ЧЕЛОВЕЧЕСТВО НА РАСПУТЬЕ: ОБРАЗЫ БУДУЩЕГО. МОРАЛЬНЫЙ АСПЕКТ ПРОБЛЕМЫ

Гуреев Максим Вячеславович
Новгородский государственный университет имени Ярослава Мудрого
Кандидат философских наук, Доцент кафедры теории, истории и философии культуры

Аннотация
Человечество на распутье: образы будущего. Моральный аспект проблемы

Ключевые слова: образы будущего


HUMANITY IS AT A CROSSROADS: THE IMAGES OF THE FUTURE. THE MORAL ASPECT OF THE PROBLEM

Gureev Maksim Vyacheslavovich
Novgorod State University of Yaroslav Mudriy
PhD, Associate Professor of Theory, History and Philosophy of Culture

Abstract
Humanity is at a crossroads: the images of the future. The moral aspect of the problem

Рубрика: Культурология, Философия, Этика

Библиографическая ссылка на статью:
Гуреев М.В. Человечество на распутье: образы будущего. Моральный аспект проблемы // Гуманитарные научные исследования. 2012. № 5 [Электронный ресурс]. URL: https://human.snauka.ru/2012/05/1054 (дата обращения: 23.02.2024).

Образы будущего – это то, что напрямую вытекает из проблем настоящего, а также из того, что люди не успели решить в прошлом. Одна из магистральных проблем человечества на данный момент, обусловившая развитие множества частных кризисов, – это противопоставление формы и содержания, оболочки и смысла, это подмена понятий и дефиниций в данном контексте, а также доминирование в общественном сознании, в национальном менталитете внешней стороны жизни в ущерб внутренней, глубинной. Не учитывая диалектику обеих указанных граней человеческого бытия, представители вида Homo Sapiens, скатываются к одностороннему видению мира, к переходу из трёхмерного (как минимум!) пространства в плоскостные, утрированные формы существования (ибо полноценной жизнью это называть уже не представляется правомерным).

В ХХ веке у человечества появляется техническая возможность создать сверхчеловеческий интеллект. Некоторые футурологи того же столетия начинают писать о том, что вскоре после этого человеческая эпоха будет завершена. Вполне естественно и закономерно у мыслителей и обывателей возникает вопрос: «Зачем создавать то, что нас же самих и уничтожит?». Куда подевался инстинкт самосохранения, в какие тайники бессознательного ушла мудрость предков? Сферу Танатоса, о которой писал ещё З. Фрейд, никто не отменял, и она, действительно, подразумевает и саморазрушение, помимо всех прочих видов агрессии; однако, по логике вещей и процессов, должны же быть какие-то разумные пределы всему этому. Создаётся ощущение, что влечение к смерти, которое человек издавна реализовывал вовне, истребляя целые животные и растительные виды, данные этой планете Богом, обратилось против него самого. Столкнувшись с тем, что больше «достойных» врагов у него нет, человечество усердно занялось всё более крупнокалиберным самоуничтожением. Да и есть ли вообще моральное достоинство в том, чтобы развиваться только через борьбу с чем-то внешним? Обнаружилось, что самый главный враг человека – это не дикие животные, не «коварные» (психологические проекции человеческих недостатков!) стихии, не абстрагированный дьявол и не выдуманные в большинстве случаев инопланетяне, а он САМ.

Разучившись самостоятельно себя контролировать, растеряв (или распылив на модные сейчас наночастицы?) по дороге в XXI век сакрально-интимную веру в Бога, человек начал искать контроль для себя в цифрах, технологических шаблонах. Однако, воля его никуда не делась, и те же самые бурно развивающиеся из года в год компьютерные технологии он использует не только во благо себе и своему роду, но и во глубочайший вред. К тому же, сплошь и рядом обнаруживается, что эти самые хвалёные технологии сами напрочь не лишены множества аномалий, отклонений, «глюков», если обратиться к сленгу молодёжи, которая является активным проводником и популяризатором этой зловещей гидры конца ХХ – начала XXI веков.

«Если запутался, вернись к началу», – гласит старинная восточная мудрость. Истоки – это и точка отсчёта для наших действий, и объяснение всем нашим настоящим невзгодам. Так же, как в психоанализе, человек, запутавшийся в себе и своих комплексах, фобиях, ошибках и т.д., должен вспомнить всю свою предыдущую биографию, восстановить картину детства, которое служит фундаментальной основой для всей последующей жизни, так и в контексте глобальных проблем человечества мы должны вспомнить о том, а кто такой, собственно говоря, человек. Человек – это, по определению, существо несовершенное, отпавшее, согласно христианской мифологии, от Бога, Существа, наоборот, совершенного и лишённого каких бы то ни было недостатков. Для того, чтобы это несовершенство человека доказать, не нужно предпринимать никаких логических построений и глубоких теоретических размышлений: всё это очевидно и бросается в глаза сплошь и рядом. Таким образом, существо, которое само лишено совершенства, не могло создать что-то совершенное и безупречно работающее. Не может быть творение мудрее Творца. Как человек – это жалкое подобие Бога (да простят мне мои соплеменники такое сравнение!), так и кибернетический организм – это ещё более жалкое и убогое (= ещё более отдалившееся, попытавшееся убежать от Бога) создание.

Бог предстаёт перед нами в разных ипостасях. Его утрированное аскетическое понимание гласит, что мы должны отказаться от наших чувств в угоду некой абстрактной абсолютной мудрости, однако, что такое человек без чувств, как не убогий робот? Действительно, современные люди имеют наклонности впадать в определённые ошибочные модели поведения, среди которых и такая модель, как «человек-робот». Субъект, который не может вынести боли и противоречий, возникающих на основе эмоциональных переживаний, пытается начисто от них отказаться, свести всё великое многообразие жизненных проявлений к простой схеме «импульс – реакция». Ради поставленной цели человек может жертвовать самыми сокровенными своими чувствами. В реальности же душа человеческая устроена намного сложнее, чем структура реактивных схем и ответов на вызовы внешнего мира.

В качестве другой, противоположной модели ошибочного поведения человека может представать «человек-зверь». Здесь вся разносторонность человеческой натуры сводится не к технологическим, искусственно выработанным навыкам, а к естественно механическим, рефлекторно воспроизводимым, а также к пестованию природного инстинкта защитной и наступательной агрессии. Главное для индивидов, вставших на данный путь, – не достичь какой-то определённой, изначально поставленной цели, руководствуясь аскетическими, бесчувственными практиками, а выжить в этом «жестоком» мире, во что бы то ни стало, максимально подключая свои инстинктивные, бессознательные возможности, сделать другим зло раньше, чем сделают зло они сами. На поверку оказывается, что такими персонажами легко управлять, оказывая воздействие на их природные потребности и на очаги страха, связанные с выживанием.

Ещё одна, далеко не во всём перспективная, модель человеческого поведения связана с псевдоэлитологическим восприятием действительности. Согласно концепции «золотого миллиарда» (и даже миллиона), должны жить и наслаждаться плодами нашей прекрасной планеты только лучшие, отборные представители рода человеческого. Однако, в связи с этим встаёт вечный вопрос: «А кто судия?». Один и тот же человек не может быть лучшим во всём, во всех сферах деятельности, ибо он, как уже было сказано, несовершенен изначально, от истоков дней своих. С другой стороны, если профессиональный критерий отбора повернуть таким боком, что должны остаться лучшие представители той или иной специальности, а остальных из той же когорты следует, что называется, выкинуть за борт, то этим тоже ничего не решить.

Если исходить из того, что должны жить и совершенствовать человеческую природу только истинные «аристократы духа», то представители обозначенной концепции, будучи логичными и последовательными, сталкиваются с парадоксом. Реальность показывает и доказывает, что захудалый дворник или рядовой солдат при определённых обстоятельствах способны на реализацию более высокой ступени развития морально ориентированного Духа, на большую самоотверженность и героизм, на большую практическую мудрость и мужество, чем мэр города или генерал. Ещё в ХХ веке историки ментальностей (да и другие великие учёные более ранних эпох) доказали на примере обширного фактографического материала, что вклад «простого» народа в развитие цивилизации и культуры не меньше, а зачастую даже больше, чем заслуги отдельных представителей «элит». Другое дело, что у каждой страты, у каждого класса и т.д. есть свои уникальные прерогативы, и все нуждаются во всех. Общество, так же, как и человеческое тело, должно иметь и голову, отвечающую за функцию контроля над всеми частями, и дееспособные руки и ноги, и туловище, и т.д. Вся заковырка состоит лишь в том, чтобы соблюдать разумные пропорции в отношениях между различными органами, иначе и тело, и социум приходят к дисфункции и саморазрушению.

Не может нормально развиваться общество, в котором люди, представляющие ту или иную сферу деятельности, не осознают своей взаимосвязи с представителями других сфер. В современном же российском социуме часто можно наблюдать картину, в которой специалисты разных отраслей, вместо того, чтобы заботиться о налаживании эффективного сотрудничества, спорят о том, какая из специальностей «важнее», «нужнее» для общества. Вещи, которые советским детям, воспитывавшимся, помимо прочих, и на книгах Джанни Родари, казались очевидными (вспомните его стихотворение «все профессии важны, все профессии нужны»), начинают подменяться проявлениями банального эгоизма и амбициозными замашками новоявленных «наполеончиков».

Несмотря на все свои недостатки, советская школа науки и образования давала нам и нашим предшественникам возможность развить комплексное, системное мышление. Главным было не то, чтобы кто-то считался «важнее» и «нужнее» других, а то, чтобы все приносили пользу всем. Даже оголтелый представитель партийной номенклатуры, казавшийся некоторым рабочим, крестьянам и представителям интеллигенции пустословом, тем не менее, вносил свою, хоть и мизерную лепту в развитие общества. Например, он говорил не об абстрактных вещах, а о конкретном «Моральном кодексе строителя коммунизма» в конкретной стране, вольно или бессознательно он поднимал дух народа, оптимизировал его на великие свершения. И ему ВЕРИЛИ. Потому что он сам был родом из таких же крестьян, рабочих и интеллигентов и в любую минуту мог доказать свою тесную взаимосвязь и общность судеб с народом. Сейчас же таких ораторов становится всё больше и больше, а людей, заинтересованных в престиже физического и интеллектуального труда, всё меньше и меньше.

Размытость «золотой середины» Аристотеля коснулась и уровня развития личности в России. Мы можем наблюдать или очень умных, одарённых детей и взрослых, или совершенно примитивных и деградирующих; середина же, центр равновесия представлены нечётко и слабо, что и создаёт большие сложности для продвижения общества к более высоким ступеням развития. Если на первобытной стадии эволюции культуры людям приходилось бороться с жестокими реалиями окружающей их природы (во всяком случае, то привыкла нам вещать прозападная дарвинистская школа, пустившая свои относительно глубокие корни во всём мире), видоизменять её или приспосабливаться к её особенностям, то теперь перед человечеством стоит задача адаптироваться к огромному количеству информации, которое оно само и породило.

По мнению некоторых представителей проектирования образов будущего, технологический этап развития цивилизации близок к своему завершению. Однако, конца истории это отнюдь не означает, а, скорее, наоборот: «окончена Предистория человечества, а настоящая История только начинается. Именно информационная революция выводит цивилизацию на принципиально новый уровень. Впрочем, может быть это новое – лишь хорошо забытое старое: “Вначале было Слово”, а что есть Слово, как не Информация? Возможно, что отличие нынешней революции от двух предыдущих – её “каскадность” – связано именно со свойствами информации как таковой: …на информацию, в отличие от вещества и энергии, не распространяются законы сохранения, то есть она может быть заново создана, либо, напротив, безвозвратно утрачена; именно поэтому Акт Творения для человека возможен лишь в информационной сфере – в сферах же вещества и энергии это прерогатива Демиурга» [1].

В этой точке зрения поражает одно: констатация того, что человечество отживает свой век, осуществляется с РАВНОДУШНЫМ СПОКОЙСТВИЕМ, оценивается как будто извне, словно автор данного рассуждения является кем-то иным, а не таким же представителем вида Homo Sapiens, как и все остальные! Это губительное равнодушие набирает в последнее время всё большие и большие обороты. Среднестатистический россиянин живёт по принципу: «Гулять так гулять! А после меня хоть трава ни расти!». Вместо того, чтобы продолжать совершенствовать свои способности, знания, умения и навыки, человечество пожелало переложить эту нелёгкую ношу на плечи искусственного интеллекта. Однако, закон жизни таков, что, не приложив усилий, не испытаешь и радости от достигнутого результата. Всё чаще возникают ситуации, в контексте которых не очень ясно: машина – это помощник человека или человек – это придаток машины, механизма?

С другой стороны, представляются удивительно нерациональными попытки людей разработать, например, технологию клонирования. Сначала говорится о том, что природные ресурсы ограниченны и планету должны населять исключительно лучшие представители человеческих рас, затем вдруг ни с того, ни с сего антропные существа на полном серьёзе задумываются об искусственном дублировании себе подобных. Где, спрашивается, логика? Или, как всегда, наиболее продвинутые в своей наглости и власти гуманоиды заинтересованы в клонировании только себя, любимых, а остальным в этом мире, по их понятиям, делать нечего? Видимо, истина недалеко от этого предположения.

Согласно гипотезе знаменитого фантаста-футуролога С. Лемма, «экспоненциальный рост может быть динамической закономерностью цивилизации на протяжении тысячелетий, но не миллионов лет. Такой рост по астрономической шкале длится мгновение, в течение которого начавшийся процесс познания приводит к кумулятивной цепной реакции. Цивилизацию, которая исчерпывает собственные людские ресурсы в этом “научном взрыве”, можно сравнить со звездой, сжигающей своё вещество в одной вспышке, после чего она приходит в состояние изменившегося равновесия либо же становится ареной процессов, которые заставили умолкнуть, быть может, не одну космическую цивилизацию» [2]. Это исчерпывание своих ресурсов есть прямое свидетельство неумения ими пользоваться. К началу XXI века всё чаще поднимается вопрос не о каких-либо видах капитала, но именно о капитале человеческом; причем проблема заключается не в количестве человеческих существ, о чём была речь выше, а в их принципиально-моральном качестве.

Истоки кризиса современной цивилизации заключаются, помимо всего прочего, в неверном истолковании взаимоотношений человека и природы, а также в ошибочной интерпретации понятия «прогресс». Одними из отправных некорректных посылок послужили девизы «Знание – сила!» и «Человек – это царь природы!», зародившиеся в эпоху Нового времени. Лишь спустя несколько столетий, человечество окончательно убедилось в том, что далеко не всякое знание приносит пользу и что «власть» над природой предполагает и огромную ответственность за неё. В этой связи можно процитировать любимых советских писателей А. и Б. Стругацких: «Вы так страстно ратовали за вертикальный прогресс. Так вот он вам – вертикальный прогресс! В чистейшем виде! Человечество, разлившееся по цветущей равнине под ясными небесами, рванулось вверх. Конечно, не всей толпой, но почему это вас так огорчает?» [3].

Ценность материального, научно-технического прогресса для отдельной личности и для общества в целом оказывается минимальной при недостаточной разработке прогресса духовного, зато цена, плата за этот «перекос» в общественных практиках – максимальной. Как отмечал А. Швейцер в своём фундаментальном произведении «Культура и этика», «мы живём в условиях, характеризующихся упадком культуры. И  не война создала эту ситуацию – она сама есть лишь её проявление. Всё, что было духовного в жизни  общества, воплотилось в факты, которые теперь в свою очередь вновь оказывают  отрицательное  воздействие на духовное начало. Взаимодействие между материальным и духовным приняло роковой характер. С трудом миновав страшный водопад, мы пытаемся продвигаться вперёд в потоке, бурлящем зловещими водоворотами. Только ценой невероятного напряжения возможно – если вообще ещё есть надежда на это – вывести корабль нашей судьбы из опасного бокового рукава, куда он по нашей вине уклонился, и вновь направить в основное русло потока» [4].

При этом культуру не следует понимать утрированно и сугубо прагматически, не следует воспринимать её как некий инструмент для достижения своих узкочастных целей. Жизненный опыт показывает, что те, кто слаб физически или духовно, часто пытаются защититься, скрываясь под символическими щитами морали или религии. Когда же индивид начинает чувствовать себя сильным, таким, что его НИКТО, как кажется, не может остановить, то он, как правило, становится индифферентен ко всем подобным темам и разговорам … Технократизм – одно их предельных проявлений современных эгоизма и эгоцентризма. Механистические флюиды, пронизывающие общественное и индивидуальное сознание, заражают его иррациональной агрессией. Животное никогда не нападёт на другое существо, если последнее реально или потенциально ему не угрожает и не является объектом для удовлетворения пищевого инстинкта первого. Исключение составляют, разве что, случаи такого психосоматического заболевания, как бешенство.

Человек же способен уничтожать себе подобных, себе неподобных и, что самое глупое, самого себя 24 часа в сутки, причём делает он это, чаще всего, не инстинктивно, как животные, а целенаправленно или находясь во власти обозначенных нами механистических позывов. С каждым столетием всё больше совершенствуются технологии массового и единичного уничтожения, а искусство обретения высоких ступеней развития духа репродуцируется всё меньше и меньше. Человек сам создал искусственные технологии, и теперь сам же подстраивается под их бешеный ритм. На этом фоне и зарождается множество гипотез о том, что не за горами так называемый Конец Света.

С точки зрения руководителя Центра геополитических экспертов А.Г. Дугина, футурологию можно рассматривать именно как эсхатологию. Одна из наиболее распространённых трактовок будущего имеет циклическую направленность. Она свойственна всем мировым религиям и сакральным традициям (кроме иудаизма и христианства). Для этой системы координат свойственно представлять историю как циклический, спиралевидный процесс, который на каждом витке повторяет, в сущности, единственную модель развития человеческого общества, с различиями лишь в деталях. Годовой цикл представляет наглядный пример того, как традиционное мировоззрение представляет себе историю [5]. Начальная и конечная точка совпадают – это Новый Год, зимнее солнцестояние. Рождение Света, весна, расцвет, пик летнего цветения, осеннее увядание, безжизненный холод зимы… и снова Мировая Весна. Так представляет человеческую историю индуистская традиция, поучающая о четырех веках (югах) и греческая (довольно полно изложенная у Гесиода). Всё начинается с Золотого века, за ним следует век Серебряный, затем Бронзовый, потом Железный; подводя итоги, наступает Конец Света, и всё начинается сначала. Приходит Новое Человечество, старое человечество исчезает или гибнет во вселенской катастрофе. Становится понятным, что в такой перспективе для предсказания будущего важнее всего определить, в какой именно фазе (в каком веке) на данный момент человечество находится. Если идёт Золотой век, то следует ждать Серебряного; если Серебряный, то – Медного; если Медный, то – Железного; если Железный, то – катастрофы и Нового Золотого.

Следует заметить, что практически все традиционные религии, уходящие корнями в глубокую древность, рассматривают наш век исключительно в пессимистических тонах, однозначно отождествляя его с Железным веком (кали-юга индусов, «великое сокрытие», гайба, исламских эзотериков и т.д.). Иными словами, в циклической перспективе, свойственной Традиции, мы живём в большей или меньшей близости к концу всего цикла, в последнем периоде Железного века. Это автоматически окрашивает футурологические теории традиционалистов во мрачные, катастрофические тона, которые несколько уравновешиваются лишь уверенностью в скором наступлении нового Золотого Века (хотя надо заметить, что этот век наступит уже для другого человечества, которое придёт на смену нашего, поэтому «радость» от этого – весьма относительная, если судить об этом с эгоистической точки зрения) [6].

Другие мировоззренческие перспективы имеют дело с линейным временем, которое предполагает необратимость истории, однонаправленность времени. В физике это называется «необратимым процессом» или «неинтегрируемыми системами». Такая позиция, несмотря на то, что она является приоритетной в современной цивилизации и доминирует в научном подходе, является довольно уникальной мировоззренческой идентификацией и резко выделяется на фоне всех религиозных и традиционных учений. Линейное время и связанное с ним понятие об однонаправленной истории впервые появилось в недрах иудейской религии, которая именно за счёт такого подхода и связанных с ним богословских особенностей, разительно отличалась от всех сакральных учений других народов, что непосредственно отразилось на этнической истории евреев, которые и сами воспринимали себя как носителей уникального знания и другими народами воспринимались как нечто аномальное.

В современных прикладной культуре и специализированной науке необратимое время давно уже оторвалось от своих иудаистских корней, обособилось от религиозной терминологии, стало чем-то само собой разумеющимся. Тем не менее, забывать об этом источнике было бы не совсем правомерным. Время течёт в одном направлении, – такой подход делает возможным, с точки зрения А.Г. Дугина, следующие системы координат.

Первая теория пессимистическая – теория деградации. Качество бытия постепенно ухудшается, в истории доминирует закон энтропии. После первотолчка, привёдшего к возникновению человечества, реальность только остывает; всё якобы должно закончиться «тепловой смертью цивилизации». Эта ужасающая теория основывается на некоторых тонких наблюдениях и в чём-то схожа с традиционным подходом сакральных доктрин. Разница лишь в том, что циклический взгляд предполагает возможность исключительного духовного пути во все фазы цикла (даже в самые тёмные), так как пульсации веков есть, в итоге, не что иное, как выражение постоянства Вечного Первоначала, стоящего по ту сторону времени, но организующего время по своему образу и подобию. Теория дегенерации рассматривает «убывание бытия» как тотально необратимый процесс, а, следовательно, само Божество считает пребывающем во времени – в Золотом веке Истока[7].

Данная пессимистическая теория, несмотря на свою теоретическую корректность и некоторую убедительность (особенно если признать то, что духовные процессы в человеческой цивилизации во многом повторяют физические процессы материальной Вселенной, где всё происходящее лишь производит энтропию по второму закону термодинамики Р. Клаузиуса), имеет крайне мало приверженцев, что, возможно, объясняется особенностями психики человека, не способной выносить глобального пессимизма. Однако, совсем сбрасывать её со счетов было бы неправильно. Вообще, такой пессимизм был характерен для некоторых крайних позднеиудаистских сект, – к примеру, саддукеев и фарисеев, – которые отрицали все те моменты библейской доктрины, где приводились недвусмысленные опровержения такого взгляда – в частности, идея воскрешения мертвых и т.д. Делая выводы, можно сказать о том, что такой исторический пессимизм – пусть не столь радикальный и последовательный, как в чистом варианте – свойственен всей еврейской духовности, что во многом сформировало сам еврейский тип с его характерной «иудейской тоской», «печальной иронией», трагизмом гонимости, лишённости и т.д. [8].

Вторая, разбираемая А.Г. Дугиным, теория – теория эволюции – в отличие от первой является весьма распространённой в современном мире. Она не имеет аналогов ни в одной традиции (даже такой парадоксальной и особенной, как иудейская). Это – нечто совершенно новое, возникшее несколько веков назад и представляющее собой обратный аналог однонаправленному времени теории дегенерации. Вообще, мало кто ставил вопрос о происхождении самого эволюционистского подхода, который, конечно же, не сводится только к Ч. Дарвину, Э. Тайлору или Дж. Фрэзеру и их теориям, предшествуя им по времени. Рене Генон писал, что истинный источник этой теории тёмен и таится в довольно сомнительных организациях. Однако, под гипнозом убедительности научных или наукообразных демонстраций и опытов современное человечество настолько сжилось с теорией эволюции, что иначе историю просто не мыслит. Слово «прогресс» (причём, как правило, в утрированном значении) является для наших не отличающихся склонностью к глубокой рефлексии современников чем-то настолько само собой разумеющимся, что сама возможность посмотреть на вещи под иным углом зрения кажется нелепостью.

Тем не менее, неправомерно забывать то обстоятельство, что те люди, которые в настоящее время продолжают придерживаться традиционных религиозных взглядов (то есть все христиане, мусульмане, индуисты, буддисты, большинство иудеев и т.д.), а это, как-никак, большинство населения планеты, уже на уровне своих догматов и принципов репродуцируют взгляды, исключающие эволюционистский подход к истории культуры и цивилизации, то есть отвергающие один из основных постулатов современного усреднённого мышления. Это, по мнению А.Г. Дугина, создаёт деликатную ситуацию: либо представители эволюционистского подхода должны каким-то образом изменить пропаганду своей позиции, оформив её в своего рода ограниченный «культ», либо излагать оную в полемической форме, учитывая, что речь идёт об изложении не само собой разумеющихся истин, но мнения категории людей, представляющей собой меньшинство населения планеты.

Таким образом, получается, что, если быть до конца корректными, то футурологические прогнозы, касающиеся всего человечества должны строиться, исходя из приоритетности циклического подхода и лишь на втором месте учитывать систему координат, основанную на концепции «однонаправленного времени». При этом если радикальный пессимизм крайнего иудаизма некоторым образом перекликается с «нормальными» циклическими взглядами, то эволюционизм представляет собой совершенную аномалию, выпадающую из всех систем религиозных взглядов [9].

Всё это вытекает из простой логики и основывается на презумпции, что следует принимать в расчёт точку зрения всех людей и типов цивилизаций, на какой позиции они ни стояли бы. Однако, достаточно бросить самый беглый взгляд на состояние футурологии, как мы тут же убедимся, что, на самом деле, вещи обстоят прямо противоположным образом. Религиозный взгляд – и циклический, и пессимистический – сегодня вообще серьёзно не учитываются и не разбираются, так как их по умолчанию считают «пережитками тёмных эпох». Это происходит в силу того, что дух современности, претендующий на демократизм и уважение к иному мнению, на самом деле предстаёт перед нами как довольно навязчивый и жёстко настаивающий на своём мировоззренческий подход.

Маленькое (относительно всего человечества) сообщество западных технократов, не связанных ни с религией, ни с какой-то другой древней культурной традицией, фактически навязывает большинству своё собственное представление о будущем, а оно в той или иной степени и способствует появлению этого «будущего». Причём такая асимметрия лежит гораздо глубже каких-то конкретных футурологических проектов, которые могут быть крайне разнообразными и противоречивыми. Эволюционизм чаще всего не артикулируется и не провозглашается: он подразумевается, а, следовательно, предвзятость подхода к футурологии является общим фоном для подавляющего большинства проектов или прогнозов.

Это соображение, по логике А.Г. Дугина, касается не только последовательных технократов или так называемого «научного сообщества», но и многих неоспиритуалистических движений, которые, часто сами того не замечая, захвачены современным духом гораздо в большей степени, чем им хотелось бы думать. Так обстоит дело со спиритизмом, теософизмом, оккультизмом и т.д. Исходя из этого, русский космизм тоже представляет собой характерную разновидность такого неоспиритуализма, насквозь пропитанного эволюционистским подходом [10].

Таким образом, футурология, основанная на эволюционистском подходе, имеет две разновидности: технократическую и неоспиритуалистическую. Технократы видят сущность развития цивилизации в развитии технологий, информационных систем, научных рационализированных методик. С их точки зрения, цивилизация и общество движутся по пути прогрессирующей рационализации своего существования, по пути оптимизации своего бытия и своих возможностей. Они отождествляют технический прогресс с прогрессом как таковым, и это лежит в основе технократической футурологии. Все её версии сводятся к прогнозированию дальнейшего развития технического потенциала, которое позволит расширять сферу прогресса во все стороны, – отсюда идея освоения человеком Вселенной, перемещения в далекие регионы галактики и т.д. Решения всех кризисных проблем видятся в напряжённости инженерной мысли, способной избежать худшего. Таким образом, технократы видят будущее в технических терминах, выделяя ряд грядущих проблем и стремясь дать на них оптимальное техническое решение, которое мыслится возможным (и даже, в некоторой степени, неизбежным) именно в силу оптимизма, вытекающего из подспудного эволюционистского подхода.

Что характерно, обещания и прогнозы софистически (в дурном историческом смысле этого слова) ориентированных ораторов одной из наиболее «популярных» политических партий Российской Федерации насчёт того, что приблизительно к 2015 году наши космонавты получат технические возможности для того, чтобы полететь на Марс, совершенно спокойно делаются на фоне массовых безработицы, бандитизма и нищеты. Совершенно, непонятно, какой в этих абсурдно планируемых полётах смысл, даже если они осуществятся, если социально-культурные проблемы, которые актуально назрели ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС, не решаются никак, или политтехнологи и бюрократы всего лишь пытаются создать видимость каких-то решений. Добавляются новые запятые и пробелы в оформление научного аппарата, переименовываются институты, а инфляция как перебивала мизерное повышение заработной платы работников бюджетной сферы, в том числе, и учёных, так и продолжает упорно, со всё большим перевесом перебивать.

Что касается неоспиритуалистической футурологии, обобщённой под названием «эры Водолея» или «заговора Водолея», то она предполагает, что технический прогресс будет дублироваться прогрессом духовным, то есть человечество каким-то образом расширит свои психологические и интеллектуальные возможности, дойдя до «совершенства». Описание «эры Водолея» у неоспиритуалистов и представителей течения «нью эйдж» (которое обобщает массовый спиритуализм на сегодняшний день) даётся в терминах «расширения сознания», открытия паранормальных возможностей и т.д. В этом случае проблемы будущего видятся в несколько ином ключе: «вторжение инопланетян», оккультная борьба с представителями «тёмных сил», желающих воспрепятствовать эволюции т.д.

При этом все традиционные религии и сакральные традиции считаются устаревшими, преодолёнными, фрагментарными; они не отрицаются прямо, но считаются подлежащими усовершенствованию через «новое сознание», через вхождение в контекст «нью эйдж». Если, на первый взгляд, «нью-эйджевская» философия отличается от прагматичной технократии своей «терпимостью» и «спиритуализмом», то, на самом деле, их объединяет гораздо большее – общность эволюционистского подхода, молчаливое согласие относительно того, что время движется однонаправлено и «в лучшую сторону», то есть и те, и другие признают «прогресс» как единственную и безальтернативную истину, не ставящуюся под сомнение [11].

Это последнее соображение прекрасно объясняет, почему сегодня всё чаще возникают смешанные формы футурологического анализа, основывающиеся одновременно и на технократическом, научном подходе и на неоспиритуалистических идеях теории «эры Водолея». Всё больше авторов предлагает смешанные модели, где технический прогресс рассматривается в совокупности с прогрессом духовным, и прогнозы новых технологий переплетаются с парапсихологическими элементами. Возникла целая школа учёных и неоспиритуалистов, находящихся где-то посредине между нью-эйджем и классической наукой, которые стремятся выработать так называемую «новую парадигму», то есть общий цивилизационный код для «нового этапа эволюции человечества». Особенно ярким представителем этого направления можно считать физика Фритьофа Капра, а предтечей – русских космистов, от Н. Федорова до В. Вернадского. Теория «ноосферы» является своеобразным промежуточным и удобным концептом, от которого легко перейти как к нью-эйджевскому «расширению сознания», так и к «технологическому рывку».

Несомненно, следует проанализировать и популярную христианскую традицию, затрагивающую, помимо всего прочего, и взгляд на будущее. Эта традиция также является особой в ряду других сакральных учений, у неё своя собственная точка зрения на смысл и направление истории. С одной стороны, христианство заимствует из иудаизма идею однонаправленной деградации, которая начинается с момента изгнания праотцов из Рая и заканчивается апокалиптической катастрофой – концом света. Однако, в отличие от иудаизма, христианство полагает в непосредственной близости от конца света особое уникальное событие, которое придаёт всему историческому процессу иной смысл – это рождение Иисуса Христа, Сына Божия в человеческом обличии. Факт добровольного спасительного Воплощения включает в историю деградации принципиально иной смысл.

То, что казалось безвозвратно утраченным в ходе нисходящей исторической траектории, вновь обретается; страдания и подвиги оказываются не напрасными, однонаправленное энтропийное время и его законы попираются свободной жертвой Божественной Любви. Вся ткань истории до Христа и после Него словно двоится: избранные (и умершие ранее – их Иисус вывел из ада вместе с первым человеком Адамом и патриархами – и живущие после Христа) соединяются с Божеством (чего нельзя себе представить в ортодоксальном иудаизме), а проклятые отвергаются. Смысл развёртывающейся истории – процесс таинственного отделения, предварительная подготовка этой фильтрации, которая станет свершившимся и явным фактом в момент Страшного Суда, смысл коего – положить абсолютный конец истории.

В такой перспективе нет ни ужасающего пессимизма иудаистского подхода, ни стоического отношения к Духу, свойственного циклическим религиям (индуизм, буддизм, ислам, и т.д.); это – нечто третье. Однако, и христианское представление об истории не имеет ничего общего с эволюционистской доктриной, так как на внешнем плане речь идёт о признании дегенерации космоса (как и в иудаизме), на которую, однако, накладывается парадоксальный и «сверхразумный» процесс спасения избранных через волевое стяжание Божьей благодати и через напряжённый драматический путь внутренней борьбы [12]. Не подразумевается никакого совершенствования человечества, никакого прогресса.

Наоборот, христианский Апокалипсис даёт ужасную картину последних времён, которые будут предшествовать мигу Второго Пришествия: торжество антихриста, катастрофы, страдания, отступление, полное одичание и вырождение немногочисленных остатков человеческого рода. Зверь, дракон, всадники смерти, звезда полынь, чаши гнева, гроздья наказания… Человеческие души уподобляются винограду, брошенному на точило. Дар, принесённый Христом в благодати святого Крещения, не есть момент эволюции; это – нечто парадоксальное, врывающееся во Вселенную из мира божественной полноты, как молния. Показательно, что первыми учениками и избранными христианами становятся простые рыбаки, мытари. Они получают Дар не по логике «эволюции», но от полноты Божественной Любви, которая выбирает «своих» не по внешним признакам, учитывая особые знаки, вся парадоксальность которых в христианской традиции очевидна уже в перечислении чинов блаженств: «Блаженны нищие духом, ибо тех есть царство Божие; блаженны плачущие, ибо они утешатся» и т.д.

Таким образом, христианский взгляд на футурологию однозначен: грядут апокалиптические катастрофы, ужас, приход антихриста, предел вырождения, и лишь в момент пика этого кошмарного процесса явится сам Христос во Втором Пришествии, но уже не как Человек рождённый, а как Бог и Сын Божий во всём своём трансцендентном величии – «на облацех»; никакого промежуточного этапа не будет. Евангелие подчёркивало: «Гряду как тать» (то есть неожиданно, внезапно), или в другом месте «Приход Сына Человеческого будет подобен молнии». В утренних молитвах православные произносят каноническую формулу: «Внезапно Судия приидет и коегождо деяния обнажатся». Всё это, по мнению А.Г. Дугина, однозначно исключает возможность эволюции. В будущем для христианина только испытания, катастрофы и, наконец, сверхисторический, парадоксальный момент Второго Пришествия, когда время исчезнет, упразднится, а материальная Вселенная – с её законами, стихиями и нормативами – опрокинется в вечный световой мир Божественной Троицы [13].

Итак, мы выделили несколько систем координат, в которых можно рассматривать проблему будущего как в смысле его проектирования, так и в смысле его прогнозирования. Прежде, чем сформулировать свою собственную версию будущего (пожелания, ожидания, предвидения и т.д.), мы столкнулись с серьёзными трудностями, так как, прежде всего, необходимо определиться с выбором того плана, в котором должно протекать наше изложение, а этот выбор совсем не так прост, как может показаться на первый взгляд. Мы обнаружили весьма конфликтную ситуацию, так как эти системы координат не просто различны и равновероятны, но между ними существует напряжённое противостояние, они имеют на счёт друг друга самые серьёзные подозрения. Например: как может оценивать циклическая доктрина индусов, утверждающая, что мы живём в конце «тёмного века» (кали-юги), современных оптимистов «нью-эйдж», ожидающих нового рывка в эволюции и без того уже довольно «высоко прогрессивного» человечества? Очевидно, что ортодоксальный индус (равно как и буддист, мусульманин и т.д.) увидит в таком мистическом эволюционисте (как, впрочем, и в технократе) «агента влияния тёмной богини», так как говорить о «прогрессе» в момент пика «регресса» может только представитель «демонических миров». Кстати, сходная позиция относительно футурологического «эволюционизма» будет и у ортодоксальных иудаиста и христианина. Объявить «дегенерацию» «эволюцией» в перспективе этих традиций может только персонаж, символически называемый «сатаной»; наиболее отчётливо это проявляется в политической сфере нашей страны.

Однако, представителей неэволюционистского сознания среди футурологов крайне мало. Безусловно, эволюционисты платят носителям традиционного подхода той же монетой – обозначая их «тёмными», «мракобесными», «средневековыми», «примитивными», «отсталыми» и т.д. При этом противодействие традиционному взгляду на будущее со стороны «прогрессистов» чаще всего осуществляется не через прямую критику, а посредством умолчания, игнорирования самой альтернативной позиции, посредством искусственного создания такой атмосферы полемики, исследований, анализа, в которой любое отклонение от изначально и неявно заданных рамок практически невозможно. Исходя из того, что в футурологических дискуссиях хозяевами являются почти исключительно эволюционисты, то альтернативные системы координат изначально отвергаются.

Намного тоньше различия между неэволюционистскими моделями, здесь есть и сходства и различия. В частности, иудаизм и циклическая доктрина других (чаще всего индоевропейских) традиций имеют между собой такой общий элемент, как утверждение о деградации бытия, но различаются в оценке этой деградации: ортодоксальный иудаизм видит её необратимой (но вместе с тем ряд гетеродоксальных иудаистских мистических учений: каббала, хасидизм, ессеи…) и мессию понимают не как реставратора Золотого века, но как восстановителя среди народов земли центрального статуса евреев, как нации, наделённой страшным знанием об энтропийном устройстве реальности, тогда как для последователя индуизма или буддиста – это такой же эпизод, как осень или зима, только в космическом масштабе.

Христианство отличается и от иудаизма и от религий, утверждающих циклический характер истории (в этом смысле также показательна фраза святого апостола Павла «несть ни иудея, ни эллина», то есть истиной не обладают ни те, ни другие). Для христианства важен исключительно момент Нового Года, та удивительная точка истории, где время соприкасается с вечностью. Момент Конца Времён становится мигом великого события, трансцендентный Бог становится имманентным человеком, Непознаваемое и Абсолютное воплощается в тело, тем самым даруя благодатную возможность твари проделать путь в обратном направлении – тело отныне может стать духом, а человеку открыт путь обожения. То, что было до Христа, становится непринципиальным; принципиально лишь то, что свершается в миг его Пришествия. Это Событие меняет всю логику истории культуры и цивилизации, отменяя и неизбывный пессимизм иудаистского мировоззрения, и необходимость бесконечного повторения индуистских циклов: юг, кальп, манвантар и т.д. [14].

Итак, футурологическая дискуссия между представителями разных идеологических концепций и мировоззрений будет проходить в довольно конфликтном режиме, так как здесь сталкиваются глубинные посылы разных религий, а от этого недалеко и до отождествления оппонента с негативными персонажами соответствующих эсхатологических учений. Неудивительно, что в христианской перспективе иудаистская футурология будет носить «сатанинский» характер, так как отрицание божественности Христа у иудеев придаст в глазах ортодоксального христианина иудаистскому мессии зловещие черты. Немногим лучше выглядят и циклические эсхатологии иных традиций, также отрицающих «революционный» смысл главного события истории, по христианству, – Воплощение.

С другой стороны, иудаизм (если он хочет соответствовать своей исконной сущности) не может не считать христианское учение ересью, а, следовательно, расшифровывать эсхатологию христиан как антииудаистические тенденции. На этом основано, в частности, требование израильских религиозных учителей, обращённое к Ватикану и настаивающее на том, чтобы католическая церковь официально признала себя виновной в «холокосте», то есть массовом уничтожении евреев нацистами на том основании, что Гитлер был католиком. Ввиду того, что «холокост» имеет для иудаизма самое прямое отношение к наступлению «мессианской эры», то значение такого требования трудно переоценить. Тем самым современный иудаизм стремится до конца перевернуть отношения с христианским миром: до самого последнего времени христианское учение настаивало на том, что евреи виновны в теологическом грехе богоубийства, так как Христа распяли по требованию синедриона. Теперь же из-за ослабления веса христианства в западной цивилизации и определённого усиления позиций иудаизма, раввины опрометчиво стремятся обвинить в аналогичном грехе – а «холокост», точнее, «шоа», и есть фактически «богоубийство» в талмудической оптике – христианскую церковь [15].

При этом и христиане, и иудеи рассматривают главных позитивных персонажей иных религиозных эсхатологий (Калки индусов, Майтрейю буддистов, Махди мусульман и т.д.) чаще всего как воплощения библейских «гогов и магогов» и посланцев «князя мира сего». Следовательно, и в данном случае футурологический прогноз или проект уже изначально столкнётся с необходимостью выбора своего идеологического лагеря, который и определит в дальнейшем рамки и логику исследования.

Таким образом, по А.Г. Дугину, становится совершенно ясным, что любое рассуждение о будущем ни в коем случае не может претендовать на «общечеловечность», «объективность», «беспристрастность», «научность» или «истинность». Футурология – это поле драматического духовного противостояния некоторых основополагающих мировоззрений, сама история которых доказывает, что никакого прагматического или синкретического консенсуса между ними быть не может. Когда мы пытаемся затронуть тему футурологии, будущего, желательного или вероятного, мы должны, прежде всего, уточнить: «Кто мы? Каких позиций мы придерживаемся? Какую веру исповедуем? Какой традиции принадлежим? Какие ценности защищаем?».

Даже речи пророков расшифровывались по-разному – в зависимости от школ или мистических организаций. Православный понимает Иезекииля по одному, талмудист совершенно по-другому. Что в таком случае говорить о смутных догадках наших современников, даже самых прозорливых из них?!

Мы попытались наметить основные силовые линии религиозных сакральных учений, связанных с проблематикой эсхатологии, Конца Света. Эта проблема чрезвычайно сложная, но вместе с тем чрезвычайно актуальная. В начале XXI века концепции «конца мира», «мессианской эры», «апокалипсиса» и т.д. не могут не быть в центре нашего внимания. Итак, Эсхатология как часть Традиции, как её самая таинственная и, видимо, самая важная часть. В этой крайне напряжённой и непростой теме много сложных мест и тёмных парадоксов, многое стоит под вопросом, многое требует глубинного духовного, в частности, религиозного, и экзистенциального выбора.

Некогда самоуверенный принцип индустриальной цивилизации – покорение природы – вдруг обернулся опасностью необратимого кризиса экосистемы. Вероятно, первым сигналом бедствия, угрожающего нашему Дому, стали доклады Римскому клубу, особенно работа с характерным названием «Пределы роста» (выполненная под руководством Д. Медоуза) [16]. Эти доклады вызвали шок у представителей научной общественности, всё ещё пребывавших в состоянии технократической эйфории. Одной из

крайних реакций на них стали апокалипсические настроения, вылившиеся в модель катастрофизма.

Разумеется, идеи конца мира, в котором повинны сами люди, возникали не однажды. Как правило, общественное звучание они приобретают в переходные эпохи. Наиболее яркий образ конца мира в европейской традиции представлен в вошедшем в Библию откровении пророка Иоанна (греч. «апокалипсис»), ознаменовавшем тотальный кризис античной цивилизации. Образы апокалипсиса ярко-катастрофичны и удивительно созвучны кризисным явлениям современной эпохи. Свойственный человеку оптимизм протестует против такого конца. Однако, исследователь, с точки Л.И. Новиковой, не должен сбрасывать со счетов вероятность и такого исхода цивилизации, тем более, что аргументы катастрофистов, на её взгляд, не лишены смысла.

В качестве первого и наиболее важного из аргументов, подтверждаемых некоторыми математическими моделями, можно рассмотреть тот, что человечество на стадии индустриальной цивилизации в результате техногенных перегрузок геобиосферы подошло к пределу её жизнеспособности. Дальнейшее наращивание производственной деятельности (от чего человечество не может отказаться!), грозит разрушить эту весьма хрупкую оболочку, что и означает неизбежность гибели не только цивилизации, но и самой жизни [17]. Таким образом, человечество само несёт себе гибель и не в состоянии уклониться от своей судьбы. Мало того, чем выше внешнее благополучие человека, тем ближе и ужаснее час расплаты, «ибо время уже близко», как сказано в «Апокалипсисе».

Неизбежность гибели человеческой цивилизации находит обоснование не только в метафизике, но и в физике. Технологический активизм, свойственный человеческому роду, ведёт к повышению организации цивилизованных обществ за счёт «сбрасывания» энтропии на периферию ойкумены. Однако, как замечает Дж. Рифкин, превращение цивилизации в мировую неизбежно подводит её к такому состоянию, когда дальнейшие усилия, направленные на повышение её организации, приведут к возрастанию энтропии системы в целом. В частности, симптомами энтропийного конца современной индустриальной цивилизации служат всё учащающиеся катастрофы [18]. Уже сегодня уровень социальной энтропии возрос до такой степени, что требует от человечества отказа от оптимистического активизма и сознательной выработки «энтропийного взгляда на мир».

Безусловно, фундаментальные законы материи имеют всеобщий характер. Однако диалектика развития такова, что высшие формы движения материи несводимы полностью к низшим [19]. По отношению к жизни эту убедительную гипотезу высказал В.И. Вернадский. «Жизнь, – писал он, – является в биосфере фактором, нарушающим обычный ход процесса; организм действует здесь вопреки правилу энтропии» [20].

Мысль об антиэнтропийной направленности жизни не без основания переносится учёным и на общество. Посредством сознательного контроля над свободным обменом веществ, энергией и информацией с природой человеческая цивилизация способна уменьшить «социальную энтропию». Такая идея, как свидетельствуют исследования И. Пригожина и его сотрудников, вполне вписывается в современные космологические представления о развитии нестационарной Вселенной [21].

Сложив таким образом «ответственность» за возрастающую «энтропию» в мировом сообществе (хаос, кризисные явления, пределы роста) с законов природы, мы тем самым должны с полной ясностью осознать нашу собственную ответственность за тревожное состояние в мире, раскрыть подлинные источники кризисных явлений в мировом сообществе, их причины, найти пути и средства их преодоления. Будем надеяться, что, как заметил М. Хайдеггер, «спасительное не стоит пообок опасности. Опасность сама, выступая в качестве опасности, есть спасительное. Та опасность, о которой мы говорим, есть спасительное, несёт спасительность из своего потаённо обратимого существа» [22].

По идее Л.И. Новиковой, рост современного НТП вызывает радикальное изменение характера труда, технологических и социальных форм его организации и, в итоге, социальной структуры общества, то есть самого базиса цивилизации.

Роботизация и компьютеризация производства постепенно, но неуклонно ведут к вытеснению из производственного процесса традиционных форм индустриального труда, что порождает безработицу нового типа. Складывается парадоксальная ситуация: труд как необходимость, от которого мечтали избавиться все утописты, становится одной из социально-культурных ценностей, позволяющей самореализоваться личности, обрести через него свою причастность к социуму. В результате меняется социальный статус рабочего класса. Тезис, согласно которому рабочему классу нечего терять, причём не просто как средство к существованию (в индустриально развитых странах эта проблема решается с помощью различного рода пособий и компенсаций), но, что оказалось важнее, как способ самореализации. Своё право на труд он может отстоять теперь не столько на основе классовой солидарности, сколько как член гражданского общества. Перед государством, выполняющим цивилизационные функции, возникает задача справедливого перераспределения труда в связи с изменением его технологического содержания и социального статуса [23].

Анализу этой ситуации посвящена, например, работа Р. Дарендорфа «Кризис “трудового общества”». Разъясняя свои позиции, он определяет «трудовое общество» как такой порядок, при котором все прочие измерения жизни более или менее непосредственно соотнесены с производительной деятельностью: образование – это подготовка к профессии, свободное время – отдых для возобновления труда, отставка – заслуженная награда за трудовую жизнь. Однако в последнее время социальные структуры этого «трудового общества» претерпевают под влиянием НТП столь глубинную, но не вполне ещё осознанную трансформацию, что это позволило учёному констатировать: «Мы уже не живём в трудовых обществах» [24].

Как отмечал С.П. Капица, «рост, описываемый кооперативным взаимодействием, включающий все виды человеческой деятельности, по существу, учитывает и развитие науки и техники как системного фактора, развитие, которое принципиально не выделяет наше время в сравнении с прошлым. Поэтому, принимая закон развития неизменным, что видно из неизменности квадратичного роста населения мира до демографической революции, следует полагать, что не исчерпание ресурсов, перенаселение или развитие науки и медицины станут определяющими в изменении алгоритма роста. Поэтому надо искать другую причину изменения и ограничения воспроизводства населения как главной функции общества. Его изменение определяется не граничными условиями, а внутренними причинами, в первую очередь – ограничением скорости роста, определяемым природой ума человека и количественно выраженным во времени, затраченном на его образование. Влияние же внешних, глобальных, условий может сказаться лишь тогда, когда деятельность человека станет планетарным фактором в коэволюции биосферы и человечества.

Этот существенный вывод находится в противоречии с традиционными мальтузианскими представлениями о ресурсном ограничении роста. В итоге, в отличие от популяционного принципа Т.Р. Мальтуса, следует сформулировать принцип информационного демографического императива. Таким образом, человек всегда располагал достаточными ресурсами для дальнейшего развития, и он их осваивал, расселяясь по Земле и увеличивая эффективность производства. До сих пор и, по-видимому, в обозримом будущем, такие ресурсы будут иметься и позволят человечеству пройти через демографический переход, при котором население увеличится не более, чем в два раза. В период, когда контактов, ресурсов и пространства не было, местное развитие заканчивалось, однако в среднем общий рост был неуклонным. Голод же во многих регионах связан не с общим недостатком продовольствия, но со способами его распределения, которые имеют социальное и экономическое, а не глобальное ресурсное происхождение» [25].

К данной цитате хотелось бы добавить то, что во многом кризис любой сферы жизни общества упирается в кризис культуры, о котором мы упомянули чуть выше. Если быть ещё более точными, то любая проблема общества – следствие кризиса морали и нравственности. Следовательно, ни о каких положительных для народа сдвигах в области экономики, политики или социальной сферы не представляется возможным говорить до тех пор, пока человек не научится жить истинно «по-человечески», гуманно (не говоря уже о благородных отношении и поведении применительно к другим живым существам, помимо самих людей). У японцев есть поговорка: «Если хочешь узнать, больно ли другому, – ущипни себя». Золотое правило нравственности, выросшее из древнего «правила талиона», или кровной мести, провозгласило антропному миру то, без чего он обречён на абсолютную деградацию и разрушение: «Не делай другим того, чего себе не желаешь» или «поступай по отношению к другим так, как хочешь, чтобы поступали по отношению к тебе», или «если делаешь зло другим, то не удивляйся, если его сделают и тебе самому».

Физики часто говорят о законе сохранения энергии, так вот, намного важнее чисто физической, прикладной стороны дела закон сохранения Добра и зла. И то, и другое идут по цепочке; у каждого конкретного человека всегда есть выбор: встраиваться в одну систему этических координат или в другую – противоположную первой. Остаться в стороне или уйти в сторону НЕВОЗМОЖНО, ибо мир – это система, множество взаимосвязанных и взаимодействующих между собой элементов, а человек, о чём писал ещё Аристотель, – «общественное животное». В своё время отдельными исследователями, в том числе и Н.А. Бердяевым, поднимался вопрос: «Кто, действительно, внес бóльший вклад в развитие культуры и в совершенствование общества: А.С. Пушкин, живший в миру, или, например, Серафим Саровский, удалившийся от мира в пустынь?». Кое-кто, обладая косным мышлением и слепой верой в незыблемость авторитета Церкви, до крайности возмутится таковой постановкой вопроса, однако, Истину, что называется, не замалюешь. Не является ли игнорирование этого земного мира, удаление от его страданий скрытым проявлением банального эгоизма и неумения решать сложные социализированные проблемы?

«Жизнь есть борьба», и от этого факта не удалось уйти ни одному из живших на Земле когда-либо. Другое дело, что процесс борьбы, природу конфликта необходимо правильно понимать. Освоив все физические, географические рубежи, человечество в лице большинства своих представителей так и не решило, так и не реализовало своего истинного предназначения – не покорило рубежей своего собственного Духа. Подавляющая масса людей концентрирует своё внимание на внешнем, является марионеткой общественного мнения, делит тысячу раз уже поделенные территории вместо того, чтобы чутче прислушаться к самой себе. Борьба человека, присутствующая на протяжении всей его жизни, – это борьба, прежде всего, с самим собой, со своими слабостью, эгоизмом, ленью, разрушительной страстью и т.д. Победив себя, мужественно посмотрев правде в глаза и овладев этой правдой, развивающаяся личность не боится больше НИКОГО И НИЧЕГО.

Любая ценность является для человека ценностью лишь тогда, когда она воспринимается в контексте взаимодействия с другими людьми. Не существует НИ ОДНОЙ ценности, которая была бы актуальна только для одного. Например, взаимоотношение полов, запечатленное в едином акте Любви, – это выражение того, что для этих двоих, для мужчины и женщины, ценность этой Любви неоспорима. Даже нарциссизм – самолюбование – является продуктом общественной среды, ибо для того, чтобы осознать себя прекрасным, необходимо сравнить себя с другими, хотя бы отдалённо похожими на тебя. Человек, имеющий десять автомобилей и покупающий одиннадцатый, не имеет перед собой никаких рациональных, практических целей – его интересует в данном случае лишь символическая сторона дела, он хочет, чтобы его превозносили, чтобы ему завидовали, он хочет быть ВЫШЕ других. Он на 100% зависим от оценки своей деятельности и жизни со стороны окружающих его людей. Однако, зависть способна породить ненависть, а от ненависти недалеко и до уничтожения себе подобных. Отсутствие глубинного осознания диалектики всех со всеми приводит к тому, что выливается в итоге в кровопролитные войны, революции, восстания, бандитский делёж территории и т.д.

Поддержание и репродуцирование высокого уровня морали неизменно упирается в уровень образования. Как отметил Пол Кеннеди в своей работе «Вступая в двадцать первый век», «подобно крупным государствам развитого мира – или, другими словами, подобно державам, на протяжении столетий традиционно считающимися великими, – Китай и Индия сегодня стремятся повысить своё благосостояние путём внутреннего экономического развития, а также защитить свои интересы в хаотичной мировой системе. Независимо от того, считать ли их стремление к повышению обороноспособности анахроничным или реалистическим, и Пекин, и Нью-Дели не могут сосредоточить всю энергию нации на восхождении к богатству; капитал, материальные и трудовые ресурсы должны направляться также и на оборону, подразумевая перелив инвестиций в “непроизводительную” сферу как раз в то время, когда обеим странам необходимо как можно больше капиталов вкладывать в долгосрочный рост экономики с тем, чтобы догнать своих соседей.

Несмотря на упомянутые недостатки, Китай и Индия потенциально весьма и весьма богаты одним из основных ресурсов – человеческим капиталом. Однако наличие такого огромного населения приносит экономическую пользу лишь в том случае, если общество в состоянии обеспечить его качественным образованием, поощряет экспериментирование и предприимчивость, обеспечивает работу многочисленной армии квалифицированных рабочих, инженеров, учёных, техников и конструкторов. Как мы убедились, стремительный рост населения может тормозить подъём благосостояния, если его численность истощает материальные ресурсы страны, а народные таланты не получают развития. Задача выравнивания соотношения между ними имеет две стороны» [26]. Первая заключается в ограничении роста численности населения; вторая – в повышении качества человеческого капитала страны.

Как показывает историческая практика, «образование – это не только техническое “переучивание” рабочей силы, воспитание профессиональных кадров или даже поощрение производственной культуры в школах и колледжах с целью сохранения производственной базы. Оно включает в себя глубокое понимание причин изменения нашего мира, отношения других народов и культур к этим переменам, общности того, что нас объединяет, и того, что разделяет культуры, классы, нация. Кроме того, этот процесс ознакомления должен, по возможности, носить терпимый и выразительный характер, основанный на моральных ценностях. В итоге недостаточно только понимать, что мы делаем на нашей планете, как бы наблюдая за переменами через гигантский телескоп, установленный на Марсе» [27].

Поскольку все мы являемся членами мирового сообщества, то мы должны вооружить себя системой моральных норм, чувством справедливости, а также чувством соразмерности, рассматривая различные способы, с помощью которых, коллективно и индивидуально, мы можем лучше адаптироваться к XXI веку [28]. В обществах же, где «фундаменталистские силы блокируют открытое ознакомление и обсуждение, где политики, чтобы завоевать поддержку отдельных групп населения, обрушиваются на иностранцев и этнические меньшинства и где погрязшие в коммерции средства массовой информации и поп-культура выхолащивают серьёзные проблемы, весьма ограничены возможности того, чтобы образование смогло привить людям более глубокое понимание происходящих в мире тенденций» [29].

Одной из характерных опасностей начала XXI века является подмена понятий и смещение изначальных концептуальных смыслов. «Политика» из общественно важного и полезного дела по управлению страной и государством переродилась в средство для удовлетворения личных амбиций и пополнения своих банковских счетов. «Экономика» была утрирована до узкого коммерческого понимания, которое выше себялюбия и обмана реальной и потенциальной клиентуры никогда не поднималось. «Философия» из «любви к мудрости» была изуродована до форм досужей болтовни и обмена ни объективно, ни опытно на личном уровне не подкрепленными «мнениями». Этот перечень можно продолжать ещё долго, но красной нитью через весь этот жизненный словарь проходит то, что все идеологические «перекосы», глубоко обозначившиеся к началу XXI века, основаны либо на утверждении эгоистических интенций, либо на подмене содержания пустой оболочкой, непомерно претенциозной формой, на выхолащивании традиционных смыслов и ценностей.

Не менее ужасным является и тот факт, что современная молодёжь, если попытаться охватить её с помощью сравнительно-исторического метода, из года в год, по мере удаления от более старших особей к более младшим, в своем 17-18-летнем возрасте всё больше теряет понимание необходимости самосовершенствования. Она принимает действительность такой, какая та есть, но не в том позитивном смысле, который дкларировали Будда Сидхартха или Лао-цзы, а в плане смирения со сложившимися недостатками: своими собственными и общественными. Есть то, что есть, а то, что должно быть, то, чему учат великие этики и моралисты мира сего, воспринимается как некая выдумка, утопия, архаизм, излишнее усердие и т.п. Современные молодые люди в большинстве своём предпочитают оставаться пассивными наблюдателями за окружающим миром, за обществом, за своей собственной сущностью, которая словно отделилась от них. Вторая основная тактика нового поколения тоже не намного лучше первой, если не хуже; согласно ей, всё и вся вокруг нужно реформировать, модернизировать, отменять, разрушать и т.д. Снова и снова забывается восточная народная мудрость, которая гласит, что ни один человек не имеет права что-либо принципиально менять в этом мире до тех пор, пока не изменится САМ в лучшую сторону.

Обозначенная проблема не нова, но пик её актуальности в настоящее время необычаен по своим свойствам. Проводя параллели между ментальным и психологическим устройством разных народов и поколений, Олаф Стэплдон писал следующее: «Люди, из которых вышли и Сократ и Иисус, … находились среди первых, которые чувствовали восторг перед Судьбой. В греческом искусстве трагедии и в иудейской вере в божественность закона, равно как в индийском смирении, человек узнавал на опыте, сначала очень смутно, то видение внеземной и божественной красоты, которая должна возвеличивать его и ставить в тупик, снова и снова, на всём его жизненном пути. Противоречие между этим поклонением и непреклонной тяге к Жизни, борющейся со Смертью, оказывалось неразрешимым. И хотя некоторые отдельные личности были весьма искушёнными в этой проблеме, в целом человеческая раса вновь и вновь испытывала затруднения в своем духовном развитии из-за этой величайшей дилеммы.

А пока человек был сбит с толку и соблазнён этими преждевременными познаниями, действительное социальное устройство его мира продолжало меняться так стремительно, благодаря растущему господству физической энергии, что его примитивная натура не могла больше справляться со сложным многообразием его окружения. Животные, что были приспособлены для охоты и сражения в диком мире, неожиданно были призваны стать гражданами, и более того, гражданами мировой человеческой общности. В то же самое время они обнаружили себя обладающими определёнными и весьма опасными силами, которые их слаборазвитый разум не мог надлежащим образом использовать. Человек старался держаться; но … он не выдержал нагрузки» [30].

Возможно ли окультуривание (= система целенаправленных действий по своему облагораживанию, символическому возвышению над самим собой) «из-под палки»? Если вспомнить историю насаждения христианства на Руси, то возможно; если вспомнить то, что советские люди, несмотря на строгость цензуры и «железный занавес», были самыми читающими и образованными людьми в мире, то возможно. Складывается впечатление, что бóльшая часть современной молодёжи, устав от раздирающего душу и разум идеологического плюрализма, от ситуации постоянного выбора в контексте великого многообразия жизненных тактик и стратегий, просто жаждет прихода нового тирана. Всё чаще вспоминается И.В. Сталин, всё больше оскорбительных упрёков в адрес «либералов», однако, забывается тот факт, что для того, чтобы репрессии носили культурный характер, а не превратились в очередную кроваво-бессмысленную бойню, монарх должен САМ обладать высоким уровнем культуры. В связи с этим вспоминается полулегендарная фигура Понтия Пилата… Если даже жестокий тиран проникся психологией своей жертвы, обрёл эмпатию, то почему все остальные не хотят этого сделать? Почему общество превращается в первобытное стадо, членам которого теплее вместе, но которые одновременно топчут друг друга в силу большой скученности?

Истина намного богаче по своему смысловому содержанию, чем все попытки свести её к какому-либо одному началу. Будда, Сократ, Христос учили других, не прибегая к репрессивному кнуту, и их имена передаются из уст в уста, из книги в книгу до сих пор; их учения, подтверждённые их биографиями, актуальны по сей день. Любая цензура со стороны так называемых правящих элит – это признание ими своей слабости и страха перед народом. Однако, с другой стороны, отсутствие полноценной культурной цензуры и наличие только цензуры политической тоже ни к чему хорошему в развитии общества не приводит. На ОРТ, например, НИКТО не позволит себе обругать президента или правительство матом (хотя за глаза, в кулуарах такие высказывания вполне возможны), зато сплошь и рядом демонстрируются кинопроизведения, унижающие других людей. Если вспомнить древний Китай, то там сложилась целая традиция почитания предков, старших. Любого культурного маргинала за оскорбление, произнесённое им в адрес своих родителей, четвертовали, его братьям отрубали головы, а соседям, во время не донёсшим на него, отрезали языки… Почему же сейчас цензура работает однобоко, ограждая от открытой критики отдельных людей и в то же время позволяя разлагаться обществу в целом, пропагандируя вместо образцов высокого поведения, аморальные, антигуманные ценности, пришедшие с Запада и ещё неизвестно откуда?

Начиналось всё это в постсоветском пространстве с ненасытного желания к новому, к неизведанному, необычному, с извечного стремления человека к вкушению «запретного плода». Рокеры отстаивали (во всех смыслах) формирующуюся свободу слова, политические идеологи либерализма оправдывались тем, что человеку нужен выбор, что каждый имеет право выбирать из всего великого многообразия культурно-цивилизационных продуктов именно те, которые покажутся ему наиболее верными и симпатичными. Тогда это, как казалось, было просто витально необходимо, общество устало задыхаться от цензуры, от «дамоклова меча» над своей головой. Сейчас же всё чаще вспоминается Иисус, распятый никем иным, как представителями охлократии, безумной, глупой толпой, которая всё время пытается натянуть на себя окультуренные шкуры демократии. Однако, форма формой, а суть, как правило, не меняется.

Из положительных моментов, касающихся прогнозов на будущее, может радовать только одно: как свидетельствуют исторические данные, ни одна по-настоящему гениальная и великая личность не родилась в периоды мира и всеобщего благоденствия. «Через тернии к звёздам» пробиваются таланты и гении; любая кризисная эпоха – это, помимо всего прочего, помимо лишений и страданий народа, ещё и эпоха фильтрации, отделения зёрен от плевел. Русские люди прошли «огонь» советского режима, постепенно проходят «воду» ложно истолкованного западного либерализма, осталось пройти «медные трубы» сформировавшегося информационного общества, которое в основе своей полагается на очередное, только на этот раз более профессиональное, по сравнению с предшествующими эпохами, мифотворчество, преследующее своей целью «развод лохов».

Один из самых коварных современных мифов, усердно насаждаемых продажными представителями СМИ, пропагандирует то, что можно быть счастливым в отрыве от несчастий других, можно даже строить своё счастье на нуждах и потребностях, на страданиях других людей. Из всех типажей, зафиксированных современным российским кинематографом, отчётливее всего и чаще всего фиксируются только два образа: бандит и проститутка (в том числе и политическая). Актуальная для слепого «стада» антимораль проста: если хочешь чего-то социально значимого достигнуть в этой жизни, либо воруй и убивай, либо продавайся и отдавайся. Что самое ужасное, народу эти образы понятнее, доступнее всего, посему дельцы китча стараются изо всех сил, дабы не только удержать тех, кто уже попал в их гнусные символические сети, но и воспитать новое поколение «подонков», бастардов, растущих на блокбастерах. Кстати, эту кавычку можно было бы и убрать, ибо они сами этого ничуть не стыдятся, и в Интернете «продвинутыми» представителями молодёжных субкультур уже давно разработана специальная «пАдонковская» лексика, принципиально и целенаправленно нарушающая здоровые нормы классического русского языка.

Однако, глупо рубить ветвь, на которой сидишь сам; «нельзя, находясь в доме, его взрывать: завалит обломками» [31]. Взаимные непонимание, холодность, порождённые заботой о себе единственном (как правило, исключительно в материальном плане) и игнорированием нужд и страданий окружающих, использование других людей как функций, инструментов для удовлетворения только своих собственных потребностей приводит человечество, с точки зрения писателя Ю.В. Козлова, также размышлявшего о глобальных проблемах современности, прорастающей в будущее, ко времени гомункулусов. Формально они похожи на людей и могут быть прекрасны внешне, но отличить их можно «по неадекватной – нечеловеческой – реакции… Где нормальный человек стыдится, гомункулус гордится, где нормальный плачет, гомункулус смеётся, где нормальный жалеет, гомункулус рассуждает о политической целесообразности и экономической реформе» [32]. Понятно, что слово «нормальный» здесь употребляется в значении «нравственно полноценный».

Кому-то, несомненно, всё это только на руку. «Даже в хаосе есть порядок», и современный культурный хаос в России, действительно, не так уж иррационален, каким представляется на первый взгляд. «Международный терроризм», «финансовый кризис» и другие ярлыки хорошо запоминаются, но не всеми до конца понимаются. За каждой «неудачной» (опять же, неудачной для кого?) реформой, за «неоправдавшей» себя войной (а разве война вообще может быть оправданна? И какое именно оправдание мы ищем? Ответы на эти вопросы очень хотелось бы услышать от генералов и иже с ними тем, чьи родственники мужественно сложили свои головы в Чечне…), за очередной инфляцией видны чуть заметные нити более или менее опытных режиссёров.

Однако, несмотря на то, что «народ хочет знать», есть и оборотная сторона проблемы: если узнать всё и сразу, всю подноготную тайной культурной (и не очень) политики, то перенасыщение организма души рядового россиянина может закончиться не просто обильной рвотой, но и суицидом. Всему своё время и своё место. Видимо, подпитывать формирующееся «гражданское» общество информацией следует чайными ложечками, по чуть-чуть… Это – тот же самый психоанализ З. Фрейда, только на социальном и глобальном уровне. Есть верхушка айсберга – то, что мы знаем и к чему привыкли, то, что нас защищает от нас же самих, а есть подводная его часть, бессознательная, и в этом бессознательном, часто непроговариваемом, но интуитивно ощущаемом, присутствуют не только светлые стороны, но и тёмные. Представители же «жёлтой прессы» нас совершенно не жалеют и либо пытаются скормить нам очередную порцию разврата и насилия, апеллируя к инстинктивной части нашего Оно, либо подкидывают «критическую» информацию для размышления, которую невозможно переварить, ибо она эмпирически недоказуема (равно, как и не опровержима) вообще.

С другой стороны, следует помнить о том, что политики, директора крупных предприятий, признанные академики, ведущие деятели РПЦ и т.д. – это тоже люди, и они тоже могут ошибаться; не все их сценарии развития общества, даже если они ставили перед собой благородные цели, безупречны и осуществимы. Такой же испуг, который охватывает ребёнка, когда он хотел просто полюбоваться огоньком маленькой сухой травинки, а в итоге зажёг целый стог, вполне может охватывать и главу государства, если какой-либо из его «шахматных» ходов привёл к прямо противоположному, чем желаемый, результату и вышел из-под разумного контроля. Однако, на наше счастье, общество – это самоорганизующаяся, саморазвивающаяся система. Помимо этого, оно занимается и спонтанным самолечением, которое иногда сближает его с природой.

Здесь мы подходим к рассмотрению одного из главных, на мой взгляд, выходов человечества из состояния, близкого к культурной катастрофе. Необходимо прислушаться к себе, хотя бы на несколько мгновений отвлечься от непрерывной гонки за материальными благами и символическим капиталом. Кто мы? Зачем мы здесь? Где мы будем после этого и будем ли мы вообще? Кто-то считает, что все люди – «на этой планете гости», кто-то – что мы являемся частью грандиозного эксперимента, который устроил Бог, например, для того, чтобы «доказать» свою правоту дьяволу. Другие, перекладывая свои ущербные проекции на Высший Разум, обвиняют его в садистских наклонностях, в желании потешиться над жалкими смешными человечками. Однако, Провидение Провидением, но Бог ничего не сможет изменить в лучшую сторону для индивида без согласия на то самого человека. Свободу воли ещё никто не отменял, ибо она составляет одно из принципиальных отличий человека от прочих животных. Бог даёт выбор и предоставляет нам определённые шансы, однако выбрать Путь нам предстоит самостоятельно. Кстати, шанс нам был дан и на сей раз: вопреки всем ужасным эсхатологическим предсказаниям, мы относительно спокойно встретили 2000 год и с разумной долей скепсиса относимся к тёмным «предсказаниям» по поводу конца 2012-го … Может быть, суеверно постучав по дереву, но факт остаётся фактом. Он – Тот, Чьи Имена светят нам сквозь века и тысячелетия – выше нас и в то же время Он – совсем рядом, Он – в душе каждого из нас.

Человечество не уйдёт с этой сцены совсем до тех пор, пока не найдёт самые главные ответы на вопросы, которые перед нами поставлены. Те пророки и гении, герои и творцы, которые данные ответы сумели найти, которые познали Любовь не только словом, но и делом, всей глубиной своего сердца, расставались со своей бренной телесной оболочкой без тени страха и сомнения. Человечество не умрёт, а будет страдать и мучиться до тех пор, пока не перейдёт на новую, более высокую ступень развития, и это – не узкое понимание эволюционизма, о чём мы говорили выше, это – вопрос Истинной Веры. Только пройдя через всю полноту пота и боли за реальность, человечество сможет изменить свою качественную природу. Все хитроумные и лживые стратегии, сконцентрированные на удовлетворении эгоистических интересов, рано или поздно разрушаются, так же, как не могут глубоко прорасти семена, заброшенные в твёрдый грунт. Любая стратегия – это бегство от боли, которая неизменно сопровождает развитие Духа. Истинный Путь должен быть прям и прост, как у средневековых японских самураев.

И.В. Бестужев-Лада – современный представитель так называемой альтернативистики, то есть междисциплинарного направления прогнозирования перспектив перехода к альтернативной цивилизации, которая могла бы спасти человечество от глобальной катастрофы, неизбежной, по мнению многих видных футурологов, при наблюдаемых тенденциях развития событий на мировой арене – предпринял анализ футурологической литературы и обнаружил, что «пунктов схождения» между различными подходами насчитывается ровно пять. Они же, по его мнению, и составляют основные условия спасения от катастрофы на путях перехода к альтернативной цивилизации.

Во-первых, подавляющее большинство авторов считают, что коль скоро то или иное состояние общества, в конечном счёте, «определяется состоянием энергетики, то значит, переход к альтернативной цивилизации невозможен без восстановления на качественно новой основе серьёзно нарушенного к настоящему времени глобального топливно-энергетического и зависимого от него материально-сырьевого баланса.

Во-вторых, признаётся столь же необходимым восстановление на качественно новой основе столь же серьёзно нарушенного глобального демографического баланса, нормализация воспроизводства поколений.

В-третьих, в точности то же самое относится к катастрофически “идущему вразнос” глобальному экологическому балансу, который также подлежит восстановлению на качественно новой основе.

В-четвёртых, ясно, что всего этого невозможно достичь не то, что при гонке вооружений, но даже при сохранении сегодняшнего уровня производства оружия – тем более, что оно ежечасно грозит человечеству уничтожением. Следовательно, подразумевается необходимость всеобщего и полного разоружения.

Наконец, в-пятых, человечеству не выжить – даже при исполнении всех четырёх вышеперечисленных условий, если не поставить во главу угла системы ценностей гуманность, то есть самого человека, его благополучие и полноценное развитие» [33].

Таким образом родилась наиболее распространённая формула альтернативной цивилизации: низкоэнергетическая (в смысле экономичности потребления энергии), высокоустойчивая (в смысле восстановления глобальных балансов, на которых зиждется человечество), экологически чистая, полностью демилитаризованная и подлинно человечная.

Что такое эта самая пресловутая «человечность»? Ответ на данный вопрос, очевидно, не является однозначным. Как отмечал мыслитель Пико делла Мирандола, человек – это существо, которое, с одной стороны, может подняться до вершин божественного, с другой стороны, опуститься до низин скотского… Человек – это арена постоянной борьбы между Светом и тьмой, между Добром и злом, а эта борьба, в свою очередь, предполагает наличие свободы воли, свободы выбора. Даже ругательное слово «скот» употребляется нами именно в этическом, а не в натуралистическом, смысле: скот – это тот, кто нарушает моральные заповеди человечества, сформулированные наиболее мудрыми его представителями, кто, в отличие от других животных, берёт от мира больше, чем ему нужно, и расходует эти драгоценные ресурсы совершенно бездарно и глупо. «Скот» не просто уничтожает себе подобных и неподобных, но пытается их унизить, предельно оскорбить, причём даже если объекты его нападения не затевали против него ничего плохого. Животное не может обмануть или предать, ибо не знает, что такое обман и предательство; человек же, прекрасно зная об этих и многих других аморальных и безнравственных феноменах, способен сознательно, целенаправленно преступить через них, вот тогда-то он и становится «скотом», вернее, хуже скота.

Любой человеческий поступок вписывается во фрейдовскую схему соотношения сознания, бессознательного и Супер-Эго. Совершение злодеяний может иметь своей целью, помимо прочих, утверждение антиморали, доказательство того, что не только индивид должен считаться с интересами общества, но и общество – с желаниями индивида. Создание антикультуры, маргинальных субкультур часто исходит из желания отстоять свою свободу. Очевидно, что формы этого отстаивания своего «Я» зачастую глупы и бездарны, однако, важен сам факт того, что современная цивилизация сама провоцирует недальновидных индивидов на противоправные и аморальные деяния.

Мы будем постоянно решать одни и те же проблемы воспитания и образования до тех пор, пока не примем за факт и не внедрим в массовое сознание то, что приобщение к моральным ценностям – это не «прогибание» под мнение общества, слепого усреднённого во мнениях большинства, не отрицание своего сокровенного «Я», а необходимое условие для самосовершенствования. Отказ от крайних проявлений эгоизма – это не потакание чужому мнению, а сознательная стратегия поведения, исходящая из глубинного понимания диалектики общего и частного, формы и содержания. Любить себя – это не значит плевать в других. Любить себя – это любить весь мир. Взгляни в себя – увидишь мир, Взгляни на Мир, и в нём есть ты. Тот же, кто ненавидит окружающую действительность, людей, природу, культуру, тот, соответственно, ненавидит и самого себя, ибо сам является частью этого общества.

Западный эгоцентризм, как совокупность собственнических и псевдоматериалистических установок, зачастую совершенно неверно трактуется у нас в стране: настоящий собственник, хозяин, будет заботиться о той земле, на которой живёт, не будет загрязнять экосистему, руководствуясь сиюминутной коммерческой тактикой и отвергая полномасштабную долгосрочную стратегию. Настоящий собственник не противопоставляет себя и свою собственность, а, напротив, заботится о её процветании и преумножении. Истинный материалист будет ценить своё собственное здоровье и здоровье того общества, в котором он живёт, будет лелеять каждый плод, выращенный на этой земле. Те же, кто занимается разрушением и экологии природы, и экологии культуры, не являются ни настоящими собственниками, ни истинными материалистами. Это – люди с больным сознанием, валютоманы, финансовые маньяки и т.д. Они не ценят ни других, ни себя, они ненавидят тот мир, в котором все они живут, но который они противопоставили себе, объявили его, по наивно-детской глупости, своим врагом. Как писал уже упоминавшийся нами Пико делла Мирандола, «необходимо, чтобы единство превосходило противоположность, иначе вещи бы разрушились, поскольку разделились бы их начала» [34].

Как отмечал Е. Минард, на психику людей пагубное влияние может оказать неверное учение. Это касается искажённого восприятия внешнего мира, собственной личности и других людей. Таким людям также могут быть свойственны привычки и манеры поведения, не носящие адаптивного характера. Их нелегко изменить, особенно если они возникли в раннем детстве, сильно затянувшемся, или создались в результате активного внушения («промывания мозгов»). Последнее случается, если человек оказывается изолированным от внешних влияний или «не тех» идей и одновременно подвергается интенсивной и в высшей мере эмоциональной «целенаправленной обработке» (задача которой – заставить его во что-то поверить или поступать определённым образом).

Для того, чтобы действительно «не отрываться от реальности», человеку необходимо иметь свободный доступ к самым разным учениям и мнениям, а не только к тем, которые вели его, возможно, по неверному пути. Только тогда он будет действительно сведущей личностью и сможет правильно сформировать собственные убеждения [35]. Пессимизм религиозных учений в отрыве от Света Разума, предельно эгоистические «полуживотные» установки, негативный пример политиканов и других известных субъектов, на которых смотрит вся страна, – всё это факторы, препятствующие решению глобальных проблем, вставших перед человечеством к началу XXI века.

Подводя итог всей нашей рефлексии, касающейся образов будущего, следует отметить, что только нахождение гармонии во взаимоотношениях общества и природы, социума и конкретной личности, души и разума, интеллекта и инстинктов, и т.д. способно обеспечить человечеству решение глобальных проблем, сложившихся к началу XXI века, и дальнейшее благополучие и процветание.

 


[1] Еськов, К. Наш ответ Фукуяме [Электронный ресурс] / К. Еськов. – 2000. – Режим доступа : http://lib.ru/PROZA/ESKOV_K/pub_fuj.txt. – Дата обращения : 20.12.2001.

[2] Лем, С. Сумма технологии [Электронный ресурс] / С. Лем. – 1967. – Режим доступа : http://lib.ru/LEM/summa/ – Дата обращения : 15.12.2001.

[3] Стругацкие, А. и Б. Волны гасят ветер [Электронный ресурс] / А. и Б. Стругацкие. – 1985. – Режим доступа : http://lib.ru/STRUGACKIE/wolny.txt – Дата обращения : 10.12.2001.

[4] Швейцер, А. Культура и этика [Текст] / А. Швейцер ; пер. с нем. Н. А. Захарченко и Г. В. Колшанского ; общ. ред. и предисл. проф. В. А. Карпушина. – М. : Прогресс, 1973.

[5] Дугин, А. Г. Футурология как эсхатология [Текст] / А. Г. Дугин // Милый Ангел. – № 3. – М., 2000.

[6] Там же.

[7] Дугин, А. Г. Футурология как эсхатология [Текст] / А. Г. Дугин // Милый Ангел. – № 3. – М., 2000.

[8] Дугин, А. Г. Футурология как эсхатология [Текст] / А. Г. Дугин // Милый Ангел. – № 3. – М., 2000.

[9] Дугин, А. Г. Футурология как эсхатология [Текст] / А. Г. Дугин // Милый Ангел. – № 3. – М., 2000.

[10] Там же.

[11] Дугин, А. Г. Футурология как эсхатология [Текст] / А. Г. Дугин // Милый Ангел. – № 3. – М., 2000.

[12] Дугин, А. Г. Футурология как эсхатология [Текст] / А. Г. Дугин // Милый Ангел. – № 3. – М., 2000.

[13] Дугин, А. Г. Футурология как эсхатология [Текст] / А. Г. Дугин // Милый Ангел. – № 3. – М., 2000.

[14] Дугин, А. Г. Футурология как эсхатология [Текст] / А. Г. Дугин // Милый Ангел. – № 3. – М., 2000.

[15] Дугин, А. Г. Футурология как эсхатология [Текст] / А. Г. Дугин // Милый Ангел. – № 3. – М., 2000.

[16] Meadows, D. et al. The Limits to growth [Text] / D. Meadows. – N. Y., 1972; См. также: Лейбин, В. М. «Модели мира» и образ человека: Критический анализ идей Римского клуба [Текст] / В. М. Лейбин. – М., 1982.

[17] Новикова, Л. И. Цивилизация перед выбором [Текст] / Л. И. Новикова // Вопросы философии. – 1990. – №7.

[18] Rifkin, J. Entropy. ANew World View [Text] / J. Rifkin. – N. Y., 1980. – P. 7.

[19] Новикова, Л. И. Цивилизация перед выбором [Текст] / Л. И. Новикова // Вопросы философии. – 1990. – №7.

[20] Вернадский, В. И. Значение биогеохимии для познания биосферы [Текст] / В. И. Вернадский // Труды биогеохимической лаборатории. – М., 1980. – Вып. 16. – С. 51.

[21] Пригожин, И. От существующего к возникающему [Текст] / И. Пригожин. – М., 1985.

[22] Хайдеггер, М. Поворот [Текст] / М. Хайдеггер // Новая технократическая волна на Западе. – М., 1986. – С.88.

[23] Новикова, Л. И. Цивилизация перед выбором [Текст] / Л. И. Новикова // Вопросы философии. – 1990. – №7.

[24] Dahrendorf, R. Die «Arbeitsgesellschaft» in Krise [Text] / R. Dahrendorf // Dahrendorf, R. Fragmente eines neuen Liberalismus / R. Dahrendorf. –Stuttgart, 1987. – S. 176-177.

[25] Капица, С. П. Глобальная демографическая революция и будущее человечества [Текст] / С. П. Капица // Новая и новейшая история. – 2004. – № 4.

[26] Кеннеди, П. Вступая в двадцать первый век [Текст] / П. Кеннеди ; пер. с англ. ; предисл. В. Согрина. – М. : Весь Мир, 1997. – 480 с. – (Серия: XXI век). – С. 214.

[27] Там же. – С. 398.

[28] Mathias, P. The First Industrial Nation [Text] / P. Mathias. –London, 1969. – P. 452; Mcintyre, W. D. Colonies into Commonwealth / W. D. Mcintyre. –London, 1966. – P. 466.

[29] Кеннеди, П. Вступая в двадцать первый век [Текст] / П. Кеннеди ; пер. с англ. ; предисл. В. Согрина. – М. : Весь Мир, 1997. – 480 с. – (Серия: XXI век). – С. 398.

[30] Стэплдон, О. Последние и первые люди: история близлежащего и далёкого будущего. Создатель звезд [Текст] / О. Стэплдон ; авторс. сборник. – М. : ACT, ЛЮКС, 2004. – 640 с.

[31] Козлов, Ю. В. Реформатор [Текст] / Ю. В. Козлов ; роман. – М. : Центрполиграф, 2002. – 524 с. – (Современная проза).

[32] Там же.

[33] Бестужев-Лада, И. В. Альтернативная цивилизация [Текст] / И. В. Бестужев-Лада. – М. : Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 1998. – 352 с. – С. 50-51. – Выделение жирным М.В. Гуреева.

[34] Цит. по: Таранов, П. С. Острая философия: Выдающиеся сюжеты овладения неизвестным [Текст] / П. С. Таранов. – Симферополь: Реноме, 1998. – 560 с.: ил. – С. 446.

[35] Минард, Е. Эволюция богов. Альтернативное будущее человечества [Текст] / Е. Минард ; пер. с англ. – М. : Мир, 1996. – 112 с., ил. – С. 78-79.



Все статьи автора «Гуреев Максим Вячеславович»


© Если вы обнаружили нарушение авторских или смежных прав, пожалуйста, незамедлительно сообщите нам об этом по электронной почте или через форму обратной связи.

Связь с автором (комментарии/рецензии к статье)

Оставить комментарий

Вы должны авторизоваться, чтобы оставить комментарий.

Если Вы еще не зарегистрированы на сайте, то Вам необходимо зарегистрироваться: