Проблема существования двойников у человека и животных возникла во многих культурах с древнейших времён. К изучению феномена двойничества вообще и к отражению его в литературе в частности обращались такие учёные, как М.М. Бахтин, О.М. Фрейденберг, Е.М. Мелетинский, С.З. Агранович и др.
Бинарные оппозиции являются важным элементом модели мира и носят универсальный характер. Они могут быть связаны с архетипическими понятиями времени и пространства: север – юг, день – ночь; с противопоставлением размера какого-либо объекта: большой – маленький, широкий – узкий; с расстоянием и местонахождением: далеко – близко, здесь – там; с соотношением сторон: левый – правый; с гендерными различиями: мужской – женский; с цветом: белый – чёрный. Не менее отчётливо это проявляется и в языковой системе, которая основана на бинарных оппозициях: гласные звуки – согласные звуки, мужской род – женский род, единственное число – множественное число.
Образ двойника находит своё отражение ещё в древней мифологии, в частности, в дуалистических мифах с их идеей наличия в мире двух противоположных начал, а также в известных близнечных мифах, где присутствуют два персонажа, чаще всего – братья-близнецы, воплощающие совершенно противоположные черты: один связан с положительным, конструктивным началом, другой – с разрушительным, враждебным человеку. Образ двойника в культуре связывается с темой двойника человека или его тени (Вяч. Вс. Иванов), а также с архетипами культурного героя и трикстера.
Одной из разновидностей дуалистической мифологии являются близнечные мифы – «мифы о чудесных существах, представляемых в виде близнецов и часто выступающих в качестве родоначальников племени или культурных героев» [3, 409]. Сущность двойника, преобладание в нём того или иного начала определяли отношение к нему человека. По представлениям древних римлян, каждый человек имеет духа-двойника – охранительного гения, почитавшегося наряду с духами предков и олицетворяющего духовное начало, а первобытные охотники убивали одного из близнецов, так как считали, что он несёт зло.
Кроме того, близнецы могут иметь противоположные характеристики: смертный – бессмертный, храбрый – трусливый, активный – пассивный. Образ двойника в культуре связывается с темой двойника человека или его тени (Вяч. Вс. Иванов), а также с архетипами культурного героя и трикстера. «Альтернатива между вариантами трикстер-брат и трикстер-второе лицо культурного героя не случайна. Здесь использован близнечный миф, а связь и сходство близнецов ведут к их известному отождествлению. Поэтому в этом комплексе заключены и далёкие корни мотива двойников и двойничества, получившие глубокую разработку только в XIX-XX веках, начиная с романтиков» [6, 160].
В эпоху романтизма двойник обретает демоническую природу в противоположность ангелу-хранителю и предстаёт как тёмная сущность человека, его враг. Он часто воплощает бессознательные желания, инстинкты, от которых субъект старается избавиться из-за несовместимости с сознательными представлениями (например, под влиянием общества или морали), соответствующими приличиям. Нередко двойник «питается» за счёт своего протагониста и по мере его увядания становится всё более сильным, занимает его место в мире.
Творчество романтиков оказало значительное влияние на русских классиков. Мотив двойничества особенно последовательно и всесторонне разрабатывается Ф.М. Достоевским. Над воплощением этого образа писатель работал всю жизнь, включая его практически в каждое своё произведение. Мы проанализировали повести «Дядюшкин сон», «Село Степанчиково и его обитатели» и роман «Бесы» и в этом контексте выявили характерные типы двойников.
1) Герой, старающийся воплотить в жизнь свои цели и в итоге развенчанный окружающими или самим собой (М.М. Бахтин в связи с этим говорит о внешней карнавализации) (Москалева, князь К.).
2) Герой, жаждущий стать тем, кем он не является на самом деле, стремящийся занять более высокое положение над окружающими, которое наделило бы его властью над ними; несоответствие между сущностью и её самовыражением порождает раздвоение личности (Фома Опискин).
3) Трикстер, совмещающий в себе комические и демонические черты, готовый быть шутом своего двойника, его рабом (Пётр Верховенский как трикстер Николая Ставрогина). «Ставрогин совмещает в себе разнообразные и противоречащие друг другу идеи, к которым при этом практически совершенно равнодушен. Он — вместилище этического хаоса, метания между добром и злом, между полнейшим атеизмом и верой, силой и бессилием. Он — воплощение русского хаоса в рамках личности, а Петр Верховенский — сеятель хаоса в общественной жизни. <…> Верховенский сам готов быть шутом, но не допускает шутовства для главной своей половины, т. е. для Ставрогина» [5, 112-113].
Ранние повести Ф.М. Достоевского «Дядюшкин сон» и «Село Степанчиково и его обитатели» однотипны по повествованию и структуре. Обе были частью общего замысла писателя создать «комический роман», который не был завершён, однако стал истоком двух самостоятельных произведений. «Более того, в «Дядюшкином сне» Достоевский применил не свойственный другим повестям эффект романического повествования: в сюжете повести он выделил три сюжетных линии (главную, которую ведёт Марья Александровна, и две побочные – Зины и Мозглякова); сценически разработана водевильная интрига, в которой деятельно участвуют князь К., Марья Александровна, Мозгляков, другие обыватели Мордасова» [2, 46]. На наш взгляд, такая композиционная структура может быть связана со способом представления феномена двойничества в произведении. Марье Александровне и князю К. посвящены отдельные главы, образующие относительно самостоятельные сюжетные линии. Водевильная интрига оканчивается трагически для дядюшки (осмеянный, он умирает), а Марье Александровне приходится покинуть город. Однако она всё же добивается своего: выдаёт дочь замуж за генерал-губернатора.
«Село Степанчиково и его обитатели» представляет иной структурный тип: на первый план выступает романическая история любви Егора Ильича Ростанева и Насти, однако внутреннюю суть составляют «два огромных типических характера» (по отзыву самого Достоевского) – Фома Фомич Опискин и Егор Ильич Ростанев, причём первому – двойнику – отводится особое внимание. Из положения шута и приживальщика он переходит на уровень властителя дум обитателей Степанчикова, вводит свои порядки и не считается с мнением окружающих. Однако, несмотря на мелочность, злобу, гипертрофированное тщеславие, после каждой своей выходки он становится всё более авторитетным. Даже в изгнании его и унизительном возвращении наблюдается двойственность: своё поражение он обращает в победу, взяв на себя роль благодетеля, созидающего всеобщее счастье, и по-настоящему «воцаряется» среди обитателей Степанчикова. По словам В.Н. Захарова, «на тайне воцарения шута держится сюжет романа».
«Основная тема антропологии Достоевского – утверждение, что человек находится на границе двух миров, двух сфер бытия» [1, 238]. Каждый человек способен почувствовать влияние двух миров, непосредственно соприкоснуться с ними. «В этом всеобъемлющем характере человеческой души коренится и другая характерная черта человеческого бытия, отмечаемая Достоевским, – так сказать, микрокосмичность человека, в котором отражается и отображается весь мир» [1, 238]. С этим признанием микрокосмичности человека связана не только монологическая форма многих его произведений, но и введение рассказчика. На наш взгляд, функция рассказчика в романе «Бесы» может рассматриваться как вспомогательный приём для наиболее чёткого представления двойников в повествовании. Он не является действующим лицом, но в то же время всё пропускает через себя, с его помощью появляется возможность увидеть многообразие связей между героями, их отражение друг в друге. Проекциями ставрогинскго «хаоса», противоречивой душевной бездны являются не только Верховенский-младший, но и Кириллов с его идеей о человекобоге, и Шатов с верой в русский народ-богоносец. «Роман построен именно таким образом, чтобы сопоставить внутренний хаос и «бесовщину» в душе Ставрогина с внешним, практическим порождением социального хаоса, провоцируемого в особенности Петром Верховенским» [5, 117]. По мнению А.А. Казакова, именно в этом романе видно, что «область внешней правды в наибольшей степени принадлежит «бесам». Они добиваются наибольшей сюжетной реализации» [4, 162]. Трикстеру Петру Верховенскому удаётся воплотить практически всё, чего он хочет, и, главное, избежать наказания. «Наличие такого героя <…> качественно преобразует структуру произведения – и прежде всего сюжет» [4, 176]. Интрига в романе обусловлена именно наличием такого активного двойника, «злого гения».
Таким образом, двойничество представляет собой значимый элемент художественной системы произведения. Оно обусловливает его сюжетный уровень и влияет на особенности повествования. Герои-двойники – особые литературные персонажи, вносящие определённую специфику в образную систему. Это связано с архаической структурой близнечного мифа и универсальным характером архетипических бинарных оппозиций, являющихся важным элементом модели мира.
Библиографический список
- Бем А.Л. Вокруг Достоевского: В 2 т. Т.1. О Достоевском. М.: Русский путь, 2007. 576 с.
- Захаров В.Н. Система жанров Достоевского. Типология и поэтика. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1985. 208 с.
- Иванов Вяч. Вс. Дуалистические мифы // Мифы народов мира: Энциклопедия. Т. 1 М.: Советская энциклопедия, 1980. С. 408-409.
- Казаков А.А. Ценностная архитектоника произведений Ф.М. Достоевского. Томск: Изд-во Томского ун-та, 2012. 254 с.
- Мелетинский Е.М. Заметки о творчестве Достоевского. М.: РГГУ, 2001. 190 с.
- Мелетинский Е.М. Первобытные истоки словесного искусства // Ранние формы искусства. М.: Искусство, 1972. С. 149-189.