Институционализация армии как особой социальной структуры началась одновременно с индустриализацией в XVIII веке в ответ на необходимость вооруженной защиты границ государства. В результате сформировалась профессиональная группа военных, сложились особые социальные отношения армии и других общественных институтов, появились военные учреждения и организации, нормы, правила и ценности военной культуры, инструменты контроля за поведением военнослужащих и другие атрибуты социального института. Обладая определенной степенью автономности, армия все же остается открытой системой, выполняющей поставленные перед ней социальные задачи и пополняя свои ряды представителями гражданского населения [1, c.24].
Облик армии как социального института меняется под воздействием новых военных угроз, внешнеполитических и внутриполитических приоритетов государства, научно-технического прогресса в области вооружения и военной техники, развития способов ведения боевых действий, экономических и социальных изменений в государстве и в мире, процессов глобализации и других факторов. Социологическое осмысление происходящих трансформаций началось в 60–70 годы ХХ века, классические для военной социологии работы С. Хантингтона, М. Яновица, Ч. Москоса до сих пор провоцируют дискуссии и служат теоретической базой для современных эмпирических исследований.
В контексте нашей работы интересными представляются идеи М. Яновица об отношениях армии и общества и типах военных профессионалов. По мнению М. Яновица, в условиях Холодной войны идеальным типом армии являются полицейские вооруженные силы, которые применяют насилие лишь при строго определенных условиях и сохраняют прочные связи с обществом, безопасность которого обеспечивают. М. Яновиц выделяет три типа офицеров, составляющих армейскую элиту: героев, менеджеров и технологов. Офицеры-герои являются олицетворением воинских традиций мужества и отваги, они поддерживают боевой дух армии и осуществляют преемственность поколений. Офицеры-менеджеры заняты более конкретными, практическими сторонами организации военного дела. Офицеры-технологи несут в армию идеи научно-технического прогресса и обслуживают сложную военную технику [2]. Заслуга М. Яновица состоит в том, что он обратил внимание на трансформацию социального института армии в сторону большей открытости обществу, а также на возрастающую роль науки и военных ученых в армии, проникновение гражданских ценностей в офицерскую среду, участие гражданских преподавателей в обучении офицерских кадров.
В новейшей истории, после окончания военно-политического противостояния СССР и США, армии мира все чаще начали сталкиваться с новыми вызовами: малыми войнами, информационными операциями, операциями невоенного типа, конфликтами низкой интенсивности, гибридными войнами, участием во внутриполитических кризисах. В военной доктрине РФ среди характерных черт современных военных конфликтов названы: комплексное применение военной силы и сил и средств невоенного характера, применение вооружения, основанного на новых физических принципах, использование воздушно-космического пространства, усиление роли информационного противоборства, сокращение временных параметров подготовки к ведению военных действий, использование сетевых систем управления, создание на территориях противоборствующих сторон постоянно действующей зоны военных действий [3].
Изменившийся характер военных угроз предъявляет новые требования к военной организации и компетенциям военных профессионалов. За последние десятилетия существенно изменился ролевой репертуар военнослужащего, расширившись до создания стабильной безопасной среды и поддержания законности на постконфликтном пространстве. Новая социальная идентичность современного военнослужащего сочетает роли дипломата, военного специалиста, полицейского, командира-лидера, обладающего дипломатическими навыками и кросс-культурной компетентностью, умениями налаживать связи с местным населением, правительством и силами безопасности на территории чужого государства.
В западной военной социологии в настоящее время активно разрабатывается предложенная американским ученым Ч. Москосом теория, описывающая переход к армии постмодерна. Согласно концепции Ч. Москоса, военная организация в ХХ веке пережила три этапа развития. Первый этап – модерн, начиная с конца XVIII века до окончания Второй мировой войны, характеризуется массовостью армий, защищающих национальные государства. Армия позднего модерна, существовавшая в послевоенный период до начала 1990-х годов представляет собой переходный тип. Армия постмодерна, появившаяся после распада биполярной системы, представляет собой качественно новый тип, имеющий коренные отличия от предыдущего по многим параметрам. Отличительными чертами армии постмодерна является уменьшение её численности и повышение профессионализма, усиление роли военнослужащих женского пола и гражданского персонала в обеспечении военной безопасности. В рамках этого направления военными социологами изучаются мотивация, барьеры военной социализации данных социальных групп, конфликты идентичностей, дискриминационные практики, влияние на эффективность военной организации. Нетрадиционными участниками современных военных операций становятся также частные военные организации, порождая новое явление аутсорсинга военной безопасности. В связи с этим возникают социологические проблемы сохранения корпоративности и профессиональной этики, а также морально-правовые вопросы монополии государства на применение вооруженной силы.
В соответствии с моделью Ч. Москоса, к странам с армиями постмодерна можно отнести США, Канаду, Германию, Францию, Великобританию, Нидерланды. Данию, Италию; к странам с переходным типом армии от позднего модерна к постмодерну относят Австралию, Португалию, Польшу, Чехию, Венгрию, Румынию, Турцию; армия Израиля менее остальных соответствует эпохе постмодерна и сочетает черты армии раннего и позднего модерна [4].
