Конфуцианство занимает особое положение в современной мире, т.к. является нравственно-этической системой для всего Азиатско-Тихоокеанского региона. Влияние учения на политические, исторические, культурные и даже экономические и геополитические процессы в данном регионе более чем велико (Буранок 2013, 122 – 123; Буранок 2004, 27 – 38). Поэтому, является важной и актуальной научной задачей проанализировать начальное, классическое, каноническое отношение конфуцианства не только к социальным и государственным категориям, но и генедрным.

И в этом аспекте особую роль играют раннеконфуцианские трактаты «Пятикнижия», особенно «Книга песен».«Книга песен» − уникальное поэтическое произведение мирового значения. Это первый в истории человечества рифмованный текст [Лукьянов А.Е., 2001, с. 222; Дебен-Франкфор К., 2002, с. 54]. Учёные относят процесс формирования стихотворного канона к Х − VI вв. до н.э. [Штукин А.А., 2001, с. 398; Крил Х.Г., 2001, с. 322].

Роль «Книги песен» для конфуцианства огромна. Согласно традиции сам Учитель отобрал из 3-х тысяч народных песен лишь 305 для создания канона «Ши-цзин» [Васильев Л.С., 2000, с. 421]. Назначение текста мыслитель видел в следующем: «Воодушевляйся “Книгой стихов”, опирайся на Правила, совершенствуйся музыкой», − наставляет он учеников в 8-ом параграфе 8-ой главы «Лунь юя» [Переломов Л.С., 2000, с. 357]. Стихи являются духовной основой учения, запасом идей и творческого вдохновения. Важность данного канона для нашей работы усиливается ещё и тем, что в «Ши-цзине» из 305 стихотворений более половины либо о женщинах, либо созданы ими (а точнее, в этих «песнях» лирическим героем выступает женщина, от имени которой ведётся изложение мыслей и переживаний). Такие количественные показатели, безусловно, нуждаются в объяснении.

Необходимо помнить, что Конфуций, живший с 551 по 479 гг. до н.э. имел дело, при составлении «Ши-цзина» с уже сложившейся стихотворной традицией. По мнению единственного отечественного переводчика «Книги песен» − А.А. Штукина, канон стихов «является плодом многовековой стихотворной культуры», которой свойственны «высокое поэтическое творчество и совершенство стихотворной техники» [Штукин А.А., 2001, с. 399]. Действительно, народные песни, отобранные Конфуцием, создавались в период с Х по VI вв. до н.э. [Лукьянов А.Е., 2001, с. 222]. Учёные отмечают, что стихи отличались разнообразием сюжетов [Васильев Л.С., 2000, с. 418]. Состав же конечного памятника зависел только от воли самого составителя, т.е. большое количество «женских» стихов в «Ши-цзине» объясняется желанием Конфуция использовать их для духовно-нравственного совершенствования учеников.

Этим объясняется высокая насыщенность памятника стихами по «женской» тематике. Теперь необходимо разобраться с содержанием текста. Логичнее начать с более раннего и любопытного раздела «Ши-цзина» − «Го фэн» − «Нравы царств». Всего в каноне стихов три раздела: «Го фэн», «Я» («Оды»), «Сун» («Гимны»). Но, как отметил профессор Л.С. Васильев, именно «песни первой части затрагивают все слои населения, по преимуществу − простой народ, крестьян. Это, прежде всего, фольклор с характерными для него лирическими напевами, поэтическими метафорами и трогающей душу искренностью переживаний и чувств» [Васильев Л.С., 2000, с. 418]. Известный востоковед указал социальную принадлежность авторов  стихов, но не обратил внимания на гендерную, а она уникальна для Древнего Китая. В разделе «Го фэн» 160 стихотворений из которых, по нашим подсчётам, 87 о женщинах или созданы ими.

Из песен «Ши-цзин» явствует, что крестьянские юноши и девушки, прошедшие обряд инициации, в дни весенних праздников, разбившись на пары, довольно весело и непринужденно проводили время. Любовные нормы и брачные обычаи в раннечжоуском Китае, особенно в среде простого народа, крестьянства, во многом основывались на традициях, восходивших к далёкому прошлому и сильно отличавшихся от конфуцианских норм поведения более позднего времени. Песни «Ши-цзин» и исследования французского востоковеда М. Гране позволяют заключить, что в древнейшие времена свободное общение мужчин и женщин в период весенних празднеств было естественным и обычным. Собственно, именно с целью подобрать себе пару по вкусу и устраивались эти празднества [Гране М., 2004, с. 213]. Ограничения в отношениях женщины и мужчины, встречающиеся в «Книге Песен» следует признать более поздними наслоениями и влияниями на исходное произведение.

Важно отметить, что темы стихов «Ши-цзина» одинаковы как для простых крестьянок, так и для знатных дам. Это рассказы о свиданиях, переживаниях из-за неразделённой любви, жалобы женщин на неверность, пьянство, суровость и жестокость мужа. Важно то, что данное поведение мужа осуждается с точки зрения обычаев:

«Древних завет забыл супруг,

Стал он суров к жене» [Шицзин, 2001, с. 144].

Очень часто встречаются песни о забытой жене, о тоске по ушедшим на войну близким: «женские» песни содержат мечты о спокойной старости с детьми и мужем. Из стихотворения в стихотворение повторяются горестные мотивы, характерные для многих песен: «О, как это сталось? Ужель я одна, / Надолго забытой остаться должна?»; «На службе у князя супруг далеко, / Пусть голод и жажда его пощадят!»; «Лишь день мы в разлуке, но кажется мне: / Три месяца был ты вдали!» [Шицзин, 2001, с. 144, 145, 151, 173, 209.]. Но параллельно с ними звучат и радость и надежда на счастье: «Я знаю: лишь только увижу его, / Лишь только с дороги я встречу его, / Как в сердце мне радость вернётся опять». «С супругом вместе встретишь старость ты…»; «Думал, что, руку сжимая твою, / Встречу с тобой я старость мою» [Шицзин, 2001, с. 136, 156, 146].

Так же часто повторяются основные качества, которые должны быть присуще идеальной китайской женщине:

«Тихая девушка так хороша и нежна!

Там, под стеною, меня ожидает она.

Крепко люблю я, но к ней подойти не могу;

Чешешь затылок, а робость, как прежде сильна» [Шицзин, 2001, с. 153].

И самое первое стихотворение в «Ши-цзине» говорит о том же:

«Тихая, скромная, милая девушка ты,

Будешь супругу ты доброй, согласной женой» [Шицзин, 2001, с. 129].

Нет смысла приводить больше цитат, очевидно, что в центре внимания женщин, по «Ши-цзину», находятся брачно-семейные отношения, в основе которых лежит любовь. В общинной деревне брачно-семейные отношения регулировались древними традициями.

Для крестьянских парней и девушек даже в Чжоу, судя по песням «Ши-цзин», любовные встречи и свободный выбор мужа или жены были нормой. Именно любовь, свободный выбор любимого служили в то далекое время прочным цементом супружеской жизни, и именно о любви, любовном томлении, сердечной близости, стремлении к любимому говорят многие лирические строки песен [Усов Н.В., 2006, с. 13].

Собирая сливы, девушка поет о любимом, ждет свидания с ним. Двое пришли на свидание, встретились на лесной опушке, рядом с убитой ланью. Робкий и застенчивый юноша воспевает нежность и красоту любимой. Тоскует юноша, ожидая встречи, не видя своей любимой рядом с другими девушками. Именно любовь − главная забота чжоуских и простолюдинок, и аристократок − от неё все радости и все горести. Любовь основная причина брака и женщина решает быть ему или нет: «Что же, пусть ты меня призываешь к суду, − / За тебя всё равно не пойду» [Шицзин, 2001, с. 138]. И это окончательное решение, которое остаётся за девушкой.

Однако, в том же разделе «Ши-цзина» встречаются описания и обратной ситуации − насильственной выдачи девушки замуж:

«Для рыбы речная поставлена сеть,

Да серого гуся поймала она …

Ты к милому мужу стремилась – и вот

В супруги больного взяла горбуна!» [Шицзин, 2001, с. 154].

Здесь зафиксированы следы традиции своеобразного брачного договора, когда родители договаривались заранее о браке их детей, в экономических или социальных целях, но количество упоминаний о таких случаях в «Ши-цзине» незначительно. Так что подобную ситуацию нельзя признать характерной для традиции «Книги Песен».

Можно предположить, что выбранные нами фрагменты отражают ещё большую древность, чем Х − VI вв. до н.э. (время создания памятника) − матриархат. Действительно, судя по тексту «Хань Фэй-цзы» (IIIв. до н. э.), в IV—IIIтысячелетиях до н.э. «люди знали своих матерей, но не знали своих отцов» [Мудрецы Китая, 1994, с. 47])146))ая история.”. Вполне вероятно, что следы этой традиции сохранились в народной памяти и тысячелетия спустя. Но необходимо учитывать слишком долгий период составления памятника и бытования его в виде устного предания. Этим можно объяснить как следы матриархата, так и явные упоминания более поздней традиции, где женщина была уже ограничена в своих исконных правах [Шицзин, 2001, с. 173].

Подчиненное положение женщины, характерное для китайских семейных традиций, восходит к культу пред­ков, в соответствии с которым назначение человека на земле − продолжать род и поддерживать в порядке могилы пред­ков. Женщине же, утратившей при вступлении в брак всякую связь с родной семьей, отводилась, по этим пред­ставлениям, второстепенная роль. Покорность, покорность и ещё раз покорность — такова была главная добродетель женщины. В девичестве она во всем подчинялась отцу, после замужества стано­вилась служанкой мужа и его родителей. «Если я выйду замуж за птицу, — гласило древнее китайское присло­вье, — я должна летать за ней; если выйду замуж за собаку, должна следовать за ней всюду, куда она побе­жит; если выйду замуж за брошенный комок земли, я должна сидеть подле него и оберегать его» [Сидихметов В.Я., 2000, с. 386].

Важнейшими и лучшими качествами женщин счи­тались робость, сдержанность, умение приспосабливать­ся к характеру мужа. Мир женщины был ограничен до­мом и семьей. Гость, пришедший в дом, всегда спрашивал хозяина о его здоровье, о здоровье его отца, деда, сына, но никогда  −  о здоровье жены или дочерей. Такой вопрос показался бы неприличным, он мог быть воспринят как проявление невежливости [Сидихметов В.Я., 2000, с. 387].

Таким образом, в «Ши-цзине» показан очень противоречивый образ женщины: с одной стороны, она свободна в поступках и мыслях. Она сама решает такие вопросы, как брак, семейные отношения, дети, любовь и забота о близких. При этом в стихах отмечены одинаковые проблемы как для простолюдинок, так и для женщин-аристократок, но исследователи склонны считать, что «Ши-цзин», по преимуществу, результат народной культуры (Васильев Л.С., 2000, с. 420). В итоге, этим и объясняются похожие заботы для женщин. В стихах рассказывается о простых и понятных для современного человека отношениях между мужчиной и женщиной, где роль последней практически такая же как сейчас. Но с другой стороны − образ свободной женщины, так часто встречающийся в «Ши-цзине», сочетается с образом зависимой, подчинённой и угнетаемой жены (дочери), хотя последний появляется в стихотворениях гораздо реже. Мы видим  два объяснения такой ситуации:

Первое − можно согласиться с авторитетными синологами (Л.С. Васильев, А.А. Штукин, А.Е. Лукьянов), что все противоречия, в том числе и в поведении женщин, являются следствием длительного времени создания памятника [Штукин А.А., 2001, с. 397; Лукьянов А.Е., 2001, с. 222; Васильев Л.С., 2000, с. 421]. В нём отразились разные периоды истории Китая, более того, даже разные эпохи.

Второе объяснение − в трактате отразились не веяния эпохи, а просто в разных социальных слоях отношение к женщинам сильно варьировалось. Действительно, из текстов стихов можно составить такую картину положения женщин в китайском обществе. Женщины крестьянских семей были освобождены от таких манёвров и сконцентрированы на совершенно иных делах − ведение домашнего хозяйства, забота о детях и муже. А так как в «Ши-цзине», безусловно, больше отразилась народная, крестьянская культура, то это объясняет доминирование образа свободной женщине в этом тексте [Трофимова Г., 2003, с. 123].

Можно заключить, что в древнем конфуцианском каноне «Книга Песен» показан очень непростой, противоречивый взгляд древнекитайского общества на жену (дочь). Это вызвано, по нашему мнению, не одной, а несколькими причинами. Нельзя оспаривать тот факт, что канон формировался в течение долгого времени и в стихах, естественно, есть следы более глубокой древности, чем Х − V в. до н.э. (время создания памятника). И так же бесполезно отрицать, что в стихотворениях (некоторых стихотворениях, не во всех) описываются нормы отношения к женщинам из разных социальных слоёв.

Кроме того, на примере образа женщины видно, что Конфуций целенаправленно отбирал из народного творчества те песни (стихи), которые соответствовали его пониманию роли женщины в семье и обществе. Это значит, что женщина имеет главной своей целью гармонично дополнять мужчину в семье. Поэтому ей должны быть присущи многие свободы, «вольности», при общем контроле со стороны мужа/отца. Но со временем, когда супруги становятся старше, их права начинают сближаться, и женщина приобретает всё больший «семейный вес».

1. Буранок С.О. Главный хранитель тайн Поднебесной // Клио. 2013. № 4 (76). С. 122 – 123.
2. Буранок С.О. Понятие «время» в «Лунь юе» // Культура и текст. 2004. № 7. С. 27 – 38.
3. Васильев Л.С. Аграрные отношения и община в древнем Китае. М., 1961.
4. Васильев Л.С. Древний Китай. В 3т. Т. 2.: Период Чуньцю. М., 2000.
5. Васильев Л.С. Культы, религии, традиции в Китае. М., 2001.
6. Васильев Л.С. Проблемы генезиса китайской цивилизации. М., 1976.
7. Гране М. Китайская мысль. М., 2004. С. 213 − 215.
8. Дебен-Франкфор К. Древний Китай, М., 2002.
9. Крил Х.Г. Становление государственной власти в Китае. Империя Западная Чжоу. СПб., 2001.
10. Лукьянов А.Е. Лао-цзы и Конфуций: Философия Дао. М., 2001.
11. Лунь юй / Перев. Л.С. Переломов // Переломов Л.С. Конфуций: «Лунь юй». М., 2000.
12. Мудрецы Китая: Ян Чжу, Лецзы, Чжуанцзы / Пер. Л.Д. Позднеевой. СПб., 1994.
13.  Сидихметов В.Я. Китай: страницы прошлого. Смоленск, 2000.
14.  Трофимова Г. Сравнительный анализ содержания «Шуцзина» и «Шицзи» // Материалы Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов-2003» (15–19 апреля2003 г.), М. 2003. С. 122 – 126.
15.  Усов Н.В. Жены и наложницы Поднебесной. М., 2006.
16.  Шицзин / Пер. А.А. Штукина. // Конфуций: Уроки мудрости. М.; Харьков, 2001.
17.  Штукин АА. Комментарии к «Шицзин» // Конфуций: Уроки мудрости. М.; Харьков, 2001.

Все статьи автора «cristal-21»