В контексте политологического анализа значимость тех или иных ценностей понимается как выражение осознанного отношения к социально-политической действительности. При этом политологический подход к пониманию ценностей является интегративным, основываясь на идее о двойственном, одновременно социальном и индивидуальном происхождении ценностей, а также на общем для социальных и гуманитарных наук представлении о системном характере ценностей, т.е. о существовании их в виде системы, представляющей собой упорядоченную по значимости иерархию.

Как отмечает А.В. Селезнева, «ценности являются ядром важнейших компонентов политики – идеологии, политической культуры, политической системы» [1, с. 56]. В частности, по ее мнению, ценности выступают важным элементом политической идеологии на теоретико-концептуальном уровне ее функционирования, отражая общие ориентиры развития государства. Собственно говоря, это отражает классическое и наиболее простое определение идеологии, данное Т. Парсонсом, понимающего ее как систему ценностей того или иного общества [2]. М. Рокич также рассматривает ценности в качестве основы идеологических убеждений, придавая наибольшее значение приоритетности таких ценностей, как «свобода» и «равенство». Он полагает, что коммунисты выступают за равенство без свободы, капиталисты – за свободу без равенства, социалисты – и за свободу и за равенство, а фашисты – против того и другого [3]. Ш. Шварц также предлагает подобную модель, в которой ценностно детерминированными являются две полярные идеологические системы: классический либерализм, связанный с предпочтением открытости к изменениям и отрицанием консерватизма, а также экономический эгалитаризм, отражающий ценность самопревосходства [4, с. 39]. Очевидно, что все эти ценности могут рассматриваться в качестве своего рода идеологических символов. Как указывает Г.Г. Дилигенский, различные ценностные представления символизируют конкретные типы политических ориентаций: например, «свобода» подразумевает экономический, моральный и культурный либерализм, минимальное вмешательство государства в жизнь граждан, ограничение запретов, а «равенство» – ограничение социального расслоения, активную регулирующую роль государства в экономике [5].

Ценности рассматриваются также и при анализе феномена политической культуры, в качестве одного из ее компонентов или структурных составляющих. Так, Г. Алмонд и С. Верба в своей модели, описывающей структуру политической культуры, выделяют три основные компонента: познавательный (представления о политических объектах, основанные на имеющейся информации), эмоциональный (суждения, основанные на переживаемых эмоциях) и оценочный (ориентации, основанные на ценностных стандартах и критериях). При этом ценности фактически выступают в качестве центрального, интегрирующего компонента политической культуры, устанавливающего степень «приемлемости» или «неприемлемости» той или иной социальной ситуации. Ценности, таким образом, являются базовым структурным элементом политической культуры. Закономерно в этой связи, что и само понятие «политическая культура», также как и понятие «идеология», определяется через ценности. Так, данные авторы рассматривают политическую культуру общества как «систему эмпирических ориентаций, экспрессивных символов и ценностей, определяю­щих ситуацию политического действия» [6].

С концепцией политической культуры тесно связано и понятие «политическая система». Г. Алмонд и С. Верба пишут о «конгруэнтности», «тождественности», «сообразности» политической культуры и политических институтов, о заданности политической системы нормами и ценностями соответствующей политической культуры [6]. Таким образом, ценности понимаются в качестве своего рода «фундамента» политической системы. Одновременно с этим ценности, передаваемые в процессе социализации от одного поколения к другому, обеспечивают воспроизводство и сохранение политической системы, обеспечивая ее стабильность и устойчивость. При этом, наряду с институциональным ракурсом ценности рассматриваются и во властном аспекте – одной из функций политической системы является распределение ценностей в обществе, осуществляемое при помощи власти. В соответствии с этим политическую систему принято понимать как совокупность отношений политических субъектов, связанных с осуществлением власти и управлением обществом на основе принятых в нем норм и ценностей. Это определяет место ценностных ориентаций в структуре политической системы, образующих ее нормативный элемент, интегрирующий ее организационный, институциональный и функциональный, деятельностный компоненты.

