Одной из сложнейших для студента технического вуза тем (как это ни странно для гуманитария, поскольку последний живет в мире равнозначных взаимоисключающих «успешных» конструктов, не видя в этом даже налета парадоксальности, хотя «объективный наблюдатель» может быть до глубины души ошеломлен и даже (по наивности) потрясен, например, когда видит в техническом вузе профессора (человека «от науки») с браслетом из ниточки – «от сглаза») является самая первая – во многом принципиальная тема «Понятие мировоззрения: виды, специфика, функции».
От того, насколько успешно будет понимание студентом вводных основополагающих вещей, зависит общий результат усвоения им философских тем в целом в соответствии с программой по философии для студентов вузов технических специальностей, чем в свою очередь достигается общий (пролонгированный) эффект ОК-1 (способность использовать основы философских знаний для формирования мировоззренческой позиции) («ФГОС ВО 3+»).
Основной для студента технического вуза вопрос в этой теме, как и почему не только неконфликтно сосуществуют, но и дополняют друг друга взаимоисключающие виды мировоззрений; особенно остро стоит (под)вопрос о взаимоотношениях науки и религии (и тем более сводит с ума феномен «глубоко верующего ученого»): по драматизму изучение этих аспектов темы также насыщенно, как и разворачивающиеся дискуссии, ожесточенные споры на страницах авторитетных изданий о статусе науки и религии в современном мире [1].
Почему «спор» науки и религии в первую очередь приковывает взгляд студента – «технаря»?
Студент технического вуза, как правило, – носитель научного типа мировоззрения: вера в науку является исходной матрицей-фильтром для восприятия других способов видения мира. Этот факт усиливается еще и тем, что в последние два века в обществе доминирует преимущественно позитивистский взгляд на вещи, что обусловлено бурным развитием науки и техники (еще в начале ХХ века философ-прагматик У. Джеймс, «социализировавший» прагматизм, писал: «никогда не было такой массы людей с резко выраженным эмпирическим складом мысли, как в настоящее время» [2, c. 213]). Позитивистские настроения в техническом вузе всегда были особенно сильны, а в последнее время, если говорить о мироощущении студента, ситуация усугубилась. Таким образом, преподаватель философии в современном техническом вузе имеет дело позитивистски настроенным, доверяющим науке слушателем, которому необходимо определенным образом занять метафизическую позицию по отношению с собственным взглядам и в конечном итоге понять (признать) ряд частных моментов, до сих пор не укладывавшихся у него в голове (например, уже упомянутые феномены глубоко верующего ученого, «браслета» на руке профессора и т.д.).
Между тем, духом позитивизма необходимо грамотно воспользоваться, сократив разрыв между теорией (множеством идей, в которые студент «не верит» изначально, поскольку они мелькают в его сознании, не задерживаясь, «со скоростью света» (да и содержание понятия «идея» давным-давно девальвировано [3]): сегодня человек живет в ситуации информационного общества, проблемой которого является уже не столько избыточность информации, сколько усталость от нее; онтологически, в целях самосохранения», человек «закрывается» и перестает вообще «реагировать» на идеи) и практикой, жизнью – «действительным опытом»: «…человек, переступая порог философской аудитории, завязывает отношения с миром, совсем отличным от того, который он оставляет за собой на улице. Два эти мира… имеют так мало общего между собою, что невозможно одновременно думать об обоих. Мир конкретного, личного опыта, к которому принадлежит улица, представляет собой невообразимое многообразие; он суров, запутан… сложен… Мир же, в который вводит вас профессор философии, прост, чист и благороден. В нем отсутствуют противоречия реальной жизни…» [2, с. 216].
Для подавляющего большинства студентов технического вуза при выборе привычных методик обучения философии (нельзя забывать, что философия по своей природе – нечто большее, чем образовательная дисциплина, и выбор метода обучения является действительно решающим) эти «миры» так и остаются инородными друг другу, и ответом на вопрос о необходимости философии зачастую является отрицание.
Таким образом, остро встает вопрос об эффективных и неэффективных способах обучения философии в современном техническом вузе.
Выбор метода обучения философии обусловлен главным образом спецификой вуза – предрасположенностью студента к тем или иным способам восприятия материала.
Активное применение прагматизма как методологии (а прагматизм и есть исключительно философский метод) (надо заметить, уже в начале ХХ века он приобрел всеобщий характер) в процессе преподавания философии позволяет по-новому взглянуть на принципы обучения.
Прагматизм имеет ряд очевидных преимуществ, позволяющих делать философские абстракции самоочевидными. Некоторые аспекты прагматического метода являются буквально бесценными в рассмотрении ряда «парадоксальных» для сознания студента – «технаря» философских сюжетов. Одним из таковых и является вопрос о взаимоотношении науки и религии.
«Чем обусловлена эффективность прагматизма?» – первое, с чего необходимо начать. Секрет состоит в его аутентичности, проистекающей из спонтанности его использования в бытовой (повседневной) практике рефлексии (описываемый У. Джеймсом феномен здравого смысла): «обыкновенный непрофессионал в философии отнюдь не радикал, он не заботится о последовательности своей системы, он использует то одну ее часть, то другую, как этого требуют меняющиеся запросы времени» [2, с. 213], то есть если обычный человек видит, что, например, наука не помогает в решении какого-либо вопроса, он обращается (невольно) к другим – наиболее эффективным – методам решения проблемы (так, например, когда мы теряем близких, ища утешения, прибегаем, скорее, к религии, чем к науке, нисколько не упрекая себя в «парадоксальности» (непоследовательности) поведения). Напротив, подобная «логичность», реализующаяся в «последовательности взглядов», кажется нам «твердолобой упертостью», противоречащей здравому смыслу (приведем «альтернативный пример»: «В Висконсине супругов приговорили к тюремному заключению за то, что их 11-летняя дочь умерла от диабета. Родители, узнав о болезни дочери, решили не обращаться к врачам, а положиться на Бога. Они решили лечить болезнь своей дочери молитвами, в результате чего девочка не смогла побороть недуг и умерла в окружении родственников, молящихся об её выздоровлении» [4]).
Здравый смысл, по мнению У. Джеймса, представляет собой древнейшие способы мышления («оперирование известными логическими формами, известными умственными категориями» [2, с. 273]), которые делали существование человека надежным, гарантированным. Здравый смысл «естественен», всеобъемлющ и вездесущ. Рудиментарность его глубоко функциональна: «здравый смысл является нам… как вполне определенная стадия в развитии нашего понимания вещей, как стадия, необычайно успешно удовлетворяющая целям нашего мышления… Она вполне достаточна для всех практических целей» [2, с. 277 – 278].
Здравый смысл позволяет различать то, что логично и что нелогично в поведении. «Не пойти к врачу, лечась молитвой», – это действие обладает характеристикой последовательности во взглядах, но оно глубоко нелогично и противоестественно с точки зрения здравомыслящего человека (равно и наоборот: поиск утешения у науки (врача) потерявшему духовную опору человеку обречен на провал).
Таким образом, можно утверждать, что прагматизм, не просто аутентичен сознанию слушателей курса философии, но и нечто более фундаментальное: генезис прагматизма напрямую связан с интеллектуальной потребностью человечества в соединении «несоединимых» эффективных способов решения жизненных проблем: органичность в практическом употреблении альтернативных способов решения жизненных проблем подразумевает необходимость теоретического обоснования. (Так, по всей видимости, и так родился прагматизм: «наша интеллектуальная совесть не может быть спокойной, пока мы придерживаемся несоединимых между собою противоположных взглядов» [2, с. 213].)
Таким образом, найдя аутентичную гносеологическую «опору» в сознании слушателей, можно запускать «маховик прагматизма» в обсуждении темы «Мировоззрение: виды, специфика, функции».
Понимание центрального положения прагматизма – теории истины – служит большим подспорьем в преподавании философии в техническом вузе.
Истина мыслится в прагматизме как процесс органичного перетекания одного опыта в другой – при условии, что «старый» опыт резко не отрицается (резкое отрицание (смена парадигмы) ведет к агрессивному отторжению/неприятию, (вспомним непростую судьбу приятия человечеством изобретенных истин Дж. Бруно, И. Канта или Ч. Дарвина), а «мягко» интегрируется в новую истину – знание.
В этом смысле истина – это случившееся прежде всего в «субъективном опыте» событие. Способность субъекта познания к здравомыслию – первичный пункт на пути к самодвижению истины, она означает процесс «выгодного вожделения» (У. Джеймс): «когда какой-нибудь элемент опыта – какого бы рода он ни был – внушает нам истинную мысль, то это означает лишь, что мы позже или раньше сумеем с помощью этой мысли войти в конкретную обстановку опыта и завязать с ней выгодные связи» [2, с. 286].
Наличием этой познавательной способности человек обязан движению по направлению к большей абстракции (выявлению существенных характеристик и закономерностей в существующей действительности).
Осознание преподавателем наличия способности к здравому мышлению у слушателя курсов и соответствующих педагогических эффектов ее использования открывает продуктивный путь к постижению слушателем «высоких» философских абстракций. Учитывая предельный характер философского знания, другими словами, метафизический (невероятно оторванный от житейского опыта) характер философии, познавательный ресурс здравого смысла – практическая единственная надежная методологическая опора для овладения содержанием учебного курса философии.
Безусловно, надо отдавать себе отчет, что возможности здравого смысла не безграничны («Все категории здравого смысла… не затрагивают реальности; они только дивные уловки человеческой мысли, только способы избавиться от той путаницы и замешательства, в которые нас ввергает неудержимый поток ощущений» [2, 279]).
Учебный курс философии как раз-таки предполагает мощный интеллектуальный рывок от здравого смысла как способности судить о вещах, составляющих сферу философской мысли, к способности мыслить критически (критическая философия): «наука и критическая философия разрывают рамки здравого смысла. Вместе с появлением точного знания прекращается владычество наивного реализма: «вторичные» качества признаются нереальными; сохраняются только первичные качества. Критическая же философия устраняет и эти последствия» [2, с. 279].
На наш взгляд, прагматизм обладает серьезными методологическими ресурсами, позволяющими наиболее гармонично перейти на стадию критического мышления.
Так, У. Джеймс в своих популярных лекциях по философии приводит многочисленные опирающиеся на здравый смысл «схватывающие» опыт слушателей примеры, посредством которых интегрируются философские идеи довольно сложного содержания.
В частности, в контексте данной статьи приведем в качестве иллюстрирующего примера размышление (выделено курсивом) на тему «науки и религии» – что важнее и как соотносятся эти виды мировоззрения (тезис: «наука и религия одинаково важны: каждая из них выполняет свои функции, поэтому незаменимы альтернативными типами мировоззрений».)
Зачастую люди с научным типом мировоззрения (а современная (светская) школа формирует у обучающихся детей преимущественно научный тип мышления) настроены атеистично, непримиримо по отношению к носителям религиозного типа мировоззрения.
Онтологически (в зеркале философской проблематики) это выглядит как противостояние двух тезисов: «первична материя, дух вторичен» (материализм) и «первичен дух (Бог), материя вторична» (идеализм (объективный)(теизм)).
Возможно ли примирение? Без сомнения, нет и, без сомнения, да. Все зависит от точки зрения или, говоря языком прагматизма, от выбранного ракурса в постановке вопроса.
В данном случае эту разницу в ракурсах можно показать следующим образом.
Представим, что мир подошел к своему концу, и мы находимся в этой крайней временной точке существования мира. «Допустите… что в данный момент этот процесс заканчивается, не имея перед собой больше будущего. И пусть материалист и теист попытаются объяснить его со своих противоположных точек зрения. Теист показывает нам, как Бог сделал историю мира; материалист же со своей стороны и, допустим, с равным успехом показывает, как эта история явилась результатом действия слепых физических сил» [2, с. 244].
Из этих теорий нужно выбрать одну, мысля всю эту проблематику уже принципиально вне рамок опыта, поскольку он невозможен. Прагматизм же всегда ищет ответ в рамках опыта, имеющего практическое значение, поэтому «конкурирующие теории имеют различные – хотя бы и очень незаметные и отдаленные – практические результаты… Словом, каждый серьезный философский спор должен содержать в себе какое-нибудь практическое следствие, хотя бы только вероятное и далекое» [2, с. 246].
В ситуации «конца мира» (света) с точки зрения прагматизма обе эти теории в свете практических следствий означают одно и то же, вся разница заключается лишь в словах: «в том и в другом случае мы имеем Бога или атомы именно этого, а не какого-либо другого мира. Бог, если это дело рук его, сделал – приняв, так сказать, обличье атомов – ровно столько, сколько сделали бы атомы, и мы обязаны ему такой же точно благодарностью, что и атомам, но не больше. Ели его присутствие не ведет к иному обороту, кроме разыгрывающегося на мировой сцене действия, то оно, наверное, не делает зрелища более величественным. Но зрелище это не станет и менее величественным, если при нем не будет Бога и если на сцене в качестве единственных актеров останутся атомы» [2, 245].
Совсем иначе обстоит дело, если вопрос о соотношении науки и религии (материализма и теизма) рассматривать не ретроспективно, а в перспективе будущего. Если взять действительный мир, в котором мы здесь-и-сейчас существуем, то есть мир, имеющий будущее, то вопрос о соотношении науки и религии (материализма и теизма) приводит к совершенно различным концепциям опыта.
Если в вопросе о будущем довериться науке, то мы получаем здесь печальный ответ: «согласно теории механической эволюции, законы перераспределения материи и движения, которым мы обязаны всеми теми минутами счастья, что нам дала наша организация, и всеми идеалами, формируемыми нашим духом, фатально должны будут уничтожить собственное свое дело: разрушение является неизбежным концом всякой эволюции» [2, с. 247].
Однако атрибутами человеческого бытия (согласно данным философской антропологии) являются вера и надежда, сущностно укореняющие его в будущем, поэтому научный ответ на вопрос о будущем (индивидуальном и коллективном) столь мучителен и ужасен: человек, по сути, лишается будущего. – «Мы… жалуемся на материализм за то, что… он не дает нам постоянной гарантии для наших идеальнейших интересов, что он не в состоянии исполнить наших последних чаяний» [2, с. 248].
Если рассматривать понятие религии более широко и вольно – как спиритуалистическую веру – то именно религия профессионально решает вопрос о будущем: вера в абсолютное дает определенный духовный (включая нравственный порядок) опыт и утешение; «доказательства в пользу признания Бога коренятся прежде всего в нашем внутреннем, личном опыте» [2, с. 249].
Таким образом, У. Джеймс в ходе своих рассуждений последовательно проводит слушателя сквозь строй принимаемых им (слушателем) истин к мысли об онтологической исключительности религии, что выявляется в решении ею особых насущных антропологических проблем (в данном случае показан только методологический «ключ» рассуждений, в ходе же аудиторных занятий со слушателями курса философии в техническом вузе материал дается более широко, подводя студента к пониманию сущности и главных функций (традиционно понимаемой) религии: социальной и экзистенциальной).
Практика подобного рода рассуждений приводит к овладению прагматическим стилем мышления, делает его гибким, приспособленным к аутентичным суждениям более «острого» плана (например, студент самостоятельно адекватно может ответить на вопрос о соотношении науки и лженауки: лженаука также необходима, как и феномен научного знания, поскольку она выполняет важные функции, связанные с «подстегиванием» креативной деятельности ученого [5]).
Библиографический список
- Любутин К., Коряковцев А. Научный исход. URL: http://lgz.ru/article/N30–6234—2009-07-22-/Nauchn%D1%8By-ishod9609/?sphrase_id=46510 (дата обращения: 05.08.2014).
- Джеймс У. Прагматизм. Новое название для некоторых старых методов мышления. Популярные лекции по философии // Воля к вере. М: Республика, 1997. 431 с.
- Ортега-и-Гассет Х. Что такое философия? // Что такое философия? М.: Наука, 1991.408 с.
- В США родители лечили 11-летнюю дочь молитвами. URL: http://www.talks.su/news/V_SCHA_roditeli_11lechili_doch_molitvami/ (дата обращения: 08.08.2014).
- Тихонова С. Трансгуманизм как философия современной эпохи: от науки к лженауке и обратно. URL: http://www.youtube.com/watch?v=yauCdrhXlyg (дата обращения: 11.08.2014).