Дос­то­ев­ский пред­вос­хи­тил и мно­гие идеи, ко­то­рые вы­ска­за­ли о ре­фор­ме Пет­ра I ев­ра­зий­цы. Не­об­хо­ди­мо от­ме­тить, что кри­ти­ка ре­форм на­хо­дит­ся в кон­тек­сте имен­но ев­ра­зий­ст­ва, а не сла­вя­но­филь­ст­ва. Дос­то­ев­ский кри­ти­ку­ет Пет­ра Ве­ли­ко­го с гео­по­ли­ти­че­ских и куль­ту­ро­ло­ги­че­ских по­зи­ций. Пи­са­тель дос­та­точ­но хо­ро­шо изу­чил оте­че­ст­вен­ную ис­то­рию, пре­крас­но знал курс ис­то­рии Н. Ка­рам­зи­на, чи­тал не­ко­то­рые  ра­бо­ты С.М. Со­ловь­е­ва. Ра­зу­ме­ет­ся, ана­лиз ито­гов ре­форм Пет­ра I, ко­то­рый вы­пол­нил Дос­то­ев­ский, – это не про­фес­сио­наль­ный ана­лиз ис­то­ри­ка, но мне­ние пи­са­те­ля нель­зя од­но­вре­мен­но на­­звать­ по­верх­но­ст­ным и не­ком­­п­е­те­нт­ным, в сво­ей объ­ем­ной ста­тье «Два ла­ге­ря тео­ре­ти­ков» он дос­та­точ­но под­роб­но рас­смат­ри­ва­ет суть ре­фор­мы, и то,  к ка­ким по­след­ст­ви­ям она при­ве­ла.

Во-пер­вых, Дос­то­ев­ский зна­чи­тель­но рань­ше ев­ра­зий­цев пи­шет о рас­ко­ле рус­ско­го об­ще­ст­ва. В ре­зуль­та­те   ре­фор­мы Пет­ра I поя­вил­ся слой рус­ских «ев­ро­пей­цев» и слои рус­ских «ту­зем­цев». Про­во­дя пре­об­ра­зо­ва­ние, им­пе­ра­тор за­ло­жил под ос­но­ва­ние мо­нар­хи­че­ской го­су­дар­ст­вен­но­сти за­ряд страш­ней­шей раз­ру­ши­тель­ной си­лы, ко­то­рый сра­бо­тал в ок­тяб­ре 1917 го­да. Дво­рян­ст­ву бы­ло по­зво­ле­но ев­ро­пеи­зи­ро­вать­ся не толь­ко внеш­не, но и, что бо­лее зна­чи­мо, – ду­хов­но. Боль­шая часть его вла­де­ла ино­стран­ны­ми язы­ка­ми на­мно­го луч­ше, чем род­ным рус­ским, ре­гу­ляр­но ез­ди­ла в Ев­ро­пу, чи­та­ла за­пад­ные кни­ги в ори­ги­на­ле, сло­вом, ду­хов­но все даль­ше от­чу­ж­да­лось от род­ной поч­вы.  Что бы­ло по­зво­ле­но дво­рян­ст­ву, не по­зво­ля­ли дру­гим со­сло­ви­ям, на­при­мер, кре­сть­ян­ст­во прак­ти­че­ски ни как не за­тро­ну­ла за­пад­ная куль­ту­ра. Же­ст­кие со­слов­ные рам­ки ме­ша­ли это­му. Два мак­ро­со­ци­аль­ных ми­ра все даль­ше от­чу­ж­да­лись друг от дру­га, на­ция бы­ла рас­ко­ло­та на две по­ло­ви­ны. В яд­ро рус­ской на­цио­наль­ной куль­ту­ры был вне­сен ино­стран­ный эле­мент. Дос­то­ев­ский пи­сал: «Не­со­мнен­но то, что ре­фор­ма Пет­ра ото­рва­ла од­ну часть на­ро­да от дру­гой, глав­ной. Ре­фор­ма шла свер­ху вниз, а не сни­зу вверх. Дой­ти до