Среди всего многообразия лирических и лиро-эпических жанров, к которым в своём творчестве обращался новокрестьянский поэт Н.А. Клюев, духовные стихи занимают особое место, являясь в его творчестве самостоятельным поэтическим жанром (что уже само по себе явление достаточно редкое в отечественной поэзии), заслуживающим пристального внимания исследователей. Народные духовные стихи оказали существенное влияние как на поэтику жанра литературных духовных стихов Клюева, так и на поэтический стиль его самобытного и оригинального творчества в целом.
Одной из доминирующих причин, побудившей Клюева обратиться к жанру духовных стихов, стала, по всей видимости, смерть матери поэта (19 ноября 1913 г.). Это сильнейшее потрясение в жизни поэта-олончанина не могло не отразиться на его лирическом творчестве. Для молодого крестьянского поэта она была самым близким человеком, незримой хранительницей его судьбы в бурном океане российской действительности тех лет. Ощущение одиночества, беспомощности, страха перед будущим – эти и еще ряд схожих мотивов красными нитями пронизывают лирическое творчество Клюева 1910-х годов. Внутреннее ощущение невосполнимой потери духовной опоры в жизни – того, чем была мать для поэта, – чувство осиротелости и духовной опустошенности обращает творческое внимание Клюева к лиро-эпической поэзии особой касты народных певцов-профессионалов – духовной поэзии нищенства.
Фольклорные духовные стихи возникли после принятия христианства и получили широкое распространение среди русского народа через певцов-профессионалов: «калик-перехожих», странников-паломников, «людей убогих» и др. Чаще всего это были жившие подаянием нищие слепцы, которые «с мальчиком-поводырем обходили храмы и монастыри во время приходских праздников и исполняли свои стихи у церковных стен среди собравшейся на богомолье толпы» [1, с. 15].
Следуя народно-поэтической традиции, Клюев в названии своих духовных стихов дает указание на основную тему (например, праведности в «Стихе о праведной душе» (1914 г.), милостыни в «Прославлении милостыни», (1914 г.) и др.), а в подзаголовке указывает на имя лирического героя – убогого певца, тем самым стремясь придать своим сочинениям характер подлинно народных произведений. Так, стих «Прославление милостыни» имеет подзаголовок «Песня убогого Пафнутьюшки». В то же время наличие конкретного лирического героя, выражающего индивидуально-авторское начало в произведении, позволяет говорить о литературном духовном стихе как о самостоятельном жанре в поэзии Клюева.
В традиционном фольклорном ключе исполняется Клюевым и концовка духовных стихов, которая, подкрепленная финальным словом «Аминь», содержит ярко выраженные моральные и нравственные установки христианства и заключает в себе идейный смысл духовного стиха. Как общеизвестно, слово «Аминь» («воистину», «да будет так», «верно») употребляется «при заключении молитвы, а в некоторых случаях для выражения утверждения или одобрения» [2, т. 1, с. 67]. Например, в «Прославлении милостыни» слово «Аминь» употребляется Клюевым с целью побудить читателя к приношению милостыни:
Спасет Бог, возблагодарствует
Кормящих, поящих,
Одевающих, обувающих,
Теплом согревающих!
<…>
Спасет Бог радетелей,
Щедрых благодетелей…
<…>
Аминь!
Или в «Стихе о праведной душе» финальное слово «Аминь» назидательно напоминает о важности покаяния, «одного из семи христианских таинств, установленного самим Иисусом Христом, освобождающего человека от всех грехов и делающего его «невинным и освященным, как после крещения» [2, т. 2, с. 357]:
А как была душа в плоти-живности,
Что ль семи годков без единого,
Так в Страстной Пяток она стреснула,
Не покаявшись, глупыш масленый…
Не суди нас, Боже, во многом,
А спаси нас, Спасе, во малом.
Аминь!
Процитированные нами выше клюевские строки «Не суди нас, Боже, во многом, / А спаси нас, Спасе, во малом. / Аминь!» представляют собой мастерски вкрапленное поэтом в текст духовного стиха просительное обращение лирического героя к Богу о спасении человеческих душ, т.е. молитву. Спокойное лиро-эпическое повествование о праведной аскетической жизни переходит в новое качество, сменяется возношением души лирического героя к Богу, его молением. Посредством включения в текст строк молитвы Клюеву удается передать особое духовное состояние религиозной эйфории (благости) преображенного лирического героя, которое еп. Феофан назвал «обóжением души», «божественным втечением» в человека, которое «животворит его духовный организм» [2, т. 2, с. 142].
В фольклорных духовных стихах, наряду с дидактическими выводами в конце текста произведений, нередко встречаются и финальные молитвенные строки. Например, «Сон Богородицы» заканчивается молитвой-прославлением Христа: «Слава Тебе, Христе Боже!» [3, с. 130]. Или, например, просительная молитва за грешников вкладывается в уста Ивана Крестителя в другом фольклорном тексте: «Он (Креститель. – И.К.) чтет ее (Книгу Евангелие. – И.К.) / А сам плачет: / «Господи, Господи! / Прости души грешныя, / Многогрешныя, беззаконныя!» [3, с. 133]. В фольклорных источниках встречаются и примеры благодарственной молитвы, типа: «Велико имя Господне!» [3, с. 134].
Молитвенные строки наличествуют как в фольклорных текстах духовных стихов, так и в стилизованных под народные клюевских сочинениях. Однако, в фольклорных текстах молитва в конце духовных стихов – это устойчивая композиционная формула, неукоснительное требование жанрового канона, а в произведениях Клюева – поэтическая деталь, органично вплетенная в общую ткань произведения, служащая развитию лиро-эпического сюжета и способствующая воплощению идейно-художественного замысла произведения.
Другой отличительной чертой клюевских духовных стихов является преобладание поэтики живого народного языка над книжными оборотами, формами церковно-славянского языка, хотя доля последних у Клюева остается значительной, она, тем не менее, продиктована художественной целесообразностью.
Нарочито стилизованные под фольклорные духовные стихи Клюева – отражение глубинных народных основ мировосприятия поэта, его глубочайшее духовное проникновение в тайные пласты народной культуры, в том числе и культуры русского православия. Этот факт не раз отмечался современными исследователями личности и творчества поэта [4].
Существенной жанровой особенностью духовного стиха является его эпическая величавость. «Чисто народные стихи сложены в размере тонического русского («былинного») эпоса, резко отличаясь, однако, от былин не только содержанием, но и словарем и всем эпическим клише» [1, с. 13]. Как лиро-эпический жанр в русской народной словесности духовные стихи могут включать в свой состав лирические места. Они особенно красивы и, зачастую, полны драматизма как, например, в «Плаче земли», где они представлены в форме жалобы «сырой земли» к Богу на беззакония людей, или в «Плаче Богоматери у креста», где они переданы в форме плача Богородицы и утешения Христа и др. [5].
Клюев в своих сочинениях воспроизводит все бытующие в фольклоре основные особенности поэтики жанра духовных стихов. В то же время, степень эпической величавости в стихах Клюева различная. Так, «Стих о праведной душе» строго выдержан поэтом в одном эпическом тоне. Иначе выстраивается поэтом духовный стих «Прославление милостыни», в котором эпическая величавость и патетика наблюдается лишь в начальных строках произведения:
Не отказна милостыня праведная,
На помин души родительской
По субботним дням подавана
Нищей братии со мостинами…
(«Прославление милостыни», 1914 г.).
А уже следующая за этими эпическими строками часть представляет собой лирическое отступление, священную оду «поминальному кусу». Со священным восторгом и трепетом, с чувством божественной благодарности за поданную милостыню поэт дает поэтическое описание «куса». При этом поэт изменяет стихотворный размер: от тоники Клюев переходит к силлабо-тонике, к пятистопному хорею:
Как у куса нутра ячневы,
С золотой наводной корочкой,
Уж как творен кус на патоке,
Испечен на росном ладане,
А отмяк кусок под образом,
Белым воздухом прикутанный…
(«Прославление милостыни», 1914 г.).
Новокрестьянский поэт прерывает свое описание с тем же чувством, с каким в ХVIII веке прервал изображение Божества Г.Р. Державин в знаменитой оде «Бог» (1784 г.). Это чувство бессилия, невозможности передать всей сакральности и божественности милостыни «на помин души родительской». Истоки религиозной лирики Клюева, вне сомнений, коренятся в личном религиозном чувстве олонецкого поэта, его православном мировосприятии.
Сегодня можно только предполагать, мог ли предчувствовать поэт в 1914 году, работая над созданием духовного стиха, прославляющего милостыню, что через 20 лет, в томской ссылке, больному, в мороз под 40°, без валенок ему придется выходить за милостыней и жить подаянием [6], как много веков жили на Руси убогие люди – народные певцы, поэтику творчества которых настолько органично и глубоко впитал новокрестьянский поэт Н.А. Клюев.
Библиографический список
- Федотов Г.П. Стихи духовные (Русская народная вера по духовным стихам). М.: Прогресс, Гнозис, 1991. 189 с.
- Христианство: Энциклопедический словарь: В 3-х т. М.: Большая Российская Энциклопедия, 1993.
- Духовные стихи из сборника Бессонова «Калики перехожие». Приложение // Федотов Г.П. Стихи духовные (Русская народная вера по духовным стихам). М.: Прогресс, Гнозис, 1991. С. 125–134.
- Николай Клюев: Исследования и материалы. М.: Наследие, 1997. 305 с.
- Подробнее см.: Христианство: Энциклопедический словарь: В 3-х т. М.: Большая Российская Энциклопедия, 1993. Т. 1. С.507-509.
- Юхименко Е.М. Народные основы творчества Н.А. Клюева // Николай Клюев: Исследования и материалы. М.: Наследие, 1997. С. 5–15.
Количество просмотров публикации: Please wait