Как известно, русский литературный язык постоянно развивается. Происходят изменения во всех ярусах языкового строя, в результате которых меняется словарный состав языка. Одни слова уходят на периферию, другие внедряются в активный запас языка. Н.М. Шанский разработал классификацию основных типов устаревших слов, ставшую традиционной в лексикологии. Он классифицировал устаревшие слова по степени и характеру их устаревания, в зависимости от того, каковы причины их ухода в пассивный запас и т.д. [1].
Существует несколько причин ухода слов в пассивный запас. Одной из них является исчезновение явления или предмета, ими обозначаемого, из жизнедеятельности человека. Например, в конце XIX века, до того как появился трамвай, существовала «конка» – городская железная дорога с конной тягой. Впоследствии появились другие виды транспорта, поэтому необходимость в конной тяге отпала, и слово «конка» устарело. Так появляются историзмы – слова, вышедшие из употребления в связи с исчезновением понятий, которые они обозначали (например, опричник, бусурман, стрельцы и др.) [1].
Другой причиной возникновения устаревших слов является появление новых лексем, обозначающих тот же предмет или явление. Так, в древнерусском языке существовало слово тук – «жир». С течением времени слово жир стали употреблять в значении «пища, корм», а слово тук вышло из употребления. Устаревшие слова, появившиеся таким образом, являются архаизмами.
Историзмы и архаизмы не ушли полностью из языка и используются очень часто в художественной литературе. Особенно ярко это выражено в исторических жанрах, где подобные слова служат средством для воссоздания исторической обстановки, языкового колорита описываемой эпохи и языкового портрета персонажей. Кроме того, архаизмы, в частности старославянизмы, придают произведению возвышенное, торжественное звучание.
Обратимся к первой опубликованной поэме М.Ю. Лермонтова «Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова» (1837 г., напечатана в 1838 г.) [2], которая является самым ярким примером исторической поэмы. Лермонтов и ранее обращался к русскому средневековью, например, в таких произведениях, как «Последний сын вольности», «Боярин Орша», «Литвинка». В них он противопоставлял высокий дух прошлого низкому безвременью своей эпохи. Для Лермонтова русское средневековье являлось неистощимым кладезем героев, самобытных характеров и возвышенных образов. По этому поводу очень метко заметил В.Г. Белинский, который писал, что Лермонтов больше любил прошлое, чем настоящее, и возводил его в поэтику.
Именно идея и тематика «Песни про … купца Калашникова» обусловила подбор используемых в ней лексико-грамматических средств. Стремясь к раскрепощению литературного языка, М. Ю. Лермонтов обращается к общенародным элементам, избегая диалектных и специальных слов. Поэт уважал певучий язык поэзии народа и стремился овладеть его старинными выражениями. Со всей полнотой он воспроизводит их в «Песне про… купца Калашникова». Фольклорный стиль не копируется, а воссоздается творческим путем органического заимствования элементов фольклора литературным языком, но остается при этом в рамках литературной нормы. Именно поэтому в анализируемом произведении литературный язык, сохраняя нормы, получает народнопоэтическую окраску. Происходит уподобление фольклору художественного стиля, которое является одним из основных средств достижения свободы литературного языка.
В связи с тем, что в анализируемом произведении изображаются древнейшие события истории Российского государства, необходимым было привлечение большого количества устаревших слов, прежде всего историзмов. Именно историзмы, называющие реалии и явления прошлых эпох, позволили М.Ю. Лермонтову достоверно показать описываемые время и общество, при этом язык поэмы в целом остается близким к народному.
Как свидетельствует А.А. Краевский, Лермонтов писал «Песню про… купца Калашникова» на Кавказе. В то время его настигла болезнь, которая не позволяла ему выходить из комнаты, и от скуки писатель взялся за перо [2, с. 682-684]. Оставаясь в комнате, поэт переносится в прошлое, изучает старинную речь, наблюдает давно минувшие события, следит за биением пульса прошедшей эпохи. Стиль «Песни…» максимально приближен к народной поэзии, автор использует характерные для нее зачины, «перехваты», эпитеты, повторы [см.: 3, с. 97-115].
Проведя выборку устаревшей лексики из текста анализируемого произведения, мы выяснили, что историзмы представлены здесь только именами существительными. Этот факт находится в полном соответствии с тем положением, что историзмы обозначают такие реалии, которые прекратили свое существование. По нашим данным, историческая лексика в поэме представлена 16 лексемами.
Историзмы, функционирующие в «Песне про… купца Калашникова», можно разделить по семантическому признаку на несколько групп.
1. Наиболее распространенной является группа, в которую входят названия лиц, связанных с государственно-политическим строем: опричник («состоящий в рядах опричнины – охраны государственных территорий, находящихся под управлением царя»), стольник («находящийся при дворе, ступенью ниже боярина»), князь («руководитель войска и глава области в феодальной Руси»), боярин («крупный феодал, который, принадлежит к высшей ступени господствующего класса»), боярыня («жена боярина»), купец («человек, ведущий частную торговлю»), царь («человек, единовластно управляющий государством, монарх»), гусляр («народный певец, музыкант, играет на гуслях»), палач («человек, приводящий в исполнение смертную казнь и пытки») [4] – всего 9 слов. Использование перечисленных выше лексем обусловлено тем, что М.Ю. Лермонтов разрабатывает народную, историческую тему, старается в первую очередь показать читателю различные общественные группы людей того времени, их обычаи и нравы, ср.:
…Про твово любимого опричника
Да про смелого купца, про Калашникова;
… А боярин Матвей Ромодановский
Нам чарку поднес меду пенного,
А боярыня его белолицая
Поднесла нам на блюде серебряном
Полотенце новое, шелком шитое [2, 415].
2. В тексте поэмы представлены названия украшений и старинной одежды, например: венец («драгоценный головной убор, корона как символ власти монарха»), кушачок («пояс, обычно широкий, матерчатый»), кафтан («русская старинная мужская долгополая верхняя одежда») [4]. Они необходимы М. Ю. Лермонтову для создания исторического колорита изображаемой эпохи, ср.:
То за трапезой сидит во златом венце,
Сидит грозный царь Иван Васильевич [2, с. 415].
«Не истерся ли твой парчевой кафтан?» [2, с. 416]
3. Предметы прошлого предстают перед читателем и в названиях построек, например: место лобное («возвышенное место, с которого оглашались царские указа, а также на нем приводились в исполнение приговоры о смертной казни»), гостиный двор («торговые ряды, обычно каменные») [4]:
Опустел широкий гостиный двор,
Запирает Степан Парамонович
Свою лавочку дверью дубовою… [2, с. 420]
По высокому месту лобному,
<…> Палач весело похаживает… [2, с. 430]
Подобные лексемы используются автором для того, чтобы нарисовать панораму событий того далекого времени, о котором читатель чаще всего имеет довольно неясное представление.
4. Историзмы, являющиеся названиями предметов быта ушедшей эпохи. По нашим данным, в тексте анализируемого произведения встречается только одно слово из этой группы – чарка («сосуд для вина и других крепких напитков») [4]:
А боярин Матвей Ромодановский
Нам чарку поднес меду пенного… [2, c. 415]
Такая малочисленность может быть объяснена жанровыми и стилистическими особенностями поэмы. Героический пафос произведения не позволял автору употреблять в большом количестве названия понятий, связанных с бытовой сферой.
5. Единственным примером, по нашим наблюдениям, представлена в поэме и группа названий, обозначающих единицы измерения: сажень («русская мера длины, равная трем аршинам – 2,13 м» [4]):
Оцепили место в 25 сажень,
Для охотницкого бою, одиночного [2, с. 426].
Это явилось следствием того, что идейная и содержательная стороны произведения не требуют использования подобной лексики.
В тексте анализируемой поэмы наряду с историзмами функционируют и архаизмы, среди которых мы обнаружили две группы.
1. Собственно-лексические архаизмы. Это слова, имеющие устаревшие корни, целиком вышедшие из употребления и перешедшие в пассивный словарный запас. Сюда мы отнесли следующие слова: очи – «глаза», уста – «губы», охульник – «человек, который хулит, порочит, позорит другого», тароватый – «сообразительный» [5] и др.
2. Лексико-словообразовательные архаизмы. Это слова, в которых устарела только какая-то часть, например: покатитися – «покатиться», гнушатися – «гнушаться, брезговать», татаровья – «татары», лютыя (смерть) – «лютая», могутные (плечи) – «могучие», пужаешься – «пугаешься» [5] и др.
Все архаизмы, использованные М. Ю. Лермонтовым в «Песне про… купца Калашникова», служат для максимально точного описания времени, в котором происходят описываемые события. Это и опричнина, и кулачные бои на Москве-реке, и особенности правления Ивана Грозного.
С помощью устаревших слов писатель передает наиболее яркие черты изображаемой исторