С конца 20-х гг. в советской юридической науке, а также выступлениях руководителей и сотрудников органов юстиции, активно выдвигались и обсуждались предложения об отказе от состязательности судопроизводства, о его максимальном «упрощении». В данном контексте ставился вопрос и о новых требованиях к советским адвокатам, объединявшихся тогда в коллегиях защитников.
В частности, это нашло выражение в кампании по «коллективизации» деятельности защитников. Нормативное воплощение ее результаты получили в «Основных положениях организации коллективов членов коллегии защитников», принятых коллегией Наркомата юстиции РСФСР (НКЮ РСФСР) 11 января 1930 г. и утвержденных наркомом юстиции Н.М. Янсоном 11 сентября 1930 г. В дальнейшем без принципиальных изменений содержание этого акта было перенесено в новые «Положения о коллективах членов коллегии защитников», принятые 27 февраля 1932 г. НКЮ РСФСР [1] и 13 декабря 1933 г. – Президиумом Верховного суда РСФСР.
Согласно «Основным положениям…» члены коллегии защитников (ЧКЗ) в районах и городах создавали коллективы, которые действовали под руководством президиума областной (краевой) коллегии защитников. Надзор за коллективами ЧКЗ осуществляли областные (краевые) суды. Определялся следующий круг деятельности коллективов защитников: юридические консультации, составление разного рода деловых бумаг, ведение судебных и административных дел, подготовка докладов и проведение бесед в трудовых коллективах, работа по повышению уровня политических и профессиональных знаний защитников. Члены коллективов не могли заниматься частной практикой, их деятельность по оказанию юридической помощи рассматривалась как поручение, дававшееся только через коллектив, в кассу которого вносился и получаемый каждым ЧКЗ гонорар.
Члены коллегии защитников могли и не входить в коллективы, а заниматься частной практикой. Всем ЧКЗ разрешалось выполнять по совместительству и обязанности юрисконсультов, поскольку, как отмечалось на страницах юридической периодики того времени, «законом ЧКЗ не запрещено занимать должности юрисконсультов, а последним не запрещено совмещать звание ЧКЗ с юрисконсультской работой» [2, с. 990]. Однако тем из защитников, кто работал юрисконсультом, уже нельзя было заниматься частной практикой. Кроме того, за занятие частной юридической деятельностью («подпольной адвокатурой», как тогда говорили) ЧКЗ, состоявшими в коллективах, предусматривалось уголовное преследование.
Введение в действие «Основных положений организации коллективов членов коллегии защитников» в 1930 г. потребовало существенной ломки прежних представлений о месте и роли защитников. Особенно остро встал вопрос о кадровом составе коллегий.
Примером может послужить ситуация в Ивановской промышленной области (ИПО), в которую в 1929–1936 гг. входили территории современных Владимирской, Ивановской, Костромской и Ярославской областей.
Как свидетельствуют архивные материалы, в 1929–1931 гг. состав коллегии ИПО обновился почти на треть. Всего в ИПО на 1 декабря 1931 г. было 119 ЧКЗ [3, л. 3]. В 1932–33 гг. из коллегии отчислено 37 человек, в том числе по собственному желанию – 13, не приступили к работе – 14, осуждены – 3, умерли – 5, отозваны райисполкомами на советскую работу – 2 [3, л. 133]. В отношении ЧКЗ было возбуждено 35 дисциплинарных дел, прекращено 17, остальным вынесены различные взыскания, в том числе 4 исключили из коллегии [3, л. 136]. Не были редкостью случаи, когда защитники появлялись в нетрезвом виде не только в консультациях, но и в судебных заседаниях [3, д. 2, л. 172, 180]. По несколько человек каждый год исключали из ЧКЗ за пьянство [3, д. 2, л. 66].
В целях «орабочивания» состава защитников с конца 1920-х гг. в коллегии направлялось пополнение непосредственно с производства. Подобная практика, по свидетельству самих ЧКЗ, имела пагубные последствия, т.к. вела к «вымыванию» квалифицированных кадров.
В те годы практически не было притока в коллегии защитников «молодых советских специалистов-правоведов». Лишь некоторые выпускники юридических вузов устраивались на работу ЧКЗ. Тех кандидатов, которые не имели юридического образования – не только высшего, но и среднего, – можно было принять в коллегию через зачисление их практикантами с 3-месячным испытательным сроком [3, д. 2, л. 34]. Большинство «новобранцев» оказывались подчас людьми неграмотными не только в правовом отношении. В этой связи можно привести курьёзный случай, когда в Костромской коллегии защитников в 1931 г. пришлось нанять репетитора для обучения своего выдвиженца … грамоте [3, л. 4]. Кроме того, ЧКЗ «нового призыва» нередко оказывались в коллегиях помимо своей воли. Особенно плохо дело обстояло в глубинке, где никто не хотел работать.
На Втором съезде ЧКЗ ИПО в декабре 1931 г. едва ли не каждый выступавший жаловался на «оскудение кадров». Так, ЧКЗ из г. Галича И.Н. Оранский отмечал, что перспективы привлечения новых членов в коллегию не очень радужные из-за того, что правовое положение защитников урегулировано плохо, существует боязнь утратить профсоюзное членство, которое гарантирует карточное обеспечение, социальное обеспечение и т.д. [3, л. 3] Не случайно в своей резолюции съезд решил ходатайствовать перед ВЦСПС о предоставлении профсоюзного членства ЧКЗ наравне с судебными работниками [3, л. 17] (такое предложение было реализовано лишь через 2 года). П.И. Петровский из г. Борисоглебска призвал за счет увеличения отчислений с ЧКЗ создать специальный фонд для подготовки новых кадров. Было решено отчислять на эти цели дополнительно 3 %, однако этого хватало, чтобы ежегодно готовить на областных юридических курсах не более 5 человек [3, л. 18].
Большинство участников съезда сходились во мнении, что главным источником пополнения рядов ЧКЗ могут быть только производственные трудовые коллективы. Так, Н.С. Кабанов причину недостатков в этой сфере видел в том, что «места не выполняют спущенных президиумом облколлегии директив о выдвиженчестве». Присутствовавший на съезде заведующий отделом кадров облсуда ИПО В.А. Гусев указал, что органы юстиции «черпают свои кадры с производства, подобным же образом должны действовать коллективы ЧКЗ» [3, л. 4].
Тем не менее на всем протяжении рассматриваемого периода как в центре, так и на местах коллегии в основном состояли из представителей преимущественно «старой» интеллигенции. Например, на Северном Кавказе в 1931 г. почти 50 % защитников получили высшее юридическое образование до революции, в Москве в 1932 г. – 53 % [4, с. 127]. Из 139 ЧКЗ ИПО на 1933 г. 76 (55 %) окончили вузы в дореволюционный период, только 3 – советские вузы и курсы, 8 человек имели незаконченное высшее, 32 – среднее и только 20 – низшее образование [5, с. 20].
Анализ архивных материалов позволяет сделать вывод, что при подборе кандидатов в ЧКЗ, классовое происхождение не имело столь определяющего значения, как при замещении судебно-прокурорских должностей.
Так, в течение 1932–1933 гг. в состав коллегии защитников ИПО было принято 57 новых членов, в числе которых 1 – выходец из дворянской семьи, 6 – из семей церковных служителей. Среди тех, кому было отказано в приеме и кто был исключен из ЧКЗ за этот же период, никто не пострадал за свое происхождение. Состав ЧКЗ ИПО на январь 1933 г. был следующим: из 139 человек рабочих (по происхождению) 20 (14 %), крестьян – 21 (15 %), служащих – 69 (50 %), дворян – 2 (1 %), купцов, мещан 7 (6 %), церковных служителей – 20 (14 %) [3, л. 133]. Членов ВКП(б) было только 12, членов ВЛКСМ – один, т.е. «партийными» были чуть более 8 % ЧКЗ (примерно такой показатель был и по РСФСР в целом). Лишь со второй половины 30-х гг. стали выдвигаться требования комплектовать защитников, как и других работников юстиции, в первую очередь из членов ВКП(б) и ВЛКСМ [3, л. 93, 134].
Относительно «ослабленная» классовая бдительность со стороны власти к ЧКЗ объяснялась, с одной стороны, ее пренебрежением социально-политической ценностью данного института (потому, например, карьеру на юридическом поприще защитникам сделать было невозможно, и сама эта работа не пользовалась таким престижем, как работа судьи, прокурора, следователя). С другой стороны, коллегии защитников призваны были демонстрировать демократичность и справедливость социалистической юстиции, поддерживать веру народа в систему советского правосудия, что в известной мере обусловливало и некоторую «терпимость» в отношении их состава и функций.
Следует, однако, заметить, что в первой половине 30‑х гг. для членов коллегий защитников практически не было возможности получить юридическое образование непосредственно на территории ИПО. Так, за период с 1931 по 1934 г. ни одного ЧКЗ через областные юридические курсы подготовлено не было (направляемые либо не зачислялись, либо отказывались учиться). В 1934 г. на курсах также не было ни одного человека, командированного от коллегии защитников ИПО. Таким образом, подготовка новых членов велась исключительно через «практикантство» [3, л. 133].
В этой связи член президиума коллегии защитников ИПО Н.С. Кабанов высказывал в 1934 г. мнение, что «низкая квалификация защитников будет наблюдаться и в будущем, в случае выдвижения в коллегию рабочих с производства» [3, л. 168]. Для исправления ситуации президиум предложил каждому местному коллективу ЧКЗ ходатайствовать в своем районе перед общественными организациями (профсоюзами, комсомолом) о выделении в качестве практикантов 2–3 наиболее способных и грамотных кандидатов [3, л. 234]. Однако реализация этого варианта наталкивалась на отсутствие необходимого отклика со стороны этих организаций и слабый энтузиазм со стороны действительно «способных и грамотных» людей, понимающих, что трудно сделать служебную карьеру на поприще ЧКЗ.
Однако к середине 30-х гг. положение начало меняться. В 1933–34 гг. все большее число бывших ЧКЗ, ушедших из коллегии, стали возвращаться в нее. Так, если на январь 1932 г. неукомплектованными ЧКЗ были 12 районов ИПО, то спустя два года – лишь три [3, л. 132]. В крупных городах уже не было вакантных мест и потому многим желающим там отказывали в приеме [3, д. 2, л. 48, 49]. Текучесть кадров существенно снизилась. Так, в 1937 г. по разным причинам из областной коллегии защитников было отчислено 7 человек, а принято 10 [6, с. 132].
Характеризуя статус защитников в рассматриваемый период, важно подчеркнуть, что коллегия, в которую они входили, рассматривалась как своего рода кооперативная хозрасчетная организация. Она не являлась государственным учреждением, а ее члены – государственными служащими. В этой связи показателен следующий пример. В феврале 1936 г. президиум областной коллегии защитников ИПО рассмотрел отношение народного судьи Нагорьевского района о привлечении к дисциплинарной ответственности защитника В.И. Веселовского, который «самовольно оставил работу и сменил место жительства». В ответе президиума было сказано, что ЧКЗ – это «лица кооперативной организации, имеющие право вступать и выбывать из коллегии на добровольных началах» и поэтому следует «считать недопустимым привлечение т. Веселовского к дисциплинарной ответственности за оставление Нагорьевского района» [3, д. 2, л. 28].
Таким образом, сохранявшаяся относительная «дистанцированность» членов коллегии защитников от номенклатуры партийно-государственных структур в известной мере позволяла им пользоваться в своей профессиональной деятельности некоторой организационной автономией. Однако на протяжении рассматриваемого периода она все более сокращалась.
Библиографический список
- Положение о коллективах членов коллегии защитников от 27 февраля 1932 г. // Советская юстиция. 1932. № 6–7. С. 57.
- Дьяконов Н. Имеют ли юрисконсульты-ЧКЗ право вступать в консультационные коллективы // Еженедельник советской юстиции. 1929. № 42. С. 990–991.
- Государственный архив Ивановской области. Ф. Р-234. Оп. 1. Д. 1.
- Хаски Ю. Российская адвокатура и Советское государство: Происхождение и развитие советской адвокатуры. 1917–1939. М.: ИГИП РАН, 1993. 183 с.
- Олейник И.И. Юристы и власть: кадры работников органов юстиции в 1929–1936 гг.: (На материалах Ивановской промышленной области): автореф. дис. … канд. ист. наук. Иваново, 1998. 21 с.
- Олейник И.И. «Легионеры советского права»: кадры органов юстиции Верхне-Волжского региона в 1929 – 1936 гг. (Историко-правовое исследование). Иваново: ИГЭУ, 2003. 279 с.