В последнее время исследователи рассматривают в качестве важнейшего фактора формирования отношений субъекта территориально-пространственную организацию окружающей его среды [1-6]. Ученые описывают предметно-пространственную среду одновременно как «условие осуществления жизнедеятельности человека» [2, с. 11], как среду удовлетворения различных (в том числе социальных) потребностей личности, и, в тоже время, как один из факторов, оказывающих влияние на психику человека. Большинство ученых отмечают сложный механизм влияния территориально-пространственных факторов на формирование личности, подчеркивая, что влияние физических характеристик среды на поведение и взаимодействие людей невозможно рассматривать изолированно от социальных смыслов и значений. С.К. Нартова-Бочавер, обобщая результаты многочисленных эмпирических исследований, делает вывод, что, с одной стороны, пространственно-предметная среда обусловливает взаимоотношения между людьми, с другой стороны, «разные типы отношений «требуют» или реально формируют определенные средовые условия» [7, с.73].

В нашем исследовании в качестве территориально-пространственного фактора, опосредующего формирование отношений к другим людям и социальным группам, выступает тип поселения (сельское/городское пространство). В социальной психологии город рассматривается как большая социальная группа, характеризующаяся рядом социально-психологических особенностей, в первую очередь, спецификой межличностных отношений и общения [8, 9]. Т.В. Семёнова выделяет как отдельную предметную область социальную психологию большого города. Также ряд исследований посвящен изучению социально-психологических особенностей жителей малого города [10, 11]. В немногочисленных работах проводится сравнительный анализ отдельных социально-психологических характеристик жителей городов разного типа, позволяющий выявить влияние типа города на социализацию личности [12, 3]. Имеются исследования, в которых анализируется влияние территориально-пространственной организации городов разного типа на систему отношений жителя к другим людям [4-6].

Анализ имеющихся публикаций  по социальной психологии [13-16]  показывает, что, как правило, социально-психологические особенностей отношений  жителей села остаются за пределами научных исследований. При этом, в современных исследованиях показано, что социально-психологические особенности жителей села обусловлены социально-экономическими и социокультурными факторами, которые не могут быть рассмотрены в отрыве от территориально-пространственных факторов. Так, Н.В. Гаврилова, Ж.Б. Есмурзаева рассматривают жителей села как определенную социально-демографическую группу с «характерными для нее возрастными, социально-психологическими особенностями и социальными ценностями, которые обусловлены уровнем социально-экономического и культурного развития конкретного социума» [16, стр. 3]. На настоящий момент в отечественной психологии недостаточно представлены работы, где проводился бы сравнительный анализ влияния типа поселения: городское или сельское, на особенности системы отношений его жителя. Также практически нет работ, где в качестве объекта исследования выступали бы жители российской глубинки. Глубинка в социальной психологии определяется как «часть социокультурного пространства, относительно изолированная от основных его потоков, характеризующаяся их относительно низкой интенсивностью и плотностью,  ограниченным объемом ресурсов, удаленная от центров политической, экономической и культурной активности» [17, стр. 27]. По мнению В.И. Ильина, «вялотекущие потоки глубинки формируют социальное поле, обладающее слабой удерживающей силой, что открывает его воздействию более мощного притягивающего поля региональных центров и столицы» [17, стр. 27].

Таким образом, глубинка становится тем местом, которое стремительно покидает молодежь в поисках «лучшей жизни». С другой стороны, в села с этнически однородным населением из других регионов России переселяются целыми группами представители иных этнических групп, что приводит к возрастанию межэтнической напряженности. Это обусловливает огромный интерес исследователей к изучению социально-психологических причин и последствий данных процессов.

Целью нашего исследования было изучение особенностей отношений к другим людям и к этническим группам жителей российской глубинки. Гипотезой исследования выступило предположение, что выраженность  социально-психологических  потребностей и модальностей отношений к другому у жителей села и малого города могут отличаться.

Эмпирические задачи исследования: 1 этап: 1) выявить выраженность соци­ально-психологических потребностей и модальностей отношений к другим людям  жителей российской глубинки; 2) провести сравнительный анализ выраженности соци­ально-психологических потребностей и модальностей отношений к другим людям  жителей российской глубинки и малого города; 2 этап: 1) выявить модальность отношений к различным этническим группам представителей сельской молодежи российской глубинки; 2) проанализировать структуру и содержание «appearance»-стереотипов представителей сельской молодежи российской глубинки по отношению к этно-культурным группам, дифференцированным по типу внешнего облика: славянский/кавказский/азиатский внешний облик. При постановке задач второго этапа исследования мы опирались на исследования  В.А. Лабунской [18, 19], в которых показано, что «внешний облик становится одним из важнейших средств построения типологий, выделения и распознания определённых социальных групп, страт, описания стилей жизни. … Внешний облик человека становится способом визуальной коммуникации и стратификации» [18, стр.36].

Эмпирическим объектом исследования выступили: 1) на 1 этапе исследования – 55 жителей поселка Краснопартизанский (Ростовская область); 94 жителя города Крымск (Краснодарский край), в воз­расте от 16 до 58 лет. Данные по малому городу предоставлены нам Т.А. Шкурко, А.А. Балакиной [Т.А. Шкурко, А.А.Балакина, 2012]. Всего на первом этапе исследования приняли участие 149 человек. 2) на втором этапе мы обратились к изучению представителей сельской молодежи поселка Краснопартизанский (Ростовская область): в исследовании принятии участие 29 человек, 9 юношей, 20 девушек в возрасте 15-25 лет.

Выбор эмпирического объекта исследования (жители поселка Краснопартизанский Ростовской области) обусловлен соответствием данного населенного пункта основным характеристикам «глубинки» [20]: удаленность от узлов пересечения основных ресурсных потоков; исключение из системы власти; исключение в экономическом пространстве; исключение в культурном пространстве; исключение из пространства массовых коммуникаций; отнесение к зоне ограниченного межличностного общения.

Также интерес к данному эмпирическому объекту обусловлен тем фактом, что жители изучаемого населенного пункта находились в эпицентре известного на  всю страну межнационального конфликта в селе Ремонтное, произошедшим в сентябре 2012 года [21]. Кульминацией конфликта стала массовая драка между жителями села и приезжими из кавказских республик. По словам местных жителей, локальные стычки жителей села Ремонтное и приезжих из кавказских республик происходили постоянно.

Методический инструментарий исследования составили: 1) Опросник межличностных отношений В. Шутца, адаптированный А.А. Рукавишниковым, направлен на диагностику выраженности социально-психо­логических потребностей [22]. 2) Блок методик, диагностирующих интенсивность и модальность отно­шений к другим людям: «Шкала принятия других» Фейя, «Шкала враждебности» Кука-Медлей, «Шкала доброжелательности» Кэм­пбелла, «Шкала доверия» Розенберга, «Шкала манипулятивного отношения» Банта, адаптированный Ю. А. Менджерицкой (Ю.А. Менджерицкая, 2001) [23]. 3) «Методика диагностики видов отношений к этническим группам»  (В.А. Лабунская, 2013) [24], направленная на изучение преобладающей модальности отношений участников исследования к различным этническим группам: дружелюбно/враждебно, с симпатией/с неприязнью, с доверием/с недоверием, с уважением/неуважительно, не испытываю никаких чувств. 4) «Методика диагностики «appearance» стереотипов этно-культурных групп» (В.А. Лабунская, 2013) [24], направленная на изучение  «appearance» стереотипов этно-культурных групп, дифференцированных по типу внешнего облика: славянский внешний облик, кавказский внешний облик, азиатский внешний облик. Методика включала в себя следующие характеристики «appearance»-стереотипов: веселый/грустный, общительный/замкнутый, привлекательный/отталкивающий, серьезный/легкомысленный, добрый/злой, дружелюбный/враждебный, спокойный/тревожный, целеустремленный/не знает, чего хочет, открытый/скрытный, умный/глупый, уверенный/неуверенный, довольный/недовольный, неординарный/обычный, независимый/зависимый, эгоистичный/бескорыстно действующий для других, напряженный/расслабленный.

На первом этапе исследования мы обратились к сравнительному анализу выраженности соци­ально-психологических потребностей и модальностей отношений к другим людям  жителей российской глубинки и малого города. Для проверки выдвинутой гипотезы мы применили к полученным данным сравнение двух выборок по критерию Манна-Уитни, что позволило нам сделать ряд выводов. Во-первых, выраженность социально-психологических потребностей  у жителей села и малого города различается: у жителей поселка Краснопартизанский менее интенсивно выражена, по сравнению с городскими жителями, потребность во включении в различные социальные группы, в поиске новых контактов (ср. ранг 1 гр.=60,76; ср. ранг 2 гр.=83,33; U=1802; р=0,002); потребность в зависимости у жителей глубинки выражена в меньшей степени, по сравнению с потребностью в контроле со стороны других  людей у жителей малого города (ср. ранг 1 гр.=52,45; ср. ранг 1 гр.=88,19; U=1345; р=0,000); потребность в любви со стороны других людей (потребность быть любимым) у жителей поселка Краснопартизанский выражена гораздо в большей мере, по сравнению с жителями города Крымск (ср. ранг 1 гр.=94,68; ср. ранг 2 гр.=63,48; U=1502,500; р=0,000 ).

Во-вторых, выраженность изученных модальностей отношений к другим людям у жителей села и малого города также различаются: манипулятивное отношение (ср. ранг 1 гр.=55,41; ср. ранг 2 гр.= 86,46; U= 1507,500; р=0,000) и цинизм (ср. ранг 1 гр.=54,55;  ср. ранг 2 гр.=86,96  U=1460,500; р=0,000) в меньшей степени, по сравнению с жителями малого города, выражены среди жителей поселка Краснопартизанский; при этом, у жителей села обнаружен более низкий уровень принятия других людей, чем у жителей малого города (ср. ранг 1 гр.=39,33; ср. ранг 2 гр.= 95,87; U=623; р=0,000).

На втором этапе исследования мы обратились к решению следующей эмпирической задачи: к анализу преобладающих модальностей отношений к различным этническим группам представителей сельской молодежи российской глубинки. Для этого нами был проведен частотный анализ показателей модальностей отношений участников исследования к следующим этническим группам: русские, украинцы, белорусы, азербайджанцы, армяне, чеченцы, евреи, цыгане, корейцы. Полученные данные свидетельствуют о том, что жители поселка Краснопартизанский демонстрируют различные модальности отношений к членам различных этнических групп, а именно: «дружелюбие», «симпатию», «доверие», «уважение», «неуважение», «недоверие», «неприязнь», «враждебность». При этом незначительная часть респондентов отмечает, что к некоторым этническим группам не испытывает никаких чувств, затрудняясь определить свое отношение к ним.

Данные, полученные на втором этапе исследования, позволили сделать ряд обобщающих выводов:

1) Отношения к различным этнокультурным группам представителей сельской молодежи отличаются по модальности, знаку и дифференцированности отношений. Так, наиболее недифференцированы с точки зрения знака и модальности отношения участников исследования к представителям славянских народов: русским, украинцам и белорусам. В спектре отношений представлены в основном отношения со знаком «+»: дружелюбие, симпатия, доверие, уважение. Всего 7 % сельских жителей испытывают недоверие к украинцам и белорусам.

2) Наиболее дифференцированными с точки зрения модальности являются отношения к представителям кавказской группы: в первую очередь, к азербайджанцам и армянам. Коэффициент дифференцированности отношений тут: 1 и 0,89 (в первом случае в системе отношений присутствуют все заданные модальности, во втором – 8 из 9). Также можно заключить, что в отношениях сельского населения к азербайджанцам и армянам превалируют отношения из позитивной части спектра: дружелюбие, симпатия, доверие, уважение  (34 % и 45 % соответственно), а к представителям этнической группы «чеченцы» обнаружен некоторый крен в сторону негативной части спектра: так, 35 % респондентов относятся с недоверием, а 10 % – враждебно. Всего модальности негативного знака выбрали 45 % участников исследования, при этом 34 % респондентов относятся к чеченцам дружелюбно, с симпатией и уважением, и 21 % – не испытывают никаких чувств. Ни один из сельских жителей  не использовал по отношению к чеченцам такую модальность, как доверие.

3) Распределение знака отношений к различным этническим группам в выборке сельских жителей представлено следующим образом: по отношению к русским позитивные модальности (дружелюбие, симпатия, доверие, уважение) зафиксированы у 100 % испытуемых; по отношению к украинцам позитивные модальности (дружелюбие, симпатия, доверие, уважение) зафиксированы у 83 % испытуемых, негативные модальности (неуважение, недоверие, неприязнь, враждебность)  – у  7 %, «не испытываю никаких чувств» (нейтральное отношение) отметили 10 % испытуемых;  по отношению к белорусам соотношение позитивных, негативных модальностей и нейтрального отношения следующее:  72/7/21 %%; по отношению к азербайджанцам: 34/14/52 %%; по отношению к армянам: 45/14/41 %%; по отношению к чеченцам: 34/45/21 %%; по отношению к евреям: 31/24/45 %%; по отношению к цыганам: 10/73/17 %%; по отношению к корейцам: 10/17/73 %%.

Для решения второй эмпирической задачи второго этапа исследования нами  были опрошены представители сельской молодежи при помощи методики диагностики «appearance» стереотипов этно-культурных групп В.А. Лабунской. К полученным данным (оценкам представителей этнических групп, отличающихся типом внешнего облика, по 32 характеристикам) был применен частотный анализ, в результате которого были получены данные о количестве респондентов (в %), выбравших ту или иную характеристику как соответствующую представителям того или иного типа внешнего облика. Дальнейшему анализу подверглись только те характеристики, которые были выбраны более, чем 50 % респондентов.

Результаты частотного анализа показали: 1) девушкам славянского типа внешнего облика жители села приписывают следующие характеристики: веселая (92,9%), общительная (92,9%), привлекательная (89,3%), серьезная (64,3%), добрая (85,7%), дружелюбная (89,3%), спокойная (71,4%), целеустремленная (78,6%), открытая (75%), умная (78,6%), уверенная (78,6%), довольная (64,3%), независимая (78,6%), бескорыстная (50%), расслабленная (67,9%); 2) девушкам кавказского типа  внешнего облика  – веселая (50%), замкнутая (57,1%), привлекательная (71,4%), серьезная (64,3%), добрая (53,6%), дружелюбная (50%), целеустремленная (50%), скрытная (75%), зависимая (75%), эгоистичная (50%), напряженная (57,1%); 3) девушкам азиатского типа внешнего облика – грустная (50%), замкнутая (50%), привлекательная (64,3%), дружелюбная (53,6%), целеустремленная (53,6%), скрытная (53,6%), умная (50%) и зависимая (60,7%).

Анализ полученных данных позволяет заключить, что, во-первых, «appearance»-стереотипы представителей славянского, кавказского, азиатского типа внешнего облика имеют общие черты: всех девушек с различными типами внешнего облика сельская молодежь считает привлекательными, серьезными, дружелюбными и целеустремленными. Во-вторых, обнаружены различия в степени дифференцированности «appearance»-стереотипов. Так, наиболее дифференцированным с точки зрения разнообразных характеристик, входящих в образ, является «appearance»-стереотип девушек-представителей славянского внешнего облика: в нем представлены 15 из 16 полярных характеристик. «Appearance»-стереотип девушек кавказского внешнего облика менее дифференцирован, он содержит 11 характеристик из 16, причем 5 характеристик являются противоположными предыдущему образу: при описании респонденты используют такие черты, как замкнутая, скрытная, зависимая, эгоистичная, напряженная. Наименее дифференцированным является «Appearance»-стереотип девушек – представителей азиатского внешнего облика: в нем представлены 8 характеристик, из них 4 характеристики также являются противоположными: грустная, замкнутая, скрытная, зависимая.

Аналогичная картина с точки зрения дифференцированности (но не содержания) «appearance»-стереотипов наблюдается по отношению к юношам. Так, юношам славянского типа внешнего облика жители поселка Краснопартизанский приписывают следующие характеристики: веселый (89,3%), общительный (89,3%), привлекательный (78,6%), серьезный (67,9%), добрый (78,6%), дружелюбный (82,1%), спокойный (78,6%), целеустремленный (82,1%), открытый (60,7%), умный (85,7%), уверенный (78,6%), довольный (71,4%), независимый (78,6%), бескорыстный (53,6%), расслабленный (67,9%). Юношам кавказского типа внешнего облика  – веселый 75%), общительный (85,7%), злой (50%), враждебный (57,1%), целеустремленный (75%), скрытный (67,9%), уверенный (75%), довольный (64,3%), эгоистичный (57,1%),  расслабленный (57,1%). Юношей азиатского типа внешнего облика  считают веселыми (57,1%), целеустремленными (53,6%), скрытными (57,1%), умными (60,1%), уверенными (57,1%). Обнаружены 3 «сквозные» характеристики, присутствующие в образе всех изучаемых групп: по мнению сельской молодежи, юноши независимо от типа  внешнего облика (славянский, кавказский или азиатский) обладают  такими  качествами (с разной степенью выраженности) как  веселый, целеустремленный, уверенный. Как видно из полученных данных, образ юноши со славянским внешним обликом содержит 15 характеристик, с кавказским внешним обликом – 10 характеристик, с азиатским внешним обликом – всего 5 характеристик. Результаты исследования также показывают, что имеются противоположно выраженные парные характеристики в описании юношей с различным типом внешнего облика, данном жителями поселка Краснопартизанский: добрый (сл.) – злой (кав.), дружелюбный (сл.) – враждебный (кав.), открытый (сл.) – скрытный (кав./аз.), бескорыстный (сл.) – эгоистичный (кав.). Наиболее негативно окрашенным является «appearance»-стереотип юношей с кавказским типом внешнего облика, он содержит такие характеристики, как «злой» и «враждебный», которые не встречаются ни в одном из 6 изученных «appearance»-стереотипов, и которые входят, по некоторым данным [19, 25], в структуру образа врага в межличностном общении.

Подводя итоги исследования, можно заключить, что тип территориально-пространственной организации населенного пункта (село/малый город) обусловливает различия в социально-психологических  потребностях и модальностях отношений к другим людям. Полученные данные позволяют объяснить социальное самочувствие жителей глубинки и определенные миграционные «тренды», в соответствии с которыми наиболее активная и молодая часть жителей таких населенных пунктов покидает малую родину, чтобы уже больше туда никогда не вернуться.

Острота межэтнической напряженности в изучаемом регионе России определила цели и задачи второго этапа исследования, в рамках которого было показано, что отношения сельских жителей к различным этническим группам достаточно полярны – среди них незначительна доля жителей, которые нейтрально относятся к представителям различных этнических групп, в основном данные, полученные на выборке жителей глубинки, группируются по оси «положительные модальности – отрицательные модальности». Также обнаружены значительные различия в структуре и содержании «appearance»-стереотипов представителей социальных групп, дифференцированных по типу внешнего облика. Полученные данные говорят о сложной иерархии преобладающих модальностей отношений сельской молодежи к группам «Других», дифференцированных по этническому параметру и типу внешнего облика, и позволяют прогнозировать возможность межэтнических конфликтов на конкретной территории.

1. Панов В.И. Экопсихологические взаимодействия: виды и типология // Социальная психология и общество. 2013. №3. С.13–28.
2. Панов В.И. Экологическая психология, экопсихология развития, экопсихологические взаимодействия // Экопсихологические исследования – 2: к 15-летию лаборатории экопсихологии развития / Под ред. В.И. Панова. М.; СПб., 2011.
3. Шамионов Р.М. Соотношение ценностей и характеристик самоопределения студентов столичных и провинциальных вузов // Известия Саратовского университета. 2009. Т. 9. Серия Философия. Психология. Педагогика. Вып. 3.
4. Шкурко Т.А. Отношения к «своим/чужим», «близким/далеким» жителей городов разного типа» // Международный журнал «Социальная психология и общество», 2013, № 4. С. 81-94.
5. Шкурко Т.А., Балакина А.А. Социально-психологические особенности отношений к другим людям жителей мегаполиса, большого и малого городов // Северо-Кавказский психологический вестник. 2012. Т. 10, № 3. С. 36-40.
6. Балакина А.А., Шкурко Т.А.Образ города и особенности отношения к другому жителей мегаполиса и крупного города (на примере г. Москвы и г. Ростова-на-Дону) //  Северо-Кавказский психологический вестник. 2011. Т. 9, № 3. С. 5-9.
7.  Семёнова Т.В. Теоретические и прикладные аспекты социально-психологического исследования городской ментальности: Автореф. дис…. докт. психол. наук. Казань, 2007.
8. Слепнёва О.Ю. Гендерные трансформации в структуре ментальности у населения малых городов России: Автореф. дис…. канд. психол. наук. Кострома, 2008.
9. Хагуров А.А. Русский хутор (опыт этносоциологического исследования сельской глубинки). – М.-Краснодар: Институт социологии РАН, Куб ГУ, 2004.
10. Рассадина Т.А. Нравственные ориентации жителей российской  провинции  //  Социологические исследования. 2004. № 7. С. 61.
11. Нефедова Т.Г. Российская глубинка глазами ее обитателей //Угорский проект: экология и люди ближнего Севера”/ ред. Н.Е.Покровского, М.: Сообщество профессиональных социологов, 2008, с.98-120.
12. Гаврилова Н.В., Есмурзаева Ж.Б. Психологические особенности жителей села: анализ и практика исследования // Концепт.- 2012.-№ 10 (октябрь). – ART 12129. – 0,6 п.л. – URL: http://www.covenok.ru/koncept/2012/12129.htm. – Гос. рег. Эл № ФС  77-49965.- ISSN 2304-12OX.
13. Ильин В.И. Российская глубинка в социальной структуре России // Журнал социологии и социальной антропологии. 2010.  Т. 13. № 4. С. 25-47.
14. Лабунская В.А. «Видимый человек» как социально-психологический феномен // Социальная психология и общество. № 1, 2010, С. 26-39.
15. Ильин В.И.  Российская глубинка между тупиком и модернизацией. // Социология и общество: глобальные вызовы и региональное развитие: Материалы IV Очередного Всероссийского социологического конгресса / РОС, ИС РАН, АН РБ, ИСППИ. — М.: РОС, 2012.
16. Рыжиков А. В Ремонтном подняли бунт против приезжих. URL: http://161.ru/text/news/564900.html (дата обращения 27.10.2014).
17. Рукавишников А.А. Опросник межличностных отношений. Ярославль, 1992
18. Лабунская В.А., Менджерицкая Ю.А., Бреус Е.Д. Психология затрудненного общения: Теория. Методы. Диагностика. Коррекция. М., 2001.
19. Нартова-Бочавер С. К. Психологическое пространство личности. М., 2005.
20. Милграм Ст. Эксперимент в социальной психологии. СПб., 2000.
21. Чернова Э.Г. Ценностные ориентации современной учащейся молодежи малых городов центральноевропейского региона России: Автореф. дис…. канд. психол. наук. Арзамас, 2003.
22. Башкова С.А. Особенности образа будущего у старшеклассников больших и малых городов: Автореф. дис…. канд. психол. наук, М., 1999.
23. Лабунская В.А.Образ врага в межличностном общении // Социальная психология и общество. 2013. № 3, с. 52-64.
24. Лабунская В.А., Бзезян А.А. Особенности оценивания различных компонентов этнокультурных типов внешнего облика как проявление дискриминационного отношения // Российский психологический журнал. 2013. т. 10. № 3. с. 37-43.
25. Альперович В.Д. Трансформации социально-психологических характеристик представлений взрослых о враге и друге // Автореф. … канд. психол. наук, Ростов-на-Дону, 2010.

Все статьи автора «Никитенко Ирина Сергеевна»