РОССИЙСКАЯ ЛИБЕРАЛЬНАЯ БУРЖУАЗИЯ И ОБРАЗОВАНИЕ ПАРТИИ ПРОГРЕССИСТОВ В РАБОТАХ АНГЛО-АМЕРИКАНСКИХ ИСТОРИКОВ

Макаров Николай Владимирович
Российский Фонд Фундаментальных Исследований
начальник Отдела естественнонаучных методов исследований в гуманитарных науках, кандидат исторических наук

Аннотация
Статья посвящена освещению политической истории российской либеральной буржуазии периода "думской монархии", образованию и первым политическим шагам партии прогрессистов (до начала Первой мировой войны) в трудах англо-американских историков.

Ключевые слова: англо-американская историография, Государственная Дума, думская монархия, партия прогрессистов, российские предприниматели, российский либерализм


RUSSIAN LIBERAL BOURGEOISIE AND FORMATION OF THE PROGRESSIVE PARTY IN THE WORKS OF THE ANGLO-AMERICAN HISTORIANS

Makarov Nikolay Vladimirovich
Russian Fund for Basic Research
PhD in history

Abstract
Article is devoted to the political history of the Russian liberal bourgeoisie in the period of "Duma monarchy," formation and the first political steps of Progressive Party (prior to the First World War) in the works of Anglo-American historians.

Рубрика: История

Библиографическая ссылка на статью:
Макаров Н.В. Российская либеральная буржуазия и образование партии прогрессистов в работах англо-американских историков // Гуманитарные научные исследования. 2013. № 11 [Электронный ресурс]. URL: https://human.snauka.ru/2013/11/3932 (дата обращения: 22.02.2024).

Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках проекта проведения научных исследований («Русский либерализм конца ХIХ – начала ХХ века в зеркале англо-американской историографии»), проект № 12-01-00074а.

 

Революция 1905–1907 гг. стала временем «политического пробуждения» наиболее мыслящей и активной части российских предпринимателей. Еще с 1905 г. либеральное крыло российской буржуазии (во главе с В.П. и П.П. Рябушинскими, А.И. Коноваловым, А.С. Вишняковым, С.И. Четвериковым и др.) пытается создать собственную политическую партию [См.: 10]. Изначальная неудача этих попыток не уменьшила политических амбиций лидеров либеральных предпринимателей. Они претендовали на общенациональное лидерство, видя буржуазию в России локомотивом социально-экономического, политического и духовного развития страны. Процесс политической самоорганизации либеральной буржуазии растянулся на несколько лет. Роль организующего центра взяла на себя, с одной стороны, думская группа прогрессистов во главе с И.Н. Ефремовым, с другой стороны – московские либеральные предпринимательские круги. На этом пути было создано несколько структур: Партия мирного обновления, в Москве с 1908 г. функционировали так называемые «Экономические беседы». Лишь в конце 1912 года получила организационное оформление партия прогрессистов.

Тематика российского «предпринимательского» либерализма достаточно давно и активно разрабатывается в англо-американской историографии. В настоящей статье мы сосредоточимся на анализе работ англо-американских историков, посвященных составу, организации, программе и политической деятельности российских либеральных предпринимателей от окончания первой российской революции до начала Первой мировой войны (1907–1914 гг.).

С 1908–1909 гг. буржуазия, по мнению известного американского ученого Ричарда Пайпса, «внезапно пришла в движение», капиталисты-оппозиционеры будто бы «вознамерились править страной». Причиной этого было окончание революции и укрепление политической стабильности. В этих условиях у буржуазии появляется потребность «мыслить национально – то есть политически». Российский «большой бизнес» не питал симпатий к думской монархии – «полуавтократической, полуконституционной системе», стремясь к подлинно парламентскому режиму. Будущие прогрессисты, пишет Пайпс, стремились создать такую партию, которая «сумела бы сочетать свойственное консерваторам уважение к законности и порядку (то есть сильной государственности) с либеральными взглядами по экономическим и социальным вопросам; партии, которая смогла бы взять на себя труд по «модернизации» России, не злоупотребляя при этом насилием». Партия мирного обновления не стала крупной политической силой. Но существовал ряд изданий, распространявших идеи «либерального национализма и империализма» («Слово», «Московский еженедельник», «Русская мысль», позже – «Утро России» и «Русская молва»). Они стали объединяющими центрами для различных либеральных элементов, ориентированных на сочетание сильной власти, социальных реформ, законности и активной внешней политики [11, с. 228-234].

Анализируя историю «Экономических бесед», Пайпс отмечает, что «Рябушинский и его соратники» нуждались в теоретическом содействии интеллектуалов – в первую очередь специалистов по экономике. По мере роста известности «Бесед» на них стали появляться и правительственные чиновники «среднего звена», привлекалось внимание прессы, росло уважение в обществе. «По мнению Рябушинского, – пишет Р. Пайпс, – участники дискуссий составляли нечто вроде политического клуба, из членов которого будут призваны лидеры России». Однако, открытых политических дебатов они опасались, не желая провоцировать внутренние разногласия. Призывы «к воссоединению науки и капитала … не встречали поддержки ни справа, ни слева». Важным итогом «Экономических бесед» стала публикация двухтомника «Великая Россия: Сборник статей по военным и общественным вопросам», который произвел «сильное впечатление на деловое сообщество, не привыкшее к тому, чтобы его воспринимали как фактор российской военной мощи» [11, с. 237-240].

Подробно анализируются эти сюжеты и в монографии крупного американского специалиста по истории российской буржуазии А. Рибера.  Лидеры московских либеральных предпринимателей, пишет Рибер, были выходцами из старых влиятельных «текстильных» купеческих фамилий, «презиравших петербургскую бюрократию», активно занимавшихся меценатской деятельностью. Лидером этого направления Рибер считает А.И. Коновалова, политически тесно связанного с Рябушинскими [5, р. 285, 287]. Одной из важных, но «наполовину скрытых» (semiclandestine) причин оппозиционности Рябушинских была их религиозная жизнь. После 1905 г. Рябушинские активно пытались использовать старообрядческое движение в политических целях. Купец и крестьянин в их понимании находились по одну сторону культурной «схизмы», возникшей в России в результате петровских реформ. «Они стремились к тому, чтобы трансформировать религиозный спор в культурный и политический и превратить русское купечество из … презираемого меньшинства в спасителя империи». Это была одна из задач газеты «Утро России». При этом, пишет Рибер, Рябушинские как бы оставляли за бортом понятия «буржуазия» тех купцов, которые симпатизировали «Союзу 17 октября», а также дворян-предпринимателей. Они стремились связать буржуазное самосознание с агрессивной внешней политикой в Черноморских проливах и на Балканах, что явственно проявилось в период Балканских войн 1912–1913 гг. [5, р. 295-297].

С 1908 года, пишет А. Рибер,  прогрессисты задались целью создать собственную партию. Для этого нужно было проделать подготовительную работу, преодолеть негативное отношение общества к купечеству как слою, якобы озабоченному лишь удовлетворением эгоистических интересов. Поэтому закономерно, что подготовку общественного мнения московские предприниматели начали с агитации среди той части интеллигенции, которая выступила за создание «сильной, стабильной и единой России», идущей путем индустриализации (это были сторонники идей вышедшего в 1909 г. сборника «Вехи»). С этой целью и были организованы «Экономические беседы». Схожим духом были пропитаны публикации газеты «Утро России» и сборник «Великая Россия» [5, р. 319-320].

Американский исследователь Р. Торстон уделяет большое внимание работе прогрессивных промышленников в Московской городской думе (МГД) в период 1906–1914 гг. Гласные от московского купечества, как и МГД в целом, считает Торстон, стремились служить интересам всего города. С другой стороны, П.П. Рябушинский в своих выступлениях часто сбивался с общенародных лозунгов на «классовые» [6, р. 68, 75]. МГД, по Торстону, достаточно верно отражала настроения, господствующие среди образованного общества в период 1906–1914 гг. Во многом благодаря либеральным предпринимателям в Москве поддерживался дух оппозиции бюрократическому и «иностранному» Петербургу [6, р. 73-74].

Целый ряд работ по идеологии, социальной психологии, попыткам создания собственной политической организации московской либеральной буржуазии создал видный американский исследователь Джеймс Уэст, работающий над этой тематикой уже несколько десятилетий. Многие из его работ переведены на русский язык [См. напр.: 7; 8; 14; 15; 16].