Российские Вооруженные Силы не подвергались специальному анализу с точки зрения теории Ч. Москоса, но можно предположить, что наша армия обладает как чертами армии модерна, так и постмодерна. С одной стороны, задачами преобразований последних лет объявлены профессионализация, сокращение численности армии, переход на аутсорсинг в некоторых сферах, гуманизация военной службы по призыву, замена военнослужащих гражданским персоналом на ряде должностей, разрабатывается правовая база функционирования частных военных компаний и т.д. Среди наиболее значимых результатов преобразований в этой сфере необходимо выделить, во-первых, развитие системы гражданского контроля и повышение уровня информационной открытости Вооруженных Сил. Общественные организации, объединяющие родителей военнослужащих и ветеранов, Общественный совет при Министерстве обороны России способствуют поддержке мероприятий по социальной защите военнослужащих. Официальный сайт Министерства обороны предоставляет всестороннюю информацию для различных категорий граждан и является одновременно каналом обратной связи.
Во-вторых, на протяжении последних лет происходит процесс сближения образа и качества жизни военнослужащих и других социальных групп. На смену существовавшей в советское время ведомственной системе обеспечения практически всех социально-культурных потребностей военнослужащих и членов их семей (в жилье, отдыхе, образовании детей, лечении) приходят рыночные механизмы их удовлетворения. Несмотря на сложности переходного этапа, связанного с монетизацией льгот, сокращением числа ведомственных детских садов, школ, поликлиник, передачей недвижимого имущества в муниципальную собственность, введением ипотечной системы жилищного обеспечения, для военнослужащих созданы возможности выбора качественных услуг, соответствующих современным социальным и культурным потребностям российских граждан.
В-третьих, военное ведомство идет навстречу интересам гражданского общества, как источника призывного контингента. Сокращение срока военной службы по призыву и кардинальные изменения её условий, объединенные понятием «гуманизация», позволили молодым людям проходить военную подготовку, сохраняя элементы привычного образа жизни. Военнослужащие могут пользоваться мобильными телефонами в установленном порядке, ходить в увольнение в гражданской одежде, имеют право на «тихий час» в дневное время, не привлекаются к выполнению хозяйственных работ, преимущественно остаются служить в родном регионе [5].
С другой стороны, неизменными для нашей армии остаются некоторые важнейшие признаки, не позволяющие однозначно отнести Вооруженные Силы к типу постмодерна. Новые военные вызовы, привлекающие наибольшее внимание западных ученых, пока не стали доминирующими для России. Миротворчество, операции по принуждению к миру, гуманитарные миссии, – являются важной частью деятельности Вооруженных Сил, однако главной задачей армии по-прежнему остается оборона государства и защита национальных интересов от непосредственных угроз вблизи государственных границ. Соответственно, образ военного профессионала в России по-прежнему наделен героическими чертами, военная культура транслирует традиционные ценности, а система военного образования нацелена на формирование классических военных компетенций, не акцентируя внимание на дипломатических и кросскультурных компетенциях военнослужащих.
Какими бы социальными характеристиками и национальными особенностями не обладали вооруженные силы, общей чертой для всех современных армий развитых стран является модернизация средств и способов ведения войны с целью минимизации человеческих потерь среди военных и мирного населения. Поворот к «постгероической» военной идеологии в развитых странах вызван двумя факторами: увеличением доли конфликтов низкой интенсивности, не представляющих реальной угрозы для физического существования государства и усложнением военной техники и технологий. Современная военная техника позволяет вести бесконтактные операции, автоматизировать управление войсками, заменять людей беспилотниками и другой роботизированной техникой на особо опасных участках работы [6].
Оборонно-промышленный и военно-научный комплексы в России также нацелены на внедрение высокотехнологичных и инновационных разработок в сфере обеспечения безопасности государства. На выставках и форумах, посвященных новинкам военной техники, представляются образцы цифровых технологий связи и автоматизированного управления войсками, специальные и защищенные транспортные средства, средства индивидуальной защиты личного состава, средства связи и видеонаблюдения, а также средства нелетального воздействия и спецсредства для подразделений специального назначения и разведки, беспилотные летательные аппараты и другие современные средства ведения боевых действий [7].
Разработка и производство сложной военной техники требует повышенного внимания к кадровому обеспечению оборонно-промышленного комплекса. История ХХ века показывает, что к работе над крупными научными проектами, связанными с обороной государства, всегда привлекались наиболее сильные научные школы, независимо от их ведомственной принадлежности. На современном этапе военного строительства также требуется поддержка российского научного сообщества и ведущих высших учебных заведений для подготовки кадров для военно-научного комплекса.
Библиографический список
- Суркова И.Ю. Социальная политика в системе гражданско-военных отношений: монография. М.: ООО «Вариант», ЦСПГИ, 2013. – 376 с.
- Карлова Е.Н. Исторический опыт американской военной социологии // Социологические исследования. 2014. №4. – С. 89-96.
- Военная доктрина Российской Федерации // Указ Президента Российской Федерации от 5 февраля 2010 г. №146 «О Военной доктрине Российской Федерации» // Российская газета. Федеральный выпуск.10.02.2012. №5106.
- Moskos C., Williams J., Segal D. The Postmodern Military: Armed Forces after the Cold War Oxford University Press, USA (December 30, 1999)
- Официальный сайт Министерства обороны РФ URL: http://stat.recrut.mil.ru/for_conscripts.htm (дата обращения: 20.10.2014)
- Kober A. From Heroic to Postheroic Warfare: Israel’s Way of War in Asymmetrical Conflicts // Armed Forces & Society. 2013. №4. URL: http://afs.sagepub.com/content/early/2013/08/01/ 0095327X13498224.full.pdf+html
- «Интерполитех»: Реальный шанс внедрения разработок в практику // Военно-промышленный курьер. 2014. URL: http://vpk-news.ru/articles/21700 (дата обращения: 20.10.2014)