Многочисленные русско-турецкие войны XVIII – XIX вв. неизменно сопровождались пленением и последующим интернированием во внутренние регионы России не только солдат и офицеров противника, но и представителей его генералитета (пашей). При этом к выбору населенных пунктов для расквартирования последних российские власти, по вполне понятным причинам, всегда подходили особенно тщательно.
В пользу сказанного говорит уже тот факт, что на протяжении двух названных столетий перечень таких пунктов оставался невелик и практически неизменен. Тем примечательнее выглядит то, что помимо «обеих столиц», а также Калуги, Костромы, Новгорода, Орла и некоторых других городов, данный перечень включал в себя и Курск. Так, на исходе 1791 г. по высочайшему повелению сюда был переведен из Харькова один из наиболее высокопоставленных пленников русско-турецкой войны 1787–1791 гг. – мухафиз (градоначальник) Измаила трехбунчужный Мехмет-паша. В этой связи Орловский и Курский генерал-губернатор 29 сентября 1791 г. потребовал от Правителя Курского наместничества С.Д. Бурнашева отвести паше и его свите в Курске «пристойные и удобные квартиры» и «определить для надлежащего за ними надзирания из чинов городской полиции людей исправных, трезвых и надежных» [1].
Как можно понять из сохранившихся документов, мухафиз и 33 человека, составлявших его свиту, были доставлены в Курск не позднее 1 октября 1791 г. и покинули город в начале следующего года, вскоре по заключению Ясского мирного договора.
Спустя почти столетие – 22 декабря 1877 г., т.е. в ходе русско-турецкой войны 1877–1878 гг., – в Курск прибыли «на жительство» уже сразу два представителя турецкого генералитета. Это были плененные при взятии Плевны командир 1-й гвардейской дивизии генерал-лейтенант Адиль-паша и командир 2-й пехотной дивизии генерал-майор Ариф-паша [2].
К сожалению, о пребывании этих людей в городе сохранилось крайне мало сведений. На исходе января 1878 г. их посетил корреспондент столичной газеты «Голос», указавший в своей заметке, что «паши живут в Курске за Херсонскими воротами, в маленьком домике. Они занимают две комнаты. Внутреннюю обстановку трудно было бы назвать изящной: стол, стул, кровать, вот и вся обстановка первой комнаты; на кровати великолепная тигровая шкура; в изголовьях две мутаки (подушки турецкого изделия)».
Паши продемонстрировали гостю свои мундиры, только что пошитые в Курске, «любовались золотым шитьем, сделанным какой-то еврейкой, хвалились добротностью сукна и дешевизной его. Пуговицы на мундирах были с турецким гербом, – заметил корреспондент, – но ряд маленьких пуговок, вдоль рукавов, около девяти на каждом, были с двуглавым орлом!» К последнему факту турки, судя по всему, отнеслись с юмором: «Это нам на память, в знак отличия за почетный плен в России!» [3].
Улица Дзержинского в г. Курске. Предположительное местонахождение дома, в котором в 1877-1878 гг. жили пленные турецкие генералы. 2012 г. Фото Елены Викторовны Сергеевой.
Здесь необходимо заметить, что в 1877–1878 гг. все паши получали в плену денежное содержание в размере оклада по воинскому званию и ½ «квартирных» генерал-майора русской армии. В зависимости от региона это составляло примерно 115–120 руб. в месяц. Некоторые турецкие военачальники находили такую сумму для себя недостаточной, тем более что пошив мундира всегда считался в России одним из наиболее «дорогих удовольствий», на которое в рассматриваемое время могло уйти до 60 руб. и более. Однако, судя потому, что Адиль-паша и Ариф-паша позволили себе подобное «удовольствие» сразу же по прибытию в Курск, свое материальное положение они вряд ли оценивали как бедственное.
Оба генерала находились в городе вплоть до конца войны и начала репатриации. Как следует из донесений Курского губернского воинского начальника, Адиль-паша покинул Курск 18 августа, а Ариф-паша – не позднее 6 сентября 1878 г. [4]
Еще до отъезда на родину оба направили Командующему войсками Харьковского военного округа благодарственное письмо, в котором, в частности, писали: «Во все время пребывания нашего в качестве военнопленных в Курске, мы пользовались полным вниманием как со стороны высших начальников, так и со стороны непосредственно назначенных для надзора за нами офицеров. Благодаря великодушию нашего Победителя, мы, офицеры и нижние чины, не нуждались ни в чем. Офицеры всегда своевременно получая жалование, имели возможность экипироваться; нижние чины, размещенные по казармам и прекрасно обмундированные, получали отличную пищу и даже белый хлеб, что несомненно благоприятно отразилось на сохранении их здоровья. Проникнутые чувством глубокой благодарности к русскому начальству, мы имели честь заявить об этом лично в бытность вашего высокопревосходительства в Курске, и теперь, покидая Россию, не можем удержаться, чтобы не повторить письменно, от имени всех пленных, нашу благодарность всем нашим начальникам и в особенности капитану Некрашевичу, под непосредственным надзором которого мы находились, за ту доброту и попечения, которые столь много облегчили тяжелые дни нашего плена» [5].
Печатается с сокращениями. Полностью статья опубликована в научно-историческом журнале «Курский край». № 1–2 (134–135). – Курск: Изд. Курск. обл. краевед. об-ва, 2012. – С. 29–31.
Библиографический список
- Государственный архив Курской области (ГАКО). Ф. 26. Оп. 1. Д. 131. Л. 364, 370.
- Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 400. Оп. 3. Д. 2058. Л. 224–225.
- Голос. 1878. 2 февр. С. 3.
- ГАКО. Ф. 157. Оп. 1. Д. 125. Л. 362.
- Курские губернские ведомости. 1878. 29 сент. Часть неофиц. С. 3.