ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИЕ ЕДИНИЦЫ И МЕТАФОРЫ В ТЕКСТАХ АНГЛОЯЗЫЧНОЙ «ЖЕЛТОЙ ПРЕССЫ»: ОСОБЕННОСТИ ИНТЕРПРЕТАЦИИ ЧИТАТЕЛЕМ

Гадакчян Анжелика Сергеевна
Донской Государственный Технический Университет
старший преподаватель кафедры "Лингвистика и иностранные языки"

Аннотация
В современных прагматических концепциях признается, что оптимальное толкование содержания фразеологической единицы в определенной степени зависит от непроизвольных отношений между значениями компонентов единицы и ее целостной идиоматической семантикой. Вместе с тем, детально не рассматриваются прагматические процессы, лежащие в основе данного взаимодействия, при восприятии и интерпретации метафоры и фразеологической единицы. В статье делается попытка заполнить этот теоретический пробел.

Ключевые слова: буквальное значение, идиоматическое значение, метафора, прозрачность, смысл, фразеологическая единица, читательская интерпретация


PHRASEOLOGICAL UNITS AND METAPHORS IN THE TEXTS OF ENGLISH-SPEAKING «YELLOW PRESS»: READER’S INTERPRETATION PECULIARITIES

Gadakchyan Angelica Sergeevna
Don State Technical University
senior teacher of the linguistics and foreign language department

Abstract
In contemporary pragmatic theories it is admitted that the adequate interpretation of phraseological unit semantic content depends in some degree from the arbitrary relations between the meanings of its components and its coherent idiomatic se-mantics. At the same time, the pragmatic processes of this interaction while perceiving and interpretation of metaphors and phraseological units have not been studied properly. The article reflects our attempt to fill this theoretical gap.

Keywords: idiomatic meaning, literal meaning, metaphor, phraseological unit, reader’s interpretation, sense, transparency


Рубрика: Филология

Библиографическая ссылка на статью:
Гадакчян А.С. Фразеологические единицы и метафоры в текстах англоязычной «желтой прессы»: особенности интерпретации читателем // Гуманитарные научные исследования. 2016. № 10 [Электронный ресурс]. URL: https://human.snauka.ru/2016/10/17276 (дата обращения: 21.02.2024).

Традиционный подход к фразеологическим единицам (ФЕ) на лексическом языковом уровне обладает двумя важными исследовательскими следствиями. Во-первых, в лингвистическом плане ФЕ функционируют не как словосочетания, а как «длинные слова», а поэтому не предполагают каких-либо внутренних трансформаций. Во-вторых, приближаясь по своей структуре к слову, ФЕ не формирует свою семантику, исходя из значений составляющих ее компонентов, но хранится в памяти носителей языка как готовый языковой знак, между формой и содержанием которого устанавливаются произвольные отношения (более подробно см. [1, c. 36–47], [2, c. 196–205]).

В современных подходах признается, что ФЕ является, по крайней мере, частично членимой. Оспаривая взгляд на ФЕ как «длинные слова», данные подходы прямо или косвенно проблематизируют вопрос, связанный с произвольностью взаимоотношений между означаемым и означающим в рамках этих единиц, отсутствием у них трансформационных возможностей [3, c. 48–57].

Подобная реакция на традиционный подход, в свою очередь, приводит к тому, что членимость ФЕ можно связывать со способностью говорящего субъекта и его адресата:

– приписывать значения отдельным компонентам устойчивой единицы (вне зависимости от того, оказываются эти значения мотивированными или немотивированными);

– устанавливать семантические отношения между буквальными значениями компонентов ФЕ и идиоматическим значением целостной единицы.

В рамках данной публикации рассмотрим указанную способность более подробно, поскольку она проливает свет на степень «прозрачности» ФЕ.

Полагаем, что исследователи, придерживающиеся традиционного подхода, правы, утверждая, что значение ФЕ не является результатом композиционного анализа буквальных значений составляющих ее компонентов. Однако тот факт, что семантика ФЕ не формируется композиционально, совсем не означает, что ФЕ осмысливается носителями языка как языковой знак с произвольными отношениями между формой и содержанием. Между буквальным и идиоматическим значениями потенциально можно установить некоторые семантические отношения, которые теоретически могут задействоваться в процессе использования и интерпретации ФЕ в повседневном непринужденном общении и текстах «желтой прессы».

В сфере человеческого опыта и порождения значения / смысла метафора занимает ведущую позицию, предопределяя своими характеристиками специфику функционирования данных сфер [4], [5], [6]. Выступая конструктивным элементом языковой системы, когниций и текста, метафоры активно исследуются лингвистами, литературными критиками, философами, когнитивными психологами, антропологами, хотя граница между метафорическим и неметафорическим использованием языка все еще маркируется не достаточно последовательно. Вместе с тем, в текущих междисциплинарных изысканиях все чаще подтверждается тезис о том, что субъекты речи задействуют метафору не только в целях самовыражения на уровне языка, но и формулирования собственных мыслей (более подробно см. [7], [8], [9]). Другими словами, человек мыслит метафорами.

Первичная функция метафоры заключается в том, чтобы облегчить процесс понимания сложных абстрактных концептов. Это действенное средство познания и интерпретации разнообразных реалий объективного мира. Фиксируя сходство между двумя никак не связанными объектами, новые метафоры дают возможность познающему субъекту сфокусировать свое внимание на тех реалиях повседневной действительности, которые ранее оказывались незамеченными. В конечном итоге, эти реалии привносят в нашу повседневную жизнь новые смыслы, сама наша деятельность получает новые уровни интерпретации, а объективный мир – более детализированную структурированность в нашем сознании.

Другими словами, метафора – это действенное средство познания мира, себя и других в акте непосредственного или опосредованного общения, в том числе эмоциональной составляющей межличностного взаимодействия (см, например [10], [11], [12]). В связи с этим, исследование метафорической интерпретации действительности и фиксации ее результатов в языке приобретает не только общее гносеологическое, но и методическое значение (см., например [13, c. 71]).

В текущих лингвистических изысканиях внимание сосредотачивается преимущественно на интерпретации номинальных метафор, построенных по концептуальной модели Xэто Y. Анализ текстов «желтой прессы», в которых последовательно проявляются особенности повседневного функционирования языка, выявляет, однако, интенциональное употребление глагольных предикатов и даже целых разноструктурных словосочетаний в метафорическом значении. Ср.:   

(1) “But within two years the weight had crept back on, so it seems she’s taken drastic steps once again, using her tried and tested small portion method” [14, p. 8];

(2) “– How does poor Luke react? – He’s fuming[15, p. 24];

(3) “Holly was so fired up, she tweeted Minister of State for Community and Social Care Alistair Burt, asking him to come on the show and discuss Matthew’s case” [16, p. 11];

(4) “Explaining this at the time, blonde Jessica said, ‘Nick is my lover, my friend and my husband. He fills so many roles for me, but he doesn’t necessarily have to fill the role of birthing partner as well’” [17, p. 8];

(5) “While she has always been happy to speak out about this cruel disease, the dark shadow is never far from the 55-year-old’s thoughts” [18, p. 8];

(6) “Besides, having seen many of my middle-aged friends trying to navigate their way around online dating sites, and being badly burned in the process, I was wary” [19, p. 36].

Осмысление высказываний (1)–(6), содержащих образные метафорические номинации, фактически, ничем не отличается от осмысления высказываний, в которых все компоненты употреблены в своих первичных значениях. Адресат апеллирует к закодированным в метафорических компонентах понятиям (концептам) с целью извлечения смысла, внедренного в них говорящим субъектом. Прежде всего, адресат оценивает уместность смысловой нагрузки метафорических компонентов для формирования целостного значения высказываний, а затем актуализует некий набор допущений энциклопедического характера, которые ассоциируются с закодированными понятиями (концептами). Результатом подобной переработки высказываний становится восстановление действенного смысла, содержащегося в метафорических компонентах высказываний.

Так, в (1) адресат реконструирует исходное понятие creep back on, семантика которого оказывается гораздо уже, чем в ситуации, отраженной в высказывании. Данное действие (заползать обратно) в системе языка традиционно ассоциируется с одушевленными объектами; в анализируемом высказывании оно распространяется на неодушевленный объект (вес актрисы). У адресата складывается впечатление, что вес тела для актрисы оказывается нечто неподвластным ей, обладающим самостоятельной силой действия. В (2), наоборот, метафорически переосмысливаемое действие fume (дымить), характерное для неодушевленных объектов, распространяется на объект одушевленный. В контексте высказывания оно ассоциируется с накалом эмоционального состояния объекта речи. Аналогичные интерпретативные процессы адресат задействует и при восприятии высказывания (3): предикат to be fired up (быть зажженным) метафорически переосмысливается и выражает негативное эмоциональное состояние объекта речи, вызванное внешними факторами. В (4) метафорически переосмысливается предикат to fill (заполнять): объект речи «заполняет» многие социальные роли, которые должна, как обязательство, выполнять его возлюбленная (говорящий субъект). В контексте высказывания данные метафорически переосмысливаемый предикат оказывается более емким в смысловом отношении, чем традиционные в данном случае предикаты to play, to perform, поскольку проливает свет на личностное отношение объекта речи к говорящему субъекту: он делает все возможное, чтобы облегчить жизнь своей возлюбленной, «высвобождая» ее от повседневной рутины, что, в свою очередь, свидетельствует о его сильных чувствах к говорящему субъекту.

Другими словами, метафорические номинации в составе высказывания дают возможность адресанту выразить важные дополнительные косвенные смыслы, которые занимают сильную позицию в читательской интерпретации текстов «желтой прессы». Данные номинации оказываются емкими и с точки зрения формы представления понятия (ср. birthing partner в (4)). При осмыслении высказываний (5) и (6) адресат воспринимает метафорические номинации the dark shadow, to navigate their way around online dating sites как образное выражение актуализуемых ситуаций: в (5) это ситуация, при которой негативные и пессимистические мысли одолевают стареющего человека; в (6) это положение дел, при котором люди среднего возраста предпринимают попытки найти свою вторую половину на сайте знакомств. Образная репрезентация указанных ситуаций дает возможность говорящему субъекту выразить прагматическое отношение к тому, что утверждается, деавтоматизировать читательское внимание на философском осмыслении освещаемых автором ситуаций.

Представляется, что можно говорить о двух способах, которые задействуются адресатом высказываний (1)–(6) в целях обогащения закодированного в них смысла, поддержания когнитивных эффектов, предварительно запрограммированных автором текста. Во-первых, читатель может обладать индивидуальным опытом нахождения в освещаемых ситуациях, а поэтому он эксплицирует личностные смыслы из фактической и прагматической информации, закодированной в метафорических номинациях, таким образом расширяя семантическое содержание этих номинаций, что не входило в исходные намерения автора текста (ср. to creep back on, to fume, to be so fired up, to be badly burned). Во-вторых, читатель может воспринимать комбинацию слов с метафорическим значением или метафорические сочетания как выражение понятий, денотат которых является более широким, чем это исходно предполагал автор текста. Считаем, что в случае субъективного обогащения смыслового содержания высказываний с метафорическими номинациями также соблюдается принцип релевантности интерпретативных процедур читателя, поскольку выводимые импликации потенциально заложены в данных высказываниях, выражаемый ими смысл оказывается намного шире того, что эксплицитно утверждается. При восприятии указанных высказываний адресат расширяет контекст их употребления за счет:

  • извлеченной информации;
  • своих энциклопедических знаний, представлений о тех понятиях, которые манифестируются метафорически переосмысленными словами и словосочетаниями (ср., например, to creep back on, to fume, to be so fired up, to be badly burnedданные действия воспринимаются как обладающие негативными следствиями);
  • смысловых допущений, формируемых на основе анализа значений компонентов метафорического сочетания (ср., например, to navigate ones way around online dating sites – данное действие воспринимается как проецирующее определенный риск и неудачу).

Следовательно, восприятие и оптимальная интерпретация метафорического использования языка предполагает активизацию смыслов, которые исходно не выражены пропозицией соответствующих языковых единиц. Эти смыслы рассматриваются в качестве побочного продукта прагматического осмысления информации, закодированной автором в метафорических номинациях (более подробно см. [20, c. 27]).

Допущения энциклопедического характера – в отличие от восприятия метафорических номинаций – не всегда срабатывают в процессе осмысления ФЕ. Степень прозрачности этих единиц определяется именно возможностью задействовать энциклопедические знания при восприятии тех понятий, которые манифестируются компонентами устойчивых сочетаний. Крайнюю точку спектра прозрачности ФЕ формируют единицы, при восприятии которых указанные допущения оказываются недейственными (фразеологические сращения, идиомы). Ср.:

(7) “But we can reveal the magician had already rubbed shoulders with Simon at an event just ten weeks before his audition was filmed” [21, p. 6] – общался;

(8) “She pretended that she was the only one who should smell like a rose, but I knew different” [22, p. 22] – быть ни в чем не виновным;

(9) “I was quite sure that my leg wasn’t being pulled… ” [23, p. 13] – меня не разыгрывают;

(10) “By that time we hadn’t made a dent in getting ready for the competition” [24, p. 13];

(11) “I’m really hung up about being apart from my husband…” [25, p. 2] – обеспокоена;

(12) “Well, here it constantly was going, breakfast of champions[26, p. 9] – попойка.

Если адресат впервые сталкивается с данными ФЕ, то семантический анализ компонентов, входящих в их состав, а также энциклопедические знания о понятиях, которые они отражают, не будут способствовать тому, что он оптимально эксплицирует смысл, заложенный в идиомы. Не эффективным в этих случаях оказывается и анализ контекста употребления идиом. Единственным способом осознания семантики устойчивых подобных единиц является обращение к соответствующим словарям и справочникам.

Определенной степенью прозрачности обладают фразеологические единства. Сделав определенные допущения энциклопедического характера, ассоциируемые с понятиями, которые отражаются компонентами устойчивой единицы, приняв во внимание характер последовательности компонентов в этой единице, адресат при первичном восприятии фразеологических единств способен эксплицировать их значения. Ср.:

(13) “There was no way I would win the competition. My rivals, however, held all the aces[16, p. 35];

(14) “My colleagues were very disloyal persons. I would not have been surprised if any of them stabbed me in the back[17, p. 10].

Фразеологические единства в (13)–(14) обладают относительной степенью прозрачности: даже если адресату не знакомы их значения, он имеет возможность вывести их с опорой на анализ буквальной семантики составляющих их компонентов. При этом адресант, фактически, задействует те же интерпретативные процедуры, что и при восприятии метафорических номинаций (ср. примеры (4)–(6)). Принимаются допущения, согласно которым:

в (13): ace (туз) является самой сильной картой, а поэтому тот, кто держит эту карту, по всей вероятности, одержит победу;

в (14): нож в спину – поступок предательства, достойный труса.

Читатель «адаптирует» буквальное значение сочетания к результатам своей интерпретации с опорой на принцип релевантности своих предварительных допущений. Итогом данной прагматической «регулировки» становится выявление понятия, которое является шире денотативного значения сочетания (например, [to hold all the aces] распространяется на любую ситуацию, в которой кто-либо имеет все шансы одержать победу над кем-либо; понятие [to stab in the back] начинает обозначать акт предательства кого-либо кем-либо).

Таким образом, прагматический подход к ФЕ, который мы предлагаем, базируется на следующих двух допущениях. Во-первых, мы признаем, что между буквальной и образной интерпретацией языковой единицы не обнаруживается четкого и последовательного разграничения. Во-вторых, мы считаем, что большинство ФЕ обладает образным значением и, как результат этого, эти единицы характеризуются той или иной степенью выводимости общей идиоматической семантики из значений составляющих ее компонентов, характера сочетаемости этих компонентов.

ФЕ обладают разной степенью прозрачности. Когнитивные процедуры, лежащие в основе осознания ФЕ, предопределяют направления выводимости семантики этой единицы из значений составляющих ее компонентов, «глубину» переработки закодированного в ней буквального значения. При последующем восприятии ФЕ (как уже знаковых единиц) в сознании носителя языка могут формироваться определенные модели выводимости семантики устойчивой единицы, а поэтому переработка кодируемого в этой единице буквального значения не будет энергоемкой. В этом отношении смысловая интерпретация ФЕ, фактически, ничем не отличается от аналогичной интерпретации метафор.


Библиографический список
  1. Современный русский язык: коммуникативно-функциональный аспект. – Ростов-на-Дону: Лингвистический институт. Ростовский государственный педагогический университет, 2003. 234 с.
  2. Современный русский язык: система языка, речь, общение. – Ростов-на-Дону: Ростовское книжное издательство, 2010. 229 с.
  3. Современный русский язык: актуальные вопросы теории и методики преподавания. – Ростов-на-Дону: Донское книжное издательство, 2012. 202 с.
  4. Кудряшов И.А., Пантелеев А.Ф. Проблема метафоры как пересечения доменов в концептуальной структуре дискурса // Когнитивные исследования языка. 2015. № 21. С. 163–168.
  5. Пантелеев А.Ф., Кудряшов И.А. Метафора как концептуальный компонент персуазивной коммуникации // Когнитивные исследования языка. 2015. № 21. С. 591–594.
  6. Болоцкая Ю.В., Кудряшов И.А. Концептуальная метафора и внеязыковая действительность: сферы взаимодействия // Язык и право: актуальные проблемы взаимодействия: Материалы V-й Международной научно-практической конференции. Ростов-на-Дону: Донское книжное издательство, 2015. С. 130–136.
  7. Азарова О.А., Кудряшов И.А. Метафора и ее персуазивные эффекты в публицистическом тексте // В мире научных открытий. 2015. № 5. С. 2008–2022.
  8. Азарова О.А., Кудряшов И.А. Когнитивный подход к исследованию неявного знания // Когнитивные исследования языка. 2015. № 21. С. 30–33.
  9. Котова Н.С., Кудряшов И.А. Лингвофилософская прагматика VS. когнитивная прагматика: два взгляда на одну и ту же проблему // Когнитивные исследования языка. 2016. № 25. С. 817–823.
  10. Клеменова Е.Н., Кудряшов И.А. Диалогическое движение в современной лингвистике: прагматическое исследование личности в информационном обществе // Социокультурные среды и коммуникативные стратегии информационного общества: Труды Международной научно-теоретической конференции. – СПб: Санкт-Петербургский политехнический университет Петра Великого, 2015. – С. 281–289.
  11. Клеменова Е.Н., Кудряшов И.А. Текст репортажа в аспекте критического дискурс-анализа // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: история, филология. 2015. Т.14. № 6. С. 140–145.
  12. Кудряшов И.А., Клеменова Е.Н. Концептуальные измерения когнитивного «движения» в современной лингвистике // Язык. Текст. Дискурс. 2015. № 13. С. 17–32.
  13. Предложение и текст: системность и функциональность. Коллективная монография. Ростов-на-Дону: АкадемЛит, 2015. 412 с.
  14. Best, 2015, September, 29. 63 p.
  15. Best, 2016, April, 12. 62 p.
  16. Best, 2016, March, 22. 63 p.
  17. Best, 2016, January, 16. 64 p.
  18. Best, 2016, February, 8. 63 p.
  19. Best, 2016, April, 26, 63 p.
  20. Кудряшов И.А. Феномен коммуникативной свободы в устном и письменном дискурсе. Ростов-на-Дону: Южное отделение Российской академии образования, 2005. 240 с.
  21. Daily Star Sunday, 2015, April, 19, 65 p.
  22. Heat, 2015, February, 12. 68 p.
  23. People, 2015, August, 27. 69 p.
  24. Daily Star Sunday, 2015, March, 13. 65 p.
  25. People, 2015, September, 13. 67 p.
  26. Heat, 2015, January, 14. 68 p.


Все статьи автора «Гадакчян Анжелика Сергеевна»


© Если вы обнаружили нарушение авторских или смежных прав, пожалуйста, незамедлительно сообщите нам об этом по электронной почте или через форму обратной связи.

Связь с автором (комментарии/рецензии к статье)

Оставить комментарий

Вы должны авторизоваться, чтобы оставить комментарий.

Если Вы еще не зарегистрированы на сайте, то Вам необходимо зарегистрироваться: