью королевской власти. Полагал, что Макиавелли утверждал, что религия не имеет ценности за пределами ее политического эффекта, что означало, что она вообще не имеет ценности. Это атеизм, резюмировал Поул. Вот так «Государь» был воспринят Поулом и вполне закономерно [7, Р. 137].
Прочтение Поулом Макиавелли имеет недостатки, не только потому, что его внимание и, следственно, замечания, были ограничены на нескольких главах только одной книги, чей контекст он игнорировал, но и потому, что его моральное возмущение побудило его выйти за пределы текста. Он приписал Макиавелли специальный совет, что советники должны быть в состоянии прикрыть преступления внешними добродетелями. Но Макиавелли никогда не писал ничего подобного.
В своей Apologia ad Carolum Quintum Поул заявил, что узнал из беседы с Томасом Кромвелем, что «Государь» вдохновил Генриха VIII на решение разорвать с Римом, объявить себя главой церкви и захватить собственность английских монастырей. Кроме того, взгляды Поула существенно повлияли на фиксировании имиджа политики Генриха как макиавеллиевской по характеру.
Нападки Поула на Макиавелли имеют особый интерес, потому что сам подход их стал впоследствии общепринятым, хотя особого влияния в тогдашней Европе они не имели, поскольку кардинал так и не опубликовал свою книгу. Он, как и его последователи, концентрировался исключительно на вопросах религии и морали. Он просто взял отрывки из части книги и устроил им самый настоящий разгром. Именно этот способ и стал общепринятым в подходе к «Государю».
Были в подходе Поупа и другие черты будущих критиков Макиавелли. Кардинал был первым, кто понял, что эффективно бороться против политической морали столь «подрывного» содержания можно только подрывая ее основы. Поэтому перешел к опровержению тезисов Никколо на утилитарных основах. Смысл аргументов состоял в утверждении: правила Макиавелли не работают. Это смешивалось с тем, что Поул верил, будто нашел в «Государе» теоретическое оправдание и вдохновение политической практики Генриха VIII и Томаса Кромвеля. По сути дела тезисы Макиавелли анализируются для того, чтобы открыть идеи, лежащие в основании структуры политики короля; одновременно политика Генриха рассматривается как доказательство тщетности теорий Макиавелли. Невозможность довести такую политику до успешного завершения очевидна в результате рассмотрения действий Генриха, которые привели не к безопасности и благосостоянию, но к ненависти, бесчестию и разрушению.
Мы знаем, что император Карл V не был впечатлен дипломатией Поула в1539 г. в отличие от сочинений Макиавелли. Так что он вряд ли одобрил бы Apologia, которую Поул писал в то время, будь она закончена и поднесена.
Принципиальный вопрос: читал ли Поул Макиавелли? Ничего невероятного в нем нет, потому что было немало критиков флорентинца, которые даже не раскрывали его книг. Отсюда, возможно, предположение, что, быть может, кардинал прочитал Макиавелли только после того, как написал против него свое сочинение [12, Р. 245].
Превалирующее мнение, однако, звучит по-иному: Поул определенно читал «Государя». Доказательства автора этого утверждения английского исследователя Томаса Майера просты. Во-первых, речь идет о цитатах из этой книги и пересказ содержания. Во-вторых, «Государь» печатался, начиная с 1532 г., так что Поул вполне мог иметь к нему доступ. В-третьих, сам Поул утверждает в своей Apology, что у него было множество контактов во время его пребывания во Флоренции. В результате он мог получить либо один экземпляр из первых пяти тиражей напечатанной работы, либо рукопись. В-четвертых, будущий кардинал, возможно, читал книгу Агостино Нифо [13, Р. 80].
В подтверждения каждого из этих утверждений и предположений Майер ссылается на других авторов, однако все они сделаны от его имени и без критики и сомнений в адрес своих предшественников. Поэтому, вероятно, стоит рассмотреть их чуть более пристально.
Первое. Цитат из «Государя» в работе Поула не было. Только пересказ идей Макиавелли, да и то в измененной форме.
Второе. Теоретически Поул мог иметь доступ к уже напечатанному «Государю». Но только после беседы с Кромвелем, поскольку первый экземпляр был напечатан только в 1532 г. Другое дело, что непонятна позиция автора: доступ к данному труду можно было иметь с середины второго десятилетия, поскольку манускрипты были вполне доступны. Кроме того, иметь теоретический доступ к книге отнюдь не означает иметь ее или хотя бы держать в руках. Учитывая взгляды Поула, очень сомнительно, что он купил книгу Макиавелли. Брезгливо перелистывал – возможно. Кроме того, надо учитывать, что нигде и никогда англичанин не писал, что не был удивлен, услышав от Кромвеля о существовании этого труда. Также нет подтверждений, что он получил его от данного государственного деятеля.
Третье. Только одни предположения без намека на подтверждение фактами. Поул, конечно, мог получить экземпляр «Государя». В равной степени можно сказать, что тот был и в пропавшей библиотеке Ивана Грозного. Да нет, я не против предположений. Мне просто не нравится термин «определенно читал» (certainly read) «Государя в книге Майера. Этому просто нет никаких доказательств.
Четвертое. Это самый удивительный из тезисов данного автора, якобы подтверждающих, что Поул читал «Государя». Agostini Nifi de regnandi peritia ad Carolum V Imperatorem Caesarem simper augustum был издан в 1523 году. Уже из названия книги видно было, что она не принадлежала Макиавелли. Нет, разумеется, можно удариться в фантастику (только не научную) и сказать, что кто-то из флорентийских знакомых рекомендовал Поулу данный труд с объяснением, будто тот на самом деле был плагиатом с «Государя», однако это уже чересчур. Однако, допустим, что все действительно так было. Однако книга Нифо была так выхолощена [4], что англичанин наверняка не стал бы возмущаться по поводу ее идей.
История всегда полна внутреннего юмора. В применении к затронутой проблематике это означает, что Поул, возможно, прочитал не «Государя» Макиавелли, а книгу Бальдассаре Кастильоне «Придворный» [11]. Она была написано где-то между 1513 и 1524 годами, а опубликована в1528 г. Примечательная дата, ибо чуть раньше Поул встретился с Кромвелем. Мог ли он перепутать автора и книги? Вообще-то да.
Начнем с того, что, по признанию самого Поула, Кромвель не называл ему имени автора того самого труда, который столь его вдохновлял и который он был готов рекомендовать как практический учебник политики.
«Государя» и «Придворного» роднит определенный цинизм в определении задач окружения правителя. Книга имела огромный успех и выдержала множество изданий в XVI веке. Французский король Франциск I не только прочитал ее и восхитился содержанием, но и распорядился перевести ее на французский. Книга публиковалась на шести европейских языках и в двадцати местах Старого Света.
В «Придворном» есть удивительные совпадения (или в Апологии они есть по отношению с «Придворным») с пересказом Поулом ненавистной ему работы. Совпадения, но только не с тем, что отстаивал Макиавелли.
Есть, разумеется, и оборотная сторона, которая либо почти полностью, либо полностью лишает эту версию права на существование. Все-таки у Кастильоне речь идет преимущественно о работе (именно работе) придворного при дворе Урбино. Главное внимание в труде уделено тому, как быть настоящим придворным.
Книга была организована как серия вымышленных разговоров, происходящих между придворными герцога Урбинского. В этом огромная разница с «Государем». Однако мы не можем и не должны отрицать откровенного совпадения идей Кастильоне с тем, что пишет Поул.
А теперь о непосредственном влиянии Поула на судьбу книг Макиавелли. Последние на десятилетия оказались в числе наиболее преследуемых произведений гуманистов со стороны католической церкви и властей некоторых европейских государств. В1557 г. папа Павел IV внес имя Макиавелли в Index Librorum Prohibitorum (Индекс запретных книг). Решение означало запрет на новые публикации работ Макиавелли на территории католической Европы. Оно было выполнено (пусть и с исключениями) в Италии и Испании, однако куда реже исполнялось во Франции. В последующих Индексах в1561 г. и1564 г. имя Макиавелли также присутствовало.
Во время Тридентского собора Поул действительно стал одной из доминирующих фигур благодаря своим выступлениям и влиянию на участников [10]. Но у нас нет ни одного свидетельства, что он хотя бы раз коснулся работ или даже имени Макиавелли. Нет у нас и фактов, которые говорят о его участии в запрете книг флорентинца.
Подведем итоги. У нас нет никаких доказательств того, что кардинал Поул хоть как-то повлиял на судьбу творчества Макиавелли. У нас одновременно есть полная уверенность в том, что англичанин считал флорентинца исчадием ада. У нас могут родиться предположения, что Поул в беседах мог ретранслировать свое мнение собеседникам. Однако согласимся на том, что он, скорее всего, говорил куда больше о злонамеренном Генрихе VIII, нежели об авторе «Государя».
Библиографический список
- Иванова Ю.В. Два критика Макиавелли эпохи контрреформации: от Ragione di stato к signa temporalis felicitatis // Перечитывая Макиавелли. Идеи и политическая практика через века и страны. (Отв. ред. М.А.Юсим). М.: Институт всеобщей истории РАН, 2013. С. 305-342
- Разуваев В.В. Жантийе против Макиавелли: неудачное сражение // Гуманитарные научные исследования. 2016. № 3
- Разуваев В.В. Комментарии к «Государю» Макиавелли. М.-СПб: Центр гуманитарных инициатив, 2014. 528 с.
- Разуваев В.В. Плагиат Агостино Нифо с “Государя” Макиавелли // Гуманитарные научные исследования. 2016. № 2
- Разуваев В.В. Почему Макиавелли не стал печатать «Государя» // SCI-ARTICLE. 2016. № 30 (февраль). С. 109-116
- Юсим М.А. Ревностный гонитель памяти Макиавелевой // Средние века. 1993. Вып. 56. С. 233-250
- Anglo S. Machiavelli – The first century. Studies in enthusiasm, hostility, and irrelevance. Oxford: Oxford university press, 2005. 765 р.
- Dickens A.G. Thomas Cromwell and the English Reformation. London: English university press, 1959. 192 р.
- Donaldson P.S. Machiavelli and mystery of state. Cambridge: Cambridge university press, 1989. 230 р.
- Fenion D. Heresy and obedience in Tridentine Italy: Cardinal Pole and the Counter-Reformation. Cambridge: Cambridge university press, 1972. 306 р.
- Firpo L. Appunti e testi per la storia dell’antimachiavelismo. Turin: Cooperativa libraria universitaria torinese, 1964. 107 р.
- Kahn V. Machiavelli’a afterlife and reputation to the Eighteenth century // The Cambridge companion to Machiavelli (ed by Najemy J.M.). Cambridge: Cambridge University press, 2010. Р. 239-255
- Mayer Th. F. Reginald Pole: Prince and prophet. Cambridge: Cambridge university press, 2000. 474 р.
- Parker T.N Was Thomas Cromwell a Machiavellian? // Journal of ecclesiastical history. 1950. Vol. 1. P. 63-75
- Petrina A. Machiavelli in the British Isles. Two early modern translations of the Prince. Surrey: Ashgate publishing limited, 2009. 291 р.
- Schenk W. Reginald Pole, Cardinal of England. London: Longmans, Green and Co, 1950. 176 р.
- Van Dyke P. Reginald Pole and Thomas Cromvell: An examination of Apologia ad Carolum Quintum // American historical review. 1904. Vol. 9. P. 696-724
- Zeeveld G.W. Foundation of Tudor policy. Cambridge, Mass. : Harvard university press, 1948. 291 p.