Для России остается актуальным вопрос выбора парадигмы социальной политики, ее базовых принципов и направлений. В данном контексте речь идет о том, что социальная политика не выступает результатом деятельности исключительно государства в лице его институтов.
В более широком смысле, социальная политика выступает как сфера синтезирующая в себе деятельность как государственного, так и частного и общественного секторов.
Если в предшествующие годы основным субъектом социальной политики выступало государство и его полномочные органы, то в условиях демократизации общества и переходе к рыночным отношениям наряду с государственными органами сосубъектами социальной политики становятся и социальные институты гражданского общества, причем не только номинально, но и реально. Кроме того, наличие целого ряда относительно самостоятельных субъектов и носителей социальной политики не только расширяет гамму социальных услуг на основе их взаимодополнения, но и обеспечивает большую гибкость и мобильность социальной политики, позволяет оперативнее реагировать на изменение социально-экономической ситуации в стране [3].
Существенной проблемой, акцентирующей на себя внимание субъектов социальной политики, выступает миграция.
Миграция, являясь процессом естественного движения населения, в контексте реалий современного мира, характеризующегося глобализацией, высоким уровнем научно-технического развития, создающего новые формы коммуникации, приобретает новые социокультурные и политико-правовые аспекты.
Главным образом, говоря о миграции, необходимо сделать акцент на понимании ее как важного демографического процесса.
В перспективе до 2030 г. естественная убыль населения будет постоянно возрастать и, согласно среднему варианту прогноза Росстата, за 2011–2020 гг. составит 3,4 млн. человек. Население в трудоспособном возрасте уменьшится за это десятилетие более чем на 9 млн. Таким образом, чтобы компенсировать естественные потери, масштабы приема постоянных мигрантов в течение ближайшего десятилетия должны достигать в среднем 340 тыс. человек в год. А масштабы приема временных трудовых мигрантов, если рассчитывать только на этот ресурс покрытия убыли трудового потенциала, должны ежегодно нарастать более чем на 900 тыс. человек в год, т.е. к концу периода увеличиться более чем в 5 раз по сравнению с сегодняшним уровнем [5].
Безусловно, большинством исследователей отмечается тот факт, что помимо миграции, есть и ряд других способов стимулирования воспроизводство населения. В рамках государственной социальной политики, основной вектор остается тем же – поддержка рождаемости через систему социальных трансфертов.
Важно отметить, что говоря о миграции, отмечается не только ее влияние на воспроизводство населения, так как миграция может быть временной, предполагающей ограниченное по времени пребывание в стране с целью образования или получения заработка и индивидуальные стратегии мигрантов не всегда направлены на то, чтобы остаться в стране на постоянное место жительства.
Не оставляет без внимания проблему миграции и общественное мнение.
55% россиян согласились бы с запретом принимать мигрантов на постоянное место жительство в своем населенном пункте, 48% – с запретом на временное проживание. Согласно опросам Левада-Центра в сентябре 2010 года, 37% респондентов согласились бы с ограничением проживания на территории России выходцев с Кавказа, 27% – из Средней Азии [4].
Минимизация конфликтов на национальной почве, профилактика этнической преступности мигрантов, предотвращение формирования этнических гетто в черте российских мегаполисов через содействие социальной адаптации – такими представляются задачи социальной политики по работе с мигрантами.
Отдельного внимания заслуживают примеры зарубежного опыта.
В Германии внимания заслуживает по-разному осуществляемая в разные исторические периоды времени, но постоянно проводимая политика интеграции мигрантов (хотя как отдельная законодательная позиция интеграция была закреплена только в Законе об иммиграции 2005 года). Начиная с 1950 г. она предполагает нечто среднее между вариантами компактного поселения и дисперсного размещения. Только в исключительных случаях мигрантов расселяют в несвойственный им ранее тип поселения [2].
В рамках немецкого законодательства даже предусматривается материальная помощь мигрантам, при условии, что они смогут обосновать ее необходимость (отсутствие родственников, уже проживающих и работающих в Германии, сложное материальное положение, отсутствие заработка в другой стране и т.д.) и соблюдать условия участия в программе адаптации.
С 2008 года на программы интеграции мигрантов правительством ФРГ выделяется порядка 750 млн. евро ежегодно. На сегодняшний момент, мигранты расселяются главным образом в черте больших городов, в некоторых городских районная доля мигрантов составляет до 60% населения, Франкфурт-на-Майне – 28%, Штутгарт – 24%, Мюнхен – 23%, Кёльн – 19%, Гамбург – 15%, Берлин – 13% [2].
Россия, на взгляд автора, еще не в полной мере определилась с концепцией своей миграционной политики.
Примерно 2/3 трудовых мигрантов работают в теневых условиях. По данным выборочных опросов трудовых мигрантов, проведенных Центром
миграционных исследований, немногим более 50% мигрантов имели разрешение на работу, т.е. работали легально, и только чуть более 1/3 получали белую зарплату (по ведомости с личной подписью или на карточку) [5].
Как представляется, хорошую помощь в реализации программ социальной поддержки мигрантов могли оказать организации некоммерческого сектора.
В качестве примера можно привести отделения Международной организации Красного Креста в России, в составе которых функционируют центры юридической, медико-социальной, трудовой и психолого-педагогической поддержки мигрантов.
По мнению экспертов, полноценного рынка социальных услуг в России по-прежнему не существует. НКО не могут стать полноправными участниками рынка из-за противоречивости, неустойчивости и непоследовательности политики в отношении некоммерческого сектора в целом, а также недооценки властью квалификации сотрудников НКО. Среди главных преимуществ услуг некоммерческих организаций в ходе исследований были названы гибкость некоммерческих организаций, действующих по своей доброй воле и не ограниченных бюрократическими нормами и процедурами, что дает им возможность адаптировать услугу в зависимости от изменения условий или потребностей клиента. Близость к клиенту дает возможность хорошо понимать эти потребности. Далее в рейтинге — возможность не экономить на качестве, поскольку НКО не стремится оптимизировать услугу или зарабатывать на ней. С этим утверждением в той или иной степени согласны 75% респондентов. 72% считают: преимущество НКО в том, что они решают проблемы, которые не под силу ни государству, ни бизнесу [1].
Очевидно, что при существующей на сегодняшний момент ситуации, связанной с противодействием нелегальной миграции и трафикингу (торговле людьми), помощи в адаптации мигрантов, беженцев и вынужденных переселенцев, концепции моделей политики государства в отношении миграции и мигрантов будут учитывать и фактор НКО.
Библиографический список
- Дроздова О.Ю. Российские НКО как поставщики общественной пользы//SPERO – 2014 – №9
- Карачурина Л.Б. Пространственное размещение и социальная адаптация мигрантов в современной Германии: уроки для России? // Демоскоп Weekly. 2007. № 303–304, 1–14 окт. URL: http://www.demoscope.ru/weekly/2007/0303/analit08.php.
- Маргулян Я.А. Социальная политика: учебник – СПб: Издательство СПбУУЭ, 2011
- Мукомель В.И. Интеграция мигрантов: вызовы, политика, социальная практика//Мир России – 2011 – №1
- Тюрюканова Е.В. Миграционные вызовы ближайшего будущего//SPERO – №13 – 2010