Рассматривая ценности в качестве «ядра» основных компонентов политики, большинство исследователей закономерно фокусируют внимание на так называемых «политических ценностях». А.В. Селезнева определяет политические ценности как «политические убеждения и цели индивидуума или общества, отражающие в их сознании устойчивую положительную значимость тех или иных смыслов, принципов и явлений и являющиеся ориентирами в мире политики» [1, с. 56]. В качестве политических ценностей как правило берется достаточно узкий перечень ценностных категорий. Так, как уже отмечалось, М. Рокич выделяет две основные политические ценности – свободу и равенство [3]. Р. Инглхарт в своих первоначальных исследованиях анализировал значимость следующих четырех ценностных «индикаторов»: сохранение порядка в республике; предоставление народу возможностей больше влиять на важные решения правительства; борьба с повышением цен; защита свободы слова. В дальнейшем батарея таких «индикаторов» была доведена им до двенадцати, также отражающих сферу политических ценностей [7]. Мы полагаем ограничивать подобный список политическими ценностями в узком смысле не вполне правильным: очевидно, что и другие ценности (например, семейное благополучие, возможность самореализации и т.д.) в определенных ситуациях также могут выступать в качестве политических, определяя особенности политического поведения. В этой связи целесообразно обратиться к существующим общим подходам к классификации ценностей, имеющим значение в плане объяснения характера и степени социальной и, в частности, политической активности.

В классификационных моделях, являющихся методологической основой для прикладных политологических исследований, акцент в большинстве случаев делается на терминальном или инструментальном характере рассматриваемых ценностей, на «модернизме» или «универсализме» тех или иных ценностных систем, на различиях в их культурно-историческом происхождении и т.п. Так, Т. Парсонс выделяет ориентацию на удовлетворение сиюминутных либо долговременных потребностей, соответствующих направленности на поддержание, сохранение существующей политической системы либо на ее изменение, модернизацию. Одновременно им дифференцируются ориентация на окружающую среду либо на внутренние проблемы, определяющая доминирование тех или иных ценностных ориентаций в сфере политики и, тем самым, формирование соответствующих форм политического поведения: конформистского, патриархального, подданнического, активистского и др. [2].

В концепции С. Хантингтона  важное место занимает проблема соотношения и взаимосвязи традиционной и демократической систем ценно­стей.  В его представлении доминирование традиционных либо демократических ценностей в том или ином обществе связано с особенностями соответствующей политической культуры. В этом контексте им разделяются более традиционалистские и нормативные «консамматорные» культуры, отличающиеся религиозно-мировоззренческой позици­ей, в соответствии с которой промежуточная и конечная цели в жизни человека тесно взаимосвязаны (например, в католических странах), а также более открытые и восприимчивые к демократическим ценностям «инструмен­тальные» культуры, в которых промежуточные цели в жизнедеятельности человека обособлены и независимы от конечных целей (как, например, в протестантских обществах) [8].

Н.И. Лапин, анализируя в рамках подобного культурно-генетического подхода эволюцию ценностной структуры массового сознания современной России, разделяет ценности на традиционные, современные (либеральные) и общечеловеческие. Традиционные ценности, в его представлении, характерны для традиционного типа общества, и ориентированы на сохранение и воспроизводство сложившихся норм жизни. Современные ценности ориентированы на инновации и прогресс, на поддержание рациональных норм жизни, и свойственны развитым западным обществам. Общечеловеческие ценности, по его мнению, присущи как традиционным, так и современным обществам. Одновременно, в зависимости от выполняемой функциональной роли, Н.И. Лапиным выделяются «дифференцирующие» и «интегрирующие» компоненты ценностной системы [9], в качестве которых в различных обществах могут выступать те или иные перечисленные ценности.

Вторая группа типологических моделей при классификации ценностей опирается на концепцию А. Маслоу, рассматривая в качестве основного критерия дифференциации психологическое происхождение тех или иных ценностей. В его модели выделяются две взаимозависимые группы ценностей, представляющие собой двухуровневую иерархическую систему: низкоуровневые Д-ценности (дефицитарные, т.е. сформированные вследствие неудовлетворенности в тех или иных потребностях, обусловленные нуждой в чем-либо), и высокоорганизованные Б-ценности (бытийные, связанные с метапотребностями и самоактуализацией). При этом реализация низших ценностей, способствующая поддержанию состояния гомеостаза, является необходимым условием формирования и осуществления ценностей более высокого уровня [10]. Концепция А. Маслоу, привлекающая своей стройностью и простотой, вышла в последующем за рамки психологии и оказала заметное влияние на методологию социально-экономических и политологических исследований.

В частности, Р. Инглхарт в своей теории, основанной на концепции А. Маслоу, акцентирует внимание на трансформации ценностных систем различных обществ, на взаимосвязи процессов модернизации и ценностных изменений. По его мнению, базовые ценности лично­сти закладываются в ранние периоды жизни и отражают социально-экономические условия социализации в так называемые «формативные» годы. Он разделяет «материалистические» (экономическое благополучие, порядок и гарантированная безопасность, религиозные нормы) и «постматериалистические» (самовыражение и самореализация, индивидуальная свобода, качество жизни) ценности, имеющие различное происхождение, сформулированное им в виде «гипотезы недостаточности» и «гипотезы социализации». Как доказывает Р. Инглхарт, преобладание «материалистических» или «постматериалистических» ценностей в том или ином обществе отражает уровень его общего экономического и социального развития, и, по мере роста благосостояния и связанного с ним удовлетворения потребности в экономической безопасности, в развитых индустриаль­ных обществах происходит повсеместный сдвиг приоритетов от «материалистических» к «постматериалистическим» ценностям [7]. В рамках методологии Р. Инглхарта за последние десятилетия было осуществлено большое количество исследований в самых различных странах, однако, несмотря на авторитетность и практическую применимость его модели, в настоящее время она подвергается критике за излишнюю поляризованность, однопорядковый характер, «неисторичность» и т.п., что обуславливает построение альтернативных концепций.

Так, С. Флэнаган, дополняя экономически центрированную теорию Р. Инглхарта собственно политическим измерением, предлагает двухмерную модель ценностных при­оритетов, включающую как противопоставление материалистических и постматериалистических ценностей, так и шкалу, на противоположных полюсах которой находятся авторитарные и либеральные ценности. В целом разделяя представления Р. Инглхарта о происходящем сегодня сдвиге в сторону постматериалистических ценностей, С. Флэнаган видит основной вектор ценностных изменений в постепенном достижении баланса между авторитарными и либеральными ценностями, в противоположность существовавшему ранее доминированию авторитарных ценностей [11].

В концепции Х. Клагеса, также предлагаемой в качестве возможной альтернативы модели Р. Инглхарта, разделяются ценности общественного долга и признания (дисциплина, порядок и послушание) и ценности самореализации (творчество, самоутверждение, свобода). По его мнению, направленность на одну из этих  ценностных систем определяется, соответственно, «нормоцентрической» либо «аутоцентрической» ориентацией, то есть ориентацией на социальные нормы либо на собственные убеждения [12]. Теория мотивации К. Альдерфера, также восходящая к работам А. Маслоу, связывает направленность на те или иные ценности с преобладанием потребностей существования, связи или роста [13]. Данный подход, по сути описывающий вертикальную иерархию витальных, социальных и индивидуальных по своему происхождению ценностей, по нашему мнению фактически объединяет типологии Р. Инглхарта и Х. Клагеса.

В другой интегративной модели, принадлежащей М.С. Яницкому, также выделяются три основных варианта направленности личности: на ценности адаптации (здоровье, материальный достаток и развлечения), на ценности социализации (семья, карьера, престиж, общественное признание), или на ценности индивидуализации (образование, самореализация, творчество, свобода, терпимость). При этом система ценностей адаптирующегося типа отвечает самому низкому, а система ценностей индивидуализирующегося типа – самому высокому уровню личностного развития [14].

Сложность, неоднородность и уровневая организация ценностной системы, проявляющаяся во всех приведенных теоретических конструкциях, подразумевает ее многозадачность, возможность реализации ей целого ряда функций, в частности – функции целеполагания, мотивирования, соотнесения с социальными нормами. Очевидно, что все эти функции разграничены достаточно условно и во многом пресекаются. По существу, все они могут выступать гранями единой функции регуляции поведения, признаваемой большинством авторов в качестве основной. Ценностная регуляция поведения человека осуществляется посредством соотнесения его индивидуальных потребностей и мотивов с нормами, принятыми в том или ином обществе. По сути, вся социальная активность является социально обусловленной (или социально ограниченной) формой удовлетворения индивидуальных потребностей. Одновременно с этим ценности регулируют также поведение различных групп и социума в целом, обеспечивая их устойчивость и самовоспроизводство. Таким образом, ценности сегодня рассматриваются в качестве основных детерминант активности и поведения человека в различных социальных ситуациях. Как в этой связи отмечает М.С. Яницкий, «особенностью ценностной регуляции социального поведения является то, что она относится не к отдельным действиям или системам предметных операций, а к гораздо более крупным и продолжительным актам деятельности, реализуемым на протяжении практически всей жизни личности и связанным со смыслом жизни» [14, с.70].

В политологических исследованиях ценностные представления также рассматриваются в качестве факторов, определяющих особенности отношения к власти,  предпочтения тех или иных политических систем, политического выбора и социально-политической активности в целом. Особое внимание при этом уделяется значимости демократических ценностей, как факторов стабилизации и укрепления демократии, либо осуществления демократизации в транзитных обществах. В представлении С. Липсета, успешная демократизация предполагает формирование политической культурой под­держки демократии, подразумевающей значимость таких демократических ценностей, как свобода слова, СМИ, собраний, религии, прав оппозиционных партий, прав че­ловека [15]. Однако наиболее универсальными демократическими ценностями, как справедливо отмечает Н.А. Баранов, являются собственно сама демократия и ее основные институты [11]. Р. Даль в своей институциональной модели акцентирует внимание на выборе тех или иных демократических институтов в качестве значимых ценностей и объектов поддержки. Такие институциональные демо­кратические ценности в совокупности составляют суммарный индекс «поддерж­ки демократии» [16]. Таким образом, становление и поддержка демократии определяются значимостью ценностей, напрямую связанных с политическим участием.

Р. Инглхарт прослеживает зависимость как политических представлений, так и политической активности от ориентации на «материалистические» или «постматериалистические» ценности. В политической сфере эти контрастирующие ценностные системы проявляются, соответственно, в ориентации на потребность в сильных лидерах, значимость политического авторитета, порядок, ксенофобию, фундаментализм и т.п., или же на самовыражение, новизну и политическое участие. Сдвиг к постматериалистическим ценностям в постмодернистском обществе, по его мнению, проявляется в долгосрочной тенденции к возрастанию массовости политического участия, престающего быть проявлением активности узкого меньшинства. При этом само политическое участие приобретает принципиально новый характер, проявляющийся в смещении акцента с участия в выборах, остающегося на прежнем уроне или даже снижающегося, на более автономные, активные и проблемно-специфические формы [7]. Таким образом, выраженность и характер политического участия Р. Инглхартом понимаются как ценностно детерминированные.

Развивающий данный подход М.С. Яницкий, который рассматривает ценности в структуре социально-политических установок личности, определяющих ее политический выбор, также полагает, что «ценностные ориентации детерминируют различные проявления политической активности, определяя, в частности, характер и направленность участия в конкретных формах выражения общественного мнения, деятельности общественных движений и политических партий, а также особенности электорального поведения» [14, с. 175]. В своих исследованиях он рассматривает зависимость сформированности системы политических представлений, отношения к власти, ее институтам и результатам их деятельности, а также готовности к различным формам политического поведения от ориентации на выделяемые им ценности адаптации, социализации или индивидуализации. Однако ценностные детерминанты тех или иных форм собственно политического участия, за исключением участия в выборах, им, также как и другими авторами, опирающимися на данную методологию, практически не рассматриваются.

Таким образом, ценности, которые в контексте нашего исследования мы можем определить как устойчивые убеждения в том, что те или иные цели и средства политической деятельности предпочтительнее остальных, выступают важным регулятором социально-политической активности личности и социальных общностей, предопределяя степень ее выраженности и направленность.  Многими зарубежными и отечественными исследователями в этом же ракурсе раскрывается проблема ценностной детерминации политического участия в целом. Однако, в большинстве случаев, за рамками исследований остается анализ влияния направленности на определенную систему ценностей на выбор тех или иных форм  участия в общественно-политической жизни, на его институционализированность, активность и конвенциональность. Сказанное определяет необходимость и значимость отдельного эмпирического исследования ценностных детерминант этих и других конкретных характеристик политического участия.

1. Селезнева, А.В. Политико-психологический подход к исследованию политических ценностей / А.В. Селезнева // Вестник Томского государственного университета. – 2011. № 3. – С. 56-60.
2. Парсонс, Т.  Система современных обществ /Т. Парсонс. – М.: Аспект Пресс, 1997. – 270 с.
3. Rokeach, M. The nature of human values / M. Rokeach. – N.Y.: Free Press, 1973. – 138 p.
4. Schwartz, S.H. Are their universal aspects in the structure and content of human values? / S.H.  Schwartz // Journal of Social Issues. – 1994. № 50. – P. 19–45.
5. Дилигенский, Г.Г. Социально-политическая психология / Г.Г. Дилигенский. – М.: Новая школа, 1996. – 352 с.
6. Алмонд, Г.А., Гражданская культура и стабильность демократии / Г.А. Алмонд, С. Верба // Полис, 1992, №. 4 – С. 122-134.
7. Инглхарт, Р. Постмодерн: меняющиеся ценности и изменяющиеся общества / Р. Инглхарт // Полис. – 1997. № 4. – С. 6–32.
8. Хантингтон, С. Политический порядок в меняющихся обществах / С. Хантингтон – М.: Прогресс-Традиция, 2004. – 480 с.
9. Лапин, Н.И. Функционально-ориентирующие кластеры базовых ценностей населения России и ее регионов / Н.И. Лапин // Социологические исследования. – 2010. № 1. – С. 28-36.
10. Маслоу, А. Психология бытия / А. Маслоу – М.: Рефл-бук, К.: Ваклер, 1997. – 304 с.
11. Баранов, Н.А. Система ценностей в микрополитике // Микрополитика: технологии оценки / Н.А. Баранов // URL:http://nicbar.ru/mikropolitika_04.htm (дата обращения 02.08.2013).
12. Klages, H. Do we all become egos?: on the future of value change / H. Klages // Politische Studien. – 1994. Vol. 45 – P. 35–43.
13. Alderfer, C.P. Existence, llelatedness and Growth: Human Needs in Organizational Settings / C.P. Alderfer. – N.Y.: TheFreePress, 1972. – 198 p.
14. Яницкий, М.С. Ценностное измерение массового сознания / М.С. Яницкий – Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2012. – 237 с.
15. Липсет, С. Политическая социология / С. Липсет //Американская социология: перспективы, проблемы, методы. – М.: Прогресс, 1972. – С.203-219.
16. Даль, Р. О демократии / Р. Даль. – М.: Аспект-Пресс, 2000. – 203 с.

Все статьи автора «Пфетцер Сергей Александрович»