ниж­них сло­ев на­ро­да ре­фор­ма не ус­пе­ла»[1]. Для то­го что­бы на­чать ре­фор­ми­ро­ва­ние сни­зу, не­об­хо­ди­мо уло­вить же­ла­ние де­мо­са, на­цио­наль­ный ли­дер дол­жен учи­ты­вать ин­те­ре­сы  все­го эт­но­са. Но Петр Ве­ли­кий был дос­та­точ­но са­мо­уве­рен­ным че­ло­ве­ком, он ве­рил в соб­ст­вен­ный ге­ний управ­лен­ца и ад­ми­ни­ст­ра­то­ра, уже по­сле Дос­то­ев­ско­го ев­ра­зий­цы то­же кон­ста­ти­ро­ва­ли рас­кол мо­но­ли­та рус­ской на­ции: то­та­ли­тар­ный стиль мо­дер­ни­за­ции. «Петр вво­дил свои ре­фор­мы на­силь­ст­вен­но, не спра­ши­вая, же­ла­ет ли рус­ский на­род; а по­то­му обе идеи, по­ро­ж­ден­ные ре­фор­ма­ми, ос­та­лись ор­га­ни­че­ски чу­ж­ды­ми рус­ско­му па­ро­ду»[2]. Как ви­дим, ев­ра­зий­цы бу­к­валь­но ци­ти­ру­ют тео­ре­ти­че­ские вы­клад­ки Дос­то­ев­ско­го.

Во-вто­рых, рус­ский пи­са­тель зна­чи­тель­но рань­ше ев­ра­зий­цев го­во­рит об ав­то­ри­тар­ной ме­то­до­ло­гии про­во­ди­мых ре­форм, ра­зу­ме­ет­ся, в тех не­про­стых гео­по­ли­ти­че­ских ус­ло­ви­ях дан­ный про­ект край­не слож­но бы­ло реа­ли­зо­вать по-дру­го­му. Но дес­по­тизм ре­фор­ма­тор­ст­ва Пет­ра, ко­неч­но, вы­зы­вал со­про­тив­ле­ние прак­ти­че­ски всех сло­ев об­ще­ст­ва. «Дес­по­тизм ре­фор­ма­тор­ских прие­мов воз­бу­ж­дал толь­ко ре­ак­ции в мас­се; она тем креп­че уси­ли­ва­лась со­хра­нить се­бя от нем­цев, чем силь­нее по­след­ние по­ся­га­ли на ее на­род­ность »[3].  Петр Ве­ли­кий край­не цен­тра­ли­зо­вал Рус­ское го­су­дар­ст­во, оно ста­ло на­по­ми­нать швей­цар­ский ча­со­вой ме­ха­низм, но имен­но «на­по­ми­нать», так как го­су­дар­ст­во бы­ло на­пол­не­но рус­ски­ми людь­ми, имею­щи­ми свои не­по­вто­ри­мые на­цио­наль­ные чер­ты. Рос­сия ста­ла вес­ти дос­та­точ­но ин­тен­сив­ные за­хват­ни­че­ские вой­ны, они бы­ли не­об­хо­ди­мы для на­ла­жи­ва­ния функ­цио­ни­ро­ва­ния го­су­дар­ст­ва. Ев­ра­зий­ский ис­то­рик Г. Вер­над­ский      пи­сал:      «Гро­мад­ное     на­пря­же­ние,           по­ро­ж­ден­ное не­скон­чае­мой вой­ной, вы­ра­зи­лось в по­сто­ян­ных воз­му­ще­ни­ях, сна­ча­ла в Мо­ск­ве (вос­ста­ние стрель­цов в   1698 го­ду), поз­же в про­вин­ции (Бу­ла­вин, Ма­зе­па).  <…>  Уве­ли­чи­ваю­щее­ся  бре­мя   го­су­дар­ст­вен­ной служ­бы по­ро­ж­да­ло в на­ро­де по­сто­ян­ное не­до­воль­ст­во. Эта ре­ак­ция для Пет­ра оз­на­ча­ла опас­ность боль­шую, чем от­кры­тое вос­ста­ние»[4]. Пря­мое вос­ста­ние про­тив ре­фор­мы бы­ло обу­слов­ле­но эко­но­ми­че­ски­ми при­чи­на­ми, уси­­л­е­­нием на­ло­го­во­го прес­са, ухуд­ше­ни­ем жиз­ни ог­ром­ных масс кре­сть­ян­ско­го на­се­ле­ния, но не до­воль­ны бы­ли не толь­ко эко­но­ми­че­ской сто­ро­ной ре­фор­мы, а, по­жа­луй,  в боль­шей сте­пе­ни ее «идео­ло­ги­че­ским оформ­ле­ни­ем». Дос­то­ев­ский от­ме­тит: «На пер­вый раз у нас во­дво­ри­лась толь­ко страш­ней­шая рас­пу­щен­ность нра­вов, не­мец­кая бю­ро­кра­тия чи­нов­ни­че­ст­во. Не чуя вы­го­ду от пре­об­ра­зо­ва­ния, не ви­дя ни­ка­ко­го фак­ти­че­ско­го се­бе об­лег­че­ния при но­вых по­ряд­ках, на­род чув­ст­во­вал толь­ко страш­ный гнет, с бо­лью на серд­це пе­ре­но­сил по­ру­че­ние тех, что при­вык счи­тать с не­за­па­мят­ных вре­мен сво­ей свя­ты­ней»[5].  Па­мя­туя сто­ле­тия мон­го­ло-та­тар­ско­го вла­ды­че­ст­ва на Ру­си, ев­ра­зий­цы в дея­тель­но­сти Пет­ра I ви­де­ли не­что по­доб­ное. Прак­ти­че­ски вто­ря Дос­то­ев­ско­му, Н. Тру­бец­кой пи­сал: «И ес­ли вспом­нить, что ко все­му это­му вре­ме­на­ми при­сое­ди­ня­лось ожес­то­чен­ное го­не­ние на все ис­кон­но рус­ское, офи­ци­аль­ное при­зна­ние на­цио­наль­ной рус­ской куль­ту­ры вар­вар­ст­вом и ду­хов­ное за­си­лье ев­ро­пей­ских идей, то вряд ли бу­дет пре­уве­ли­че­ни­ем обо­зна­чить этот пе­ри­од рус­ской ис­то­рии как эпо­ху ев­ро­пей­ско­го, или ро­ма­но-гер­ман­ско­го ига»[6]. В чис­лен­ном от­но­ше­нии за­пад­ной идео­ло­ги­ей «про­пи­та­лось» край­не не­зна­чи­тель­ное чис­ло лю­дей, пи­са­тель се­ту­ет на то, что за­им­ст­во­ва­ли не серд­це­ви­ну яв­ле­ния, а внеш­ний об­лик, что от­лич­но ра­бо­та­ло в за­пад­ном ми­ре, долж­но бы­ло бы ра­бо­тать в Рос­сии, но по сво­ему эко­но­ми­че­ско­му по­тен­циа­лу на­ша стра­на не смог­ла дог­нать пе­ре­до­вые на тот пе­ри­од ев­ро­пей­ские го­су­дар­ст­ва. Как со­вер­шен­но спра­вед­ли­во пи­шет Н. Тру­бец­кой: «С мо­мен­та этой ре­фор­мы рус­ские долж­ны бы­ли про­ник­нуть­ся ро­ман­о-гер­ман­ским ду­хом и тво­рить в этом ду­хе. Из пре­ды­ду­ще­го яв­ст­ву­ет, что к спеш­но­му вы­пол­не­нию этой за­да­чи рус­ские бы­ли ор­га­ни­че­ски не спо­соб­ны»[7]. Впол­не в кон­тек­сте ев­ра­зий­ст­ва Дос­то­ев­ский под­во­дил итог пре­об­ра­зо­ва­ни­ям Пет­ра Ве­ли­ко­го: «Вы­ра­жа­ясь точ­нее, од­на идея Пет­ра бы­ла на­род­на. Но Петр как факт был в выс­шей сте­пе­ни ан­ти­на­ро­ден»[8]. Слов­но ев­ра­зи­ец, Дос­то­ев­ский ут­вер­жда­ет, что Рос­си­ей со вре­мен Пет­ра управ­ля­ли лю­ди, ко­то­рым не бы­ло ни­ка­ко­го де­ла до про­сто­го на­ро­да, «ту­зем­ное» на­се­ле­ние вся­че­ски пре­зи­ра­лось. Ци­ви­ли­за­ци­он­ный со­ци­ал-дар­ви­низм рас­ко­лол мо­но­лит рус­ской на­ции, «рус­ские ев­ро­пей­цы» с не­на­ви­стью от­но­си­лись к тем, кто не ус­во­ил за­пад­ный об­раз мыс­лей, жиз­ни, а, сле­до­ва­тель­но, в куль­тур­ном смыс­ле «от­стал» от пе­ре­до­вой ци­ви­ли­за­ции. По мне­нию Дос­то­ев­ско­го, а в дан­ном ас­пек­те он был со­ли­да­рен со сла­вя­но­фи­ла­ми и Н.Я. Да­ни­лев­ским, –  не су­ще­ст­ву­ет еди­ной об­ще­че­ло­ве­че­ской ме­то­до­ло­гии раз­ви­тия для всех на­ро­дов. Бла­го­да­ря во­пло­ще­нию ре­фор­мы, Пётр Ве­ли­кий по­пы­тал­ся де­мон­ти­ро­вать то, что, по его мне­нию, сим­во­ли­зи­ро­ва­ло мно­го­ве­ко­вую «от­ста­лость Ру­си». Ре­фор­ма­тор осу­ще­ст­в­лял страш­ный ме­та­фи­зи­че­ский про­цесс раз­ру­ше­ния куль­тур­но­го яд­ра до­ре­фор­мен­но­го об­ще­ст­ва. Он по­пы­тал­ся вы­кор­че­вать из это­го куль­тур­но-ис­то­ри­че­ско­го яд­ра тра­ди­ции рус­ско­го на­ро­да, ко­то­рые хра­ни­ли и пе­ре­да­ва­ли от по­ко­ле­ния к по­ко­ле­нию. Всё на­цио­наль­ное долж­но бы­ло быть от­бро­ше­но. Дос­то­ев­ский бу­к­валь­но из­де­вал­ся над рус­ски­ми ли­бе­ра­ла­ми, ко­то­рые, как и Пётр I, пы­та­лись пе­ре­де­лать на­ше­го че­ло­ве­ка в про­све­щён­но­го ев­ро­пей­ца: «К че­му тут тол­ки о поч­ве, с ко­то­рой буд­то бы нуж­но справ­лять­ся, при ус­вое­нии ей на­чал, вы­ра­бо­тан­ных дру­гим на­ро­дом? Та­ким об­ра­зом, из все­го че­ло­ве­че­ст­ва, из всех на­ро­дов тео­ре­ти­ки хо­тят сде­лать не­что без­лич­ное, ко­то­рое во всех бы стра­нах зем­но­го ша­ра, при всех раз­лич­ных кли­ма­ти­че­ских и ис­то­ри­че­ских ус­ло­ви­ях, ос­та­ва­лось бы од­ним и тем же. <…> А ес­ли тот об­ще­че­ло­ве­че­ский иде­ал, ко­то­рый у них есть, вы­ра­бо­тан од­ним толь­ко За­па­дом, то мож­но ли на­звать его на­столь­ко со­вер­шен­ным, что ре­ши­тель­но вся­кий дру­гой на­род дол­жен от­ка­зать­ся от по­пы­ток при­нес­ти что-ни­будь от се­бя в де­ло вы­ра­бот­ки со­вер­шен­но­го че­ло­ве­че­ско­го идеа­ла и ог­ра­ни­чить­ся толь­ко пас­сив­ным ус­вое­ни­ем се­бе идеа­ла по за­пад­ным книж­кам?»[9]. Петр I пы­тал­ся пе­ре­не­сти на рус­скую поч­ву то, что хо­ро­шо ра­бо­та­ло в за­пад­ном ми­ре, но по­пыт­ка та­ко­го пе­ре­но­са за­кон­чи­лась раз­ру­ше­ни­ем соб­ст­вен­ных со­ци­аль­но-эт­ни­че­ских струк­тур, ибо в са­мом луч­шем слу­чае ко­пи­ру­ют­ся лишь вер­ху­шеч­ные, по­верх­но­ст­ные пло­ды ими­ти­руе­мой ци­ви­ли­за­ции, ко­то­рые не мо­гут су­ще­ст­во­вать без той со­ци­аль­ной, ре­ли­ги­оз­ной и фи­ло­соф­ской сре­ды, на ко­то­рой они вы­рос­ли. На то, что­бы де­мон­ти­ро­вать и пол­но­стью раз­дро­бить ми­ро­воз­зрен­че­ское яд­ро до­пет­ров­ской Ру­си, по­на­до­би­лись сто­ле­тия, Петр I же при­нес на род­ную поч­ву лишь внеш­нюю ев­ро­пеи­за­цию для не­зна­чи­тель­но­го кру­га лиц. Дос­то­ев­ский, осоз­на­вая это, пи­сал: «Рус­ский на­род не лю­бит го­нять­ся за внеш­но­стью: он боль­ше все­го це­нит дух, мысль, суть де­ла. А пре­об­ра­зо­ва­ние бы­ло та­ко­во, что про­сти­ра­лось на его оде­ж­ду, бо­ро­ду и т.д.»[10]. Петр по­ни­мал го­су­дар­ст­во как свое­об­раз­ный без­душ­ный ме­ха­низм (влия­ние Лейб­ни­ца), им не учи­ты­ва­лась куль­тур­но-ис­то­ри­че­ская поч­ва, эт­ни­че­ские фак­то­ры и куль­ту­ро­ло­ги­че­ские осо­бен­но­сти рус­ской ци­ви­ли­за­ции. Од­ним и тем же ле­кар­ст­вом ре­фор­ма­тор пы­тал­ся ле­чить раз­ные бо­лез­ни и, в ито­ге, по мне­нию литератора  по­тер­пел не­уда­чу. Н. Тру­бец­кой пи­сал о том, что го­су­дар­ст­во –  это не без­душ­ный ме­ха­низм, а жи­вой и край­не тон­кий ор­га­низм, рус­ская на­ция не вне­сла ве­ли­кий вклад в ев­ро­пей­скую куль­ту­ру: «И по­это­му-то чис­ло на­стоя­щих вкла­дов рус­ско­го ге­ния в «со­кро­вищ­ни­цу ев­ро­пей­ской ци­ви­ли­за­ции» ос­та­лось ни­чтож­ным по срав­не­нию с мас­сой ино­стран­ных куль­тур­ных цен­но­стей, не­пре­рыв­но ме­ха­ни­че­ски пе­ре­са­жи­вае­мых на рус­скую поч­ву»[11].  Зна­чи­тель­но рань­ше ев­ра­зий­цев Дос­то­ев­ский пи­сал о том, что не су­ще­ст­ву­ет един­ст­вен­ной «спа­си­тель­ной» мо­де­ли ци­ви­ли­за­ци­он­но­го раз­ви­тия для всех на­ро­дов. За­пад­ная мо­дель осу­ще­ст­ви­ма толь­ко в вес­тер­ни­зи­ро­ван­ной ци­ви­ли­за­ции, дру­гие на­ро­ды име­ют свой на­цио­наль­но-ин­ди­ви­ду­аль­ный век­тор раз­ви­тия. В Рос­сии не бы­ло прак­ти­че­ски ни­ка­ких пред­по­сы­лок для соз­да­ния об­ще­ст­ва на за­пад­ный ма­нер, в ре­зуль­та­те ре­фор­мы на­ча­лась му­та­ция рус­ско­го куль­тур­но-ис­то­ри­че­ско­го яд­ра. И в этой оцен­ке Дос­то­ев­ский и ев­ра­зий­цы вы­ска­зы­ва­ют по­ра­зи­тель­но схо­жие идеи. Ито­гом ре­форм Пет­ра I в дол­го­сроч­ной пер­спек­ти­ве бы­ла ре­во­лю­ция ок­тяб­ря 1917 го­да, ко­гда «ту­зем­ное» на­се­ле­ние де­мон­ти­ро­ва­ло слой   «рус­ских ев­ро­пей­цев» – дво­рян, дан­ный кон­фликт но­сил не толь­ко клас­со­вый ха­рак­тер (про­ле­та­ри­ат-бур­жуа), но и в боль­шей сте­пе­ни  кон­фликт ци­ви­ли­за­ци­он­ный, про­ти­во­ре­чие по прин­ци­пу «рус­ский-ев­ро­пе­ец». А. Ду­гин, под­во­дя итог Пет­ров­ским пре­об­ра­зо­ва­ни­ям, отметил: «Ев­ра­зий­цы, со сво­ей сто­ро­ны, пред­ло­жи­ли со­вер­шен­но осо­бую трак­тов­ку боль­ше­виз­ма, вы­те­каю­щую из со­вер­шен­но ина­ко­вых пред­по­сы­лок. Они по­ла­га­ли, что ис­то­ри­че­ская реф­лек­сия пра­вя­ще­го клас­са при ца­риз­ме во­об­ще бы­ла не­аде­к­ват­ной, не на­цио­наль­ной, а сле­до­ва­тель­но, она ока­за­лась оши­боч­ной, пре­ступ­ной, и в кон­це кон­цов до­ве­ла на­род­ную сти­хию до точ­ки ра­ди­каль­но­го бун­та»[12].

Но не­об­хо­ди­мо от­ме­тить, что в от­ли­чие от ев­ра­зий­цев и сла­вя­но­фи­лов Дос­то­ев­ский не идеа­ли­зи­ро­вал Мо­с­ков­скую Русь. В сво­ем жур­на­ле пи­са­тель от­ме­тил, что в до­пет­ров­ский пе­ри­од ост­ро чув­ст­во­ва­лась фальшь в со­ци­аль­ных от­но­ше­ни­ях, тор­же­ст­во­ва­ла идея пол­но­го изо­ля­цио­низ­ма, низ­ве­де­ние по­дат­но­го со­сло­вия до со­сло­вия ра­бов и не­воль­ни­ков.

Не­сколь­ко кон­кре­ти­зи­ру­ем кри­ти­ку Дос­то­ев­ским Мо­с­ков­ской Ру­си: «Дей­ст­ви­тель­но лжи и фаль­ши в до­пет­ров­ской Ру­си – осо­бен­но в мо­с­ков­ский пе­ри­од – бы­ло до­воль­но … Од­ним сло­вом, что про­из­ве­ло наш рус­ский рас­кол?»[13].  Эта оцен­ка Мо­с­ков­ской Ру­си прин­ци­пи­аль­но от­ли­ча­ет­ся от той, ко­то­рую да­ва­ли ев­ра­зий­цы, в дан­ном ас­пек­те мож­но го­во­рить о су­ще­ст­вен­ных рас­хо­ж­де­ни­ях ме­ж­ду пи­са­те­лем и пред­ста­ви­те­ля­ми дан­но­го со­ци­аль­но-фи­ло­соф­ско­го уче­ния. Для ев­ра­зий­цев Мо­с­ков­ская Русь – сим­вол са­мо­быт­но­го, не­тро­ну­то­го идео­ло­ги­ей За­па­да раз­ви­тия.

Но спра­вед­ли­во­сти ра­ди не­об­хо­ди­мо от­ме­тить, что для Дос­то­ев­ско­го по­доб­но­го ме­та­фи­зи­че­ско­го идеа­ла бы­ло ма­ло. Русь го­то­ви­лась быть са­мо­изо­ли­ро­ва­на от ми­ра, выброшена из гло­баль­но­го и све­де­на к ло­каль­но­му. По мне­нию Дос­то­ев­ско­го, изо­ля­цио­низм – су­лит не толь­ко спа­се­ние, но и по­те­ри. Рос­сия, яв­ля­ясь са­мо­быт­ной не ­п­о­­хо­жей на дру­гие ци­ви­ли­за­ции стра­ной, го­то­ви­лась к то­му, что­бы не вы­хо­дить в свет, не уча­ст­во­вать гло­баль­но в ис­то­ри­че­ском про­цес­се. Пи­са­тель, од­на­ко, на­стаи­вал на том, что­бы мы пре­об­ра­зо­ва­ли  на «свой ма­нер» за­пад­ный мир, имен­но на этих ус­ло­ви­ях Рос­сия долж­на уча­ст­во­вать в гло­баль­ной ми­ро­вой ис­то­рии и по­ли­ти­ке. Но Дос­то­ев­ский умал­чи­ва­ет, бы­ли ли си­лы у рус­ской ци­ви­ли­за­ции для по­доб­но­го по­дав­ле­ния «ду­ха За­па­да»[14],[15], [16].

1. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в 30 томах. Т. 26. Л.: Наука, 1972-1990. С.126.
2. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в 30 томах. Т. 26. Л.: Наука, 1972-1990. С.127.
3. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в 30 томах. Т. 26. Л.: Наука, 1972-1990. С.129.
4. Вернадский Г. Русская история. М.: Аграф, 1997. С.145.
5. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в 30 томах. Т. 26. Л.: Наука, 1972-1990. С.129.
6. Трубецкой Н.С. Наследие Чингисхана.: Аграф, 1999. С. 142.
7. Трубецкой Н.С. Наследие Чингисхана.: Аграф, 1999. С.127.
8. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в 30 томах. Т. 26. Л.: Наука, 1972-1990. С.125.
9. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в 30 томах. Т. 26. Л.: Наука, 1972-1990. С.109.
10. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в 30 томах. Т. 26. Л.: Наука, 1972-1990.  С.239.
11. Трубецкой Н.С. Наследие Чингисхана. : Аграф, 1999. С. 121.
12. Дугин А. Преодоление Запада // Трубецкой Н.С. Наследие Чингисхана.: Аграф, 1999. С.5-25.
13. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в 30 томах. Т. 27. Л.: Наука, 1972-1990. С.225.
14. Лесевицкий А.В. Исследование сущности “объемной теории отчуждения” в творчестве Ф.М. Достоевского // Известия Пензенского государственного педагогического университета им. В.Г. Белинского. 2012. № 27. С. 311-315.
15. Лесевицкий А.В. Исследование сущности соборной феноменологии в творчестве Ф.М. Достоевского // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2011. № 7-2. С. 135-138.
16. Лесевицкий А.В. Анализ теории межклассового отчуждения в творчестве Ф.М. Достоевского // Антро. 2012. № 1. С. 50-65.

Все статьи автора «Лесевицкий Алексей Владимирович»