Дж. Уэст отмечает особую роль П.П. Рябушинского в защите интересов буржуазии. При этом мировоззрение Рябушинского, основанное на старообрядчестве,  было, по мнению Уэста, «утопическим и мессианским». Рябушинский и его сторонники прибегали к своего рода славянофильской риторике, доказывая, что патриарх Никон, а затем Петр I насильственно оторвали «землю» от государства, разобщили их, создали «фальшивую и злую конструкцию централизованной власти», разрушая старую культурную среду, дух общинной свободы и предприимчивости. Если Россия, говорили они, стремится к сохранению ранга великой державы, ей необходимо развивать «предпринимательский капитализм и конституционную демократию». Только тогда «страна и суверен снова станут одним целым». Демократическая, капиталистическая Россия вступит в новый, современный мир, народ станет богатым. По Уэсту, Рябушинский создал своеобразный старообрядческий вариант современного государства, созвучный «религиозному этосу XVII века» [7, р. 85-87]. В результате П.П. Рябушинский и его единомышленники существовали как бы в двух мирах. Они признавали передовую западную культуру, «ценности науки, техники и разума», капитализм, в то же время культивируя «ностальгическое благоговение перед обычаями допетровской Руси». Рябушинский и его сторонники создали взаимно противоречащие мифы «о грядущем буржуазном будущем» и «утопическом раскольническом прошлом». В них уживались такие моменты, как творческий эгоизм и тяга к сообществу, рационализация экономики и мистическое благочестие, преклонение перед Западом и стремление к национальной исключительности, либерализм и приверженность традициям. Московские либеральные предприниматели часто использовали такие формулы, как «кровь и земля», «национальное сообщество и мистический героизм», мало совместимые с либерализмом [8, с. 194, 198].

Также источниками взглядов «молодых промышленников» были: их собственный предпринимательский опыт (текстильная промышленность Москвы и Подмосковья развивалась в условиях относительной свободы от государственного контроля и крупных иностранных инвестиций), культурный опыт (знакомство с жизнью Европы, меценатство), контакты с московской либеральной профессурой. Рябушинский и его единомышленники «стояли в самом центре того перекрестка, где сходились священные традиции и авангард современности» [8, с. 193; 15, с. 304-305].

Политические взгляды П.П. Рябушинского и его единомышленников основывались на идее о том, что самодержавная власть «предала народ» и «ложилась тяжким грузом на экономику», препятствуя прогрессивным силам развития общества. Правительство находилось в руках «аграриев» – «могущественной земельной аристократии»; кроме того, «военной некомпетентностью» (поражение в русско-японской войне) режим поставил в опасность суверенитет России. Об этом же свидетельствовали и методы борьбы правительства с революционным движением в 1905 г., его неспособность решить рабочий вопрос. Целью прогрессивных промышленников было установление в России конституционной монархии. Для этого требовалась бескомпромиссная борьба с самодержавием и его социальной опорой – поместным дворянством, вытеснение его с руководящих государственных высот буржуазией. Реформы 1905–1906 гг. московские либеральные предприниматели считали вынужденными и половинчатыми, которые власть при благоприятной обстановке сможет взять обратно. «Предприимчивость и инициатива», капитализм виделись единственно жизненной основой экономики. При этом предприниматель и работник, считали члены «кружка Рябушинского», в России связаны уникальными узами национального и религиозного характера. Предпринимательство станет импульсом для развития страны, парламентская демократия будет обладать политической гибкостью, позволяющей смягчить социальные противоречия; верховенство закона создаст «правовые условия свободной борьбы» классов. И во главе этого многогранного процесса станет русская буржуазия [8, с. 194-196; 15, с. 312].

Так называемый «кружок Рябушинского» в Москве был, по мнению Уэста, «наиболее сплоченной и решительной группой предпринимателей». Его позиции были намного агрессивнее, чем у октябристов [8, с. 192; 15, с. 303]. С другой стороны, кадеты отталкивали лидеров московских прогрессистов своим «интеллигентским радикализмом». Московские буржуа «намеревались создать внутри либерального движения новое течение – такое, которое соответствовало бы их независимому духу и одновременно привлекало бы наиболее хорошо знакомых им избирателей: предпринимателей, торговцев и староверов» [15, с. 306].

«Экономические беседы», по мнению Дж. Уэста, стали «одним из немногих в русской истории примеров устойчивого сотрудничества между предпринимателями и интеллектуалами». К 1912 г. предприниматели почувствовали себя уверенными настолько, что смогли создать собственную «национально-либеральную» организацию – партию прогрессистов. Но и после этого рубежного события «кружок Рябушинского» продолжал функционировать [8, с. 194; 15, с. 306]. С другой стороны, начинания П.П. Рябушинского и его коллег оставались в большей степени лишь теорией. «Их риторика, – пишет Дж. Уэст, – постоянно опережала организаторские способности. Идеи нового старообрядчества и либеральной буржуазии, которые они пропагандировали, были скорее мифом, чем возможной реальностью» [8, с. 198].

Группировка Рябушинского, по Уэсту, вносила большую лепту в центробежные процессы, мешающие объединению русских либералов. «Плохо скрываемое презрение к оппонентам», «недостаточная способность к сотрудничеству и компромиссам», были теми чертами «кружка Рябушинского», которые внесли весомый вклад в процесс организационного распыления русского либерализма [8, с. 199; 15, с. 301]. Вывод, на наш взгляд, спорный, учитывая постоянное стремление Рябушинского, Коновалова и их окружения к объединению общественных сил и созданию единого оппозиционного фронта. С этим выводом не согласен ведущий отечественный специалист по истории российской буржуазии Ю.А. Петров, который пишет об идейной модели прогрессистов как о вполне реалистичной [9, с. 17; 12, с. 274-275].

Образование, программа и первые политические шаги партии прогрессистов привлекают значительное внимание англо-американских историков. Так, английский историк-ревизионист Раймонд Пирсон называет прогрессистов «по большей части (если не исключительно) рупором промышленного и торгового капитала». Либеральные промышленники, озабоченные несоответствием своего политического и экономического влияния, после 1909 г. занялись превращением маленькой партии мирного обновления в «агентство промышленников», объявленное в 1912 г. партией прогрессистов. Однако, несмотря на богатство руководства, в партии оставалось достаточно проблем. Партия прогрессистов была «парламентским явлением, а не общенациональной организацией». В то время как в основном партии на готовом фундаменте создавали думские фракции, у прогрессистов была иная задача: создать партию на основе думского центра. Накануне Первой мировой войны в стане прогрессистов шла борьба между думским лидером И.Н. Ефремовым и П.П. Рябушинским с его окружением [4, р. 2, 17-18].

Как «наиболее буржуазную» в России оценивает партию прогрессистов американский историк Ц. Хасегава. Основная роль в выработке партийной идеологии принадлежала Рябушинскому и его газете «Утро России». Коновалов был «верным защитником социального мира между капиталом и трудом», который, как он считал, должен быть достигнут через получение рабочими права на забастовки и формирование профсоюзов. Также Коновалов сформулировал «план совместной борьбы буржуазии и пролетариата против царского режима, и создал для этой цели в 1914 г. Информационный комитет». Однако, стремление Рябушинского и Коновалова заручиться поддержкой всей буржуазии не осуществилось из-за различий во взглядах между предпринимателями Петербурга (более консервативными) и Москвы [3, р. 17-18].

Как пишет А. Рибер, первые шаги по формированию партии прогрессистов давали определенную почву для оптимизма: контакты с кадетами и октябристами заметно оживились. Казалось, что в России будет создана настоящая буржуазная партия. Однако, в ходе дебатов перед выборами в IV Думу стало ясно, что «легче достичь согласия на почве защиты Октябрьского манифеста, чем на почве конкретных экономических проблем». Например, Рябушинский был «взбешен» предложениями А.А. Мануйлова и И.Х. Озерова пойти навстречу Германии в вопросе о новых торговых тарифах. «Утро России» заявило, что эта линия угрожает всей экономической политике России; кадетская партия была обвинена в симпатии к «государственному социализму». Параллельно московские промышленники критиковали представителей петербургской буржуазии в Государственном Совете (М.Н. Триполитова, В.И. Тимирязева) за их неспособность отстаивать классовые интересы промышленников. Фракция прогрессистов в IV Думе, по Риберу, представляла собой «набор непримечательных индивидуумов, которым недоставало партийной дисциплины и организации». ЦК партии явно не контролировал думскую фракцию. Во многом по этой причине Коновалов и Рябушинский пытались «расширить свою политическую базу в Москве и овладеть прогрессистами изнутри». Но «вскоре стало ясно, что прогрессистам недостает сплоченности, как и уверенности в себе». Также не оправдались их расчеты на сотрудничество с другими либеральными фракциями Государственной Думы и координацию деятельности с радикальными политическими силами («Информационный комитет») [5, р. 323-327, 331].

Известный американский историк Леопольд Хеймсон в своей статье «Политическая эволюция московского купечества в России начала ХХ века: Наблюдения и размышления» (2003 г.) характеризует программу партии прогрессистов как «платформу решительной оппозиции царскому режиму». Она свидетельствовала о  «решительном повороте» в «политических симпатиях» московских предпринимателей. Разгадан этот поворот, по Хеймсону, может быть лишь с точки зрения социальной эволюции третьеиюньской системы. Идеология прогрессистов имела яркую социальную подоплеку, будучи по сути протестом против преобладания дворянства в Думе. Поэтому они стремились побудить правительство демократизировать избирательный закон и расширить бюджетные права Государственной Думы. Для осуществления своих целей прогрессисты были готовы пойти даже на свержение царского режима. Эти «воинственные» политические требования, считает Хеймсон, свидетельствовали о неспособности режима понять и защитить интересы общества, дать стране вовремя необходимые реформы, усиливая враждебность даже со стороны традиционно лояльных элементов общества [2, р. 229-231].

Р. Торстон считает, что особую роль в укреплении оппозиционности московских промышленников сыграл Ленский расстрел 4 апреля 1912 г., в результате которого подходы правительства и промышленной элиты к решению рабочего вопроса стали «непримиримыми». «Утро России» противопоставляло разумную английскую политику в отношении стачек и российскую, отдающую рабочих «под влияние политических агитаторов». «Московские промышленники, – пишет американский историк, – стали пересматривать свое отношение к рабочим союзам» в направлении либерализации. К примеру, 1 мая 1914 г. они решили объявить выходным днем.  В этой связи утверждения, имеющиеся в западной литературе, о том, что «отцы города» в 1900-е – 1910-е гг. оставались безразличны к проблемам народа, – совершенно неверны. Также к Москве не может быть применено расхожее утверждение, что русский либерализм был озабочен решением скорее политических, чем социальных проблем [6, р. 6, 125-127].

Некоторые англо-американские историки подчеркивают, что неудачи политики прогрессистов коренились в российских социальных условиях. Так, английский специалист Эдвард Эктон отмечает, что  городские слои, на которые поддержку которых могли бы рассчитывать прогрессисты, были недостаточно организованы; правительство намеренно лишало либералов влияния на городские классы. К примеру, в выборах в городские думы согласно закону 1892 г. принимало участие менее 1% населения городов. Кроме того, российский «средний класс» был разобщен и по ряду естественных социально-экономических, культурных, этнических причин. Это лишало русских либералов (в том числе прогрессистов) массовой поддержки [1, р. 76-77].

Московские предприниматели, выйдя из патриархальной среды, по мнению А. Рибера, были недостаточно приспособлены к гибкости и политическому маневрированию. Их политическая философия делала слишком большой упор на роли психологии и личностного фактора. Опыт научил их ценить частную инициативу и игнорировать «массы». Их обращения к «народу» (старообрядцам, рабочим, мещанам) носили «патерналистский» характер. Их философия замены дворянства буржуазией носила печать избранности, аристократизма. Когда московские либералы-предприниматели вышли на простор большой политики, они не всегда знали, как пользоваться ее возможностями и в результате оказались политически бессильными [5, р. 331-332].

К 1914 году, пишет Дж. Уэст, «бесконечные политические пререкания и неуступчивость правительства стали настолько невыносимыми, что Рябушинский и Коновалов перешли к осуществлению замысла о выходе из создавшегося политического тупика посредством некого «суперорганичного решения»», попытавшись установить контакты с меньшевиками, большевиками и эсерами. Но созданный Коноваловым для этой цели секретный «Информационный комитет» не проявил себя на политической арене и вскоре распался [15, с. 319-321].

Англо-американская историография накопила за последние десятилетия обширный материал, связанный с осмыслением политической истории российской либеральной буржуазии начала ХХ века. Наиболее квалифицированные и информативные работы в этой области, принадлежащие перу американских исследователей (А. Рибера, Дж. Уэста, Р. Торстона и др.), были созданы  в основном в 1980–1990-е годы. Некоторые из американских историков – к примеру, Дж. Уэст, – продолжают активно разрабатывать историю российских либеральных предпринимателей и поныне. В их работах делается большой упор на социальную подоплеку изучаемых явлений. Надо отметить, что в американской исторической науке существуют и другие работы (Т. Оуэна, Дж. Э. Ракмен и др.), посвященные политической истории российской буржуазии, не анализируемые в настоящей статье из-за более раннего хронологического периода исследования [См.: 10]. На этом фоне британская историография русского «предпринимательского» либерализма, представленная в основном книгами Р. Пирсона (его работа посвящена русским либералам во время Первой мировой войны) и Э. Эктона (по сути это историографический обзор), выглядит несколько беднее. В сегодняшних условиях, когда англо-американская русистика переживает затяжной спад, лишь отдельные ученые продолжают разрабатывать на Западе указанные сюжеты. Между тем, обилие отечественных работ, опубликованных по теме политической истории российской буржуазии за последние годы [См.: 12; 13; 17; 18; 19; 20; 21; 22], введение в научный оборот российскими авторами  все нового архивного материала позволяет рассчитывать на то, что указанная тема далеко не исчерпана, и возможно, англо-американские исследователи вскоре вновь включатся в ее разработку. Тем более, что опыт международного сотрудничества в этой области уже есть [См.: 9].


Библиографический список
  1. Acton E. Rethinking the Russian revolution. London, 1990.
  2. Haimson L. The political evolution of Moscow’s kupechestvo in early twentieth-century Russia: Observations and reflections // Extending the borders of Russian history. Essays in honor of Alfred J. Rieber. Ed. by M. Siefert. Budapest, 2003. P. 229-231.
  3. Hasegawa Ts. The February revolution. Petrograd, 1917. Seattle – London, 1981.
  4. Pearson R. The Russian moderates and the crisis of Тsarism, 1914–1917. London – Basingstoke, 1977.
  5. Rieber A.J. Merchants and entrepreneurs in Imperial Russia. Chapel Hill, 1982.
  6. Thurston R.W. Liberal city, conservative state: Moscow and Russia’s urban crisis, 1906-1914. N.Y. – Oxford, 1987.
  7. West J.L. Old Believers and new entrepreneurs: Old Belief and entrepreneurial culture in Imperial Russia // Brumfield W.C., ed. Commerce in Russian urban culture, 1861–1914. Washington – London, 2001. P. 79-89.
  8. Вест Дж. Л. Буржуазия и общественность в предреволюционной России // История СССР, 1992, №1. С. 192-201.
  9. Купеческая Москва. Образы ушедшей российской буржуазии / Отв. ред. Дж. Уэст, Ю.А. Петров. М., 2007.
  10. Макаров Н.В. Первая русская революция и образование партий промышленников и предпринимателей в освещении американской историографии: http://human.snauka.ru/2012/09/1650.
  11. Пайпс Р. Биография П.Б. Струве. Т. 2. М., 2001.
  12. Петров Ю.А. Московская буржуазия в начале ХХ века: Предпринимательство и политика. М., 2002.
  13. Селецкий В.Н. Прогрессизм как политическая партия и идейное направление в русском либерализме. М., 1996.
  14. Уэст Дж. Видение предпринимательского будущего России: утопический капитализм Павла Рябушинского // Купеческая Москва. Образы ушедшей российской буржуазии / Отв. Ред. Дж. Уэст, Ю.А. Петров. М., 2007. С. 224-237.
  15. Уэст Дж. Л. Кружок Рябушинского: русские промышленники в поисках буржуазии (1909-1914) // Американская русистика. Вехи историографии последних лет. Императорский период: Антология / Сост. М. Дэвид-Фокс. Самара, 2000. С. 299-329.
  16. Уэст Дж. О старообрядчестве // Купеческая Москва. Образы ушедшей российской буржуазии / Отв. ред. Дж. Уэст, Ю.А. Петров. М., 2007. С. 35-41.
  17. Хайлова Н.Б. Проблема центризма в русском либерализме в начале ХХ века (вместо предисловия) // Партии демократических реформ, мирного обновления, прогрессистов. Документы и материалы. 1906–1916 гг. М., 2002. С. 8-20.
  18. Хайлова Н.Б. Центристская модель модернизации российской экономики в начале ХХ века. М., 2013.
  19. Шевырин В.М. Мирнообновленцы: в поисках «третьей силы» // Полис (Политические исследования) 1993, №4. С. 165-168.
  20. Шевырин В.М. Рыцарь российского либерализма. Граф Петр Александрович Гейден. М., 2007.
  21. Шелохаев В.В. Либеральная модель переустройства России. М., 1996.
  22. Шелохаев В.В. Прогрессисты – партия предпринимателей и интеллектуалов // Полис (Политические исследования) 1993, №4. С. 159-164.


Все статьи автора «Макаров Николай Владимирович»


© Если вы обнаружили нарушение авторских или смежных прав, пожалуйста, незамедлительно сообщите нам об этом по электронной почте или через форму обратной связи.

Связь с автором (комментарии/рецензии к статье)

Оставить комментарий

Вы должны авторизоваться, чтобы оставить комментарий.

Если Вы еще не зарегистрированы на сайте, то Вам необходимо зарегистрироваться: