Как известно, антонимы – это слова с противоположным значением.
В лингвистической литературе неоднократно говорилось о том, антонимия в языке представлена гораздо уже, чем синонимия, так как «в антонимические отношения вступают лишь слова, соотносительные по какому-либо признаку – качественному, количественному, временному, пространственному и принадлежащие к одной и той же категории объективной действительности как взаимоисключающие понятия» [1]. Для слов-антонимов характерно почти полное совпадение сфер лексической сочетаемости. Это и делает возможным их регулярное совместное употребление в контекстах, которые выражают противопоставление [более подробно см. об этом в наших работах: 2; 3; 4].
Антонимы подразделяются на две группы – однокорневые и разнокорневые.
Эта точка зрения впервые была высказана В.Н. Комиссаровым еще в 1957 г. В статье «Проблема определения антонимов» автор представляет характеристику корневых и аффиксальных антонимов [5, с. 50–52]. Этого мнения придерживаются и другие лингвисты. Так, С.М. Саидова в автореферате своей диссертационной работы анализирует вопросы, связанные с антонимичностью словообразовательных гнезд, наиболее подробно останавливаясь на выделении адъективных антонимичных словообразовательных гнезд [6, с. 7]. Исследование словообразовательных парадигм разнокорневых и однокорневых антонимов мы находим также в работе В.А. Ивановой [7, с.102–126].
Соглашаясь с мнением предыдущих авторов, мы считаем, что к однокорневым относятся грамматические, точнее лексико-грамматические, антонимы, а к разнокорневым – собственно лексические.
Антонимичная характеристика может закрепиться за значением корневого слова-антонима только в том случае, если это слово будет регулярно употребляться в речи для выражения противопоставления. У антонимов разного корня антонимичная характеристика не имеет формального выражения и закрепляется в результате использования слова в типовых контекстах. Иначе обстоит дело с однокорневыми антонимами. У них антонимичная характеристика появляется в результате присоединения к корню отрицательного префикса. Именно благодаря нему лексема приобретает значение, противоположное значению слова, которое имеет тот же корень, но не имеет префикс. Корень слова с отрицательным префиксом как бы антонимичен самому слову. Присоединяясь к слову, префикс становится его составной частью, значение префикса сливается со значением корня в единое целое. Таким образом, слово с отрицательным префиксом не только означает отрицание значения корня, но и несет в себе утверждение противоположного значения. А поскольку отрицание в широком смысле и есть противопоставление, то получается картина, характерная для слов-антонимов. Таким образом, отрицательный префикс может образовать однокорневое слово-антоним. Однако здесь мы не можем не привести точку зрения Е.Н. Лисиной, которая в статье «Эрзя-мордовские функциональные аналоги русских префиксальных антонимичных глаголов движения» отмечает, что в русском языке противоположно направленные действия обычно передаются однокоренными глаголами с приставками в-, вы-, за-, на-, от-, по, при-, у- и др. В мордовских языках, в частности в эрзянском, наблюдается иная картина. Здесь значение противопоставления передается разнокорневыми глаголами: панжомс – пекcтaмс «открыть – закрыть», мендямс – витемс «согнуть – разогнуть», лисемс – совамс «зайти – выйти», туемс – самс «уйти – прийти» и др. [8, с.169–171]. Автор совершенно правомерно объясняет это, прежде всего, тем, что в мордовских языках отсутствуют префиксы. В отношении отрицания а «не» до настоящего времени мордовские лингвисты не пришли к окончательному выводу, можно ли считать его префиксом, привносящим отрицательное значение слову, и писать со словами слитно или же все-таки это частица. Единственное слово, о поводу которого не возникает сомнений, – это слово аютко «некогда» (от ютко «промежуток»), в котором а «не» однозначно является префиксом.
Таким образом, для эрзянского языка наиболее характерны разнокорневые антонимы, широко представленные словами разных частей речи (именами существительными, именами прилагательными, глаголами и наречиями).
Антонимы – яркое средство выразительности, в связи с чем они достаточно активно используются писателями. В канву произведения слова с противоположным значением обычно вводятся тогда, когда надо подчеркнуть противоречие, конфликтность внутреннего психологического состояния человека или описываемых событий, при этом авторами используются как «прямые», словарные, антонимы, так и контекстуальные (ситуативные), иными словами, лексические единицы, не являющиеся словарными антонимами, но вступающими между собой в антонимические отношения в пределах данного произведения. Отметим, что в художественных текстах контекстуальные (ситуативные) антонимы более распространены. Они употребляются для создания яркого художественного образа, описания событий, фактов и т.д. В контексте появляются неточные антонимы, квазиантонимы и антонимы, которые асимметричны друг другу. Авторы создают и антонимы-окказионализмы.
Рассмотрим, какую роль выполняют разнокорневые антонимы в художественном тексте на материале произведений одного из зачинателей мордовской литературы Федора Маркеловича Чеснокова. Материалом для анализа нам послужил сборник его рассказов и пьес «Од эрямонь увт» («Гул новой жизни»), изданный Мордовским книжным издательством в 1974 г.
Контексты, в которых слово употребляется совместно со своим антонимом и непосредственном противопоставлении ему, называются антонимичными контекстами.
Отметим, прежде всего, что наличие антонимической характеристики в значениях антонимов обнаруживается в следующих двух особенностях:
– в регулярном употреблении в составе антонимических контекстов;
– в общности их лексической сочетаемости.
Ф.М. Чесноковым антонимы регулярно воспроизводятся в таких типовых антонимичных контекстах:
а) типовой контекст характеризуется значением всеобщности. Чаще всего этот контекст реализуется с помощью таких антонимических пар, как ава «женщина» – цера «мужчина», мирде «муж» – ни «жена», атя «старик» – баба «старуха», менель «небо» – мода «земля», чи «день» – ве «ночь», кизэ «лето» – теле «зима» и др. У Ф.М. Чеснокова мы выделили следующие примеры: Эйкакшост кавто – цера ды тейтерь [9, с. 147] «Детей [у них] двое – мальчик (букв.: парень) и девочка (букв.: девушка)»; – Тетяй, авам пек учи эйсэть [9, с. 162] «Отец, мама очень ждет тебя». В первом примере противопоставляемые слова цера «мальчик» – тейтерь девочка» употребляются как однородные члены предложения (неглагольные сказуемые), соединенные сочинительной связью, средством выражения которого выступает соединительный союз ды «и»; во втором примере слова антонимической пары выполняют разные функции: первое является обращением, второе – подлежащим. Контексты со значением всеобщности обычно в стилистическом отношении более нейтральны, однако у писателя можно встретить примеры, которые обладают большей эмоциональностью. Так, например, в следующем примере антонимическая пара выполняет функцию однородных членов: Ансяк валскень ды чокшнень чоподава вастнекшнить [9, с.155] «Только в утреннюю и вечернюю темень встречаются». Однородные определения валскень ды чокшнень «утренняя и вечерняя» в сочетании со словом чопода «темень», употребленном в форме пролатива, помогают автору показать безысходность положения героев, неисполнимость их желания быть вместе;
б) типовой контекст характеризуется значением альтернативности. Этот контекст реализуется с помощью таких антонимических пар, как
вадря «хороший» – берянь «плохой», ламбамо «сладкий» – чапамо «кислый», вить «правый» – керш «левый», пешксе «сытый» – вачо «голодный», кепедемс «поднимать» – нолдамс «опускать» и др. В произведениях Ф.М. Чеснокова мы находим такие примеры: Кутмордызе авазо Илькань, кармась авардеме, аздан пародо, аздан берянде [9, с. 212] «Обняла мать Ильку (Илью), начала плакать, толи от хорошего, толи от плохого»; Валскень чись ули исень чинть кондямо [9, с. 33] «Завтрашний день будет похож на вчерашний день». Как видим, антонимический контекст предполагает альтернативу, ср. в первом примере: … аздан пародо, аздан берянде «… толи от хорошего, толи от плохого». Контексты со значением альтернативности обладают большей эмоциональностью;
в) типовой контекст характеризуется значением прямого противопоставления (икелев «вперед» – удалов «назад» и др.). Контексты такого типа наиболее распространены в произведениях Ф. М. Чеснокова: Кортыксэль Иван еще мезть-бути, атясь кунсоломояк эзь карма [9, с. 32] «Хотел сказать Иван еще что-то, старик и слушать [его] не стал»; Пильгетне эзть кунсоло, аволь икелев, удалов эскельдявсть сынь [9, с. 30] «Ноги не слушались, не вперед, назад шагали они»; Вейке палманьстэ омбоцес весе эрямот леди мелезэть [9, с. 31] «С одного столба до другого вся жизнь вспомнится»; Удыть эрзятне, мерят, а сыргозитькак [9, с. 32] «Спят эрзяне, скажешь, и не проснутся».
Поскольку антонимические отношения выражают противоположность коррелирующих единиц, в тексте они передают контрастность событий, явлений, состояний. Как показали уже предыдущие примеры, использование антонимов делает высказывание более эмоциональным, экспрессивным, динамичным, так как любой контраст выразителен [10, с. 35–37]. Именно этим, на наш взгляд, объясняется желание Ф.М. Чеснокова включать слова-антонимы в свои произведения, причем в большинстве случаев он вводит контекстуальные антонимы: Лиясто карми авазо пазнэнь озномо, веши, штобу куловольть пакшатне. Сынь жо седеяк шумбрат [9, с. 33] «Иногда мать [его] начнет молиться, просит, чтобы умерли дети. Они же еще здоровее»; – Эзинь моле кашт, а кармангак! – туиксэль Иваныч, но эзь кенере кундамо кункшентень … [9, с. 35] «Не молчал, и не буду! – хотел уйти Иваныч, но не успел дойти (букв.: дотронуться) до двери …»; Кияк а мери, што якшамо кудось. Меряткак, ялатеке а лембелгады [9, с. 33] «Никто не скажет, что дом холодный. И скажешь, все равно не согреется». Контекст в этом случае может строиться только за счет смыслового противопоставления, антонимические отношения создают слова, носящиеся к не одному грамматическому классу: –Пенге мельга сынь. Квартирасон якшамо. – Минь эждятадызь, адя совак! [9, с. 34] «– За дровами пришел. В квартире [у меня] холодно. – Мы отогреем [тебя], давай (букв.: идем) заходи!». Интересен контекст, который создан с помощью дистантной антонимической пары: Степан Иванычень таркас кучсть од учитель, попонь цера… – Тон лоткат карномадо, сыре варака!? – пижакадсь лангозонзо председателесь, тулкадизе кеншка Степан Иванычень [9, с. 30] «Вместо Степана Иваныча прислали молодого учителя, поповского сына. – Ты перестанешь каркать, старая ворона!? – закричал на него председатель, вытолкал в дверь Степана Иваныча». Контекст обладает яркой коннотативностью. Антонимическая пара од учитель «молодой учитель» –сыре варака «старая ворона» дает автору возможность в краткой, но весьма эмоциональной, форме представить переживания старого, оказавшегося ненужным учителя деревенской школы.
Таким образом, разнокорневые антонимы достаточно используемы в произведениях Ф.М. Чеснокова. Автор вводит их для того, что сделать высказывание более эмоциональным, динамичным, показать контрастность каких-либо событий, явлений жизни.
Библиографический список
- Розенталь Д.Э., Голуб И.Б., Теленкова М.А. Современный русский язык: учеб. пособие [Электронный ресурс] // URL: www.zipsites. ru/… /rozental_ sovremennyi_ russkii_yazyk.
- Водясова Л.П. Типы речевых произведений в прозе К.Г. Абрамова // Вестник Угроведения. 2013. № 2 (12). С.8–13.
- Водясова Л.П., Катаинен В.К., Пискунова С.И. Художественный текст как объект анализа в мордовской филологии // Гуманитарные науки и образование. 2014. № 2 (18). С. 159–160.
- Водясова Л.П. Антонимическая лексика как средство реализации лексического способа связи в произведениях К.Г. Абрамова // Вестник Угроведения. 2014. № 3 (18). С. 28–32.
- Комиссаров В.И. Проблема определения антонимов // Вопросы языкознания. 1957. № 2. С. 49–58.
- Саидова С.М. Адъективные антонимичные словообразовательные гнезда в современном русском языке: автореф. дис. … канд. филол. наук. Ташкент, 1980. 18 с.
- Иванова В.А. Антонимия в системе языка. Кишинев: Штиинца, 1982. 162 с.
- Лисина Е.Н. Эрзя-мордовские функциональные аналоги русских префиксальных антонимичных глаголов движения // Взаимодействие финно-угорских и русского языков. Сыктывкар, 1984. С. 169–177.
- Чесноков Ф.М. Од эрямонь увт: евтнемат ды пьесат = Гул новой жизни: рассказы и пьесы. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1974. 331 с. На мордов.-эрзя яз.
- Водясова Л.П. Способы реализации текстовой категории связности текста в прозе Народного писателя Мордовии К. Г. Абрамова / Мордов. гос. пед. ин-т. Саранск, 2014. 147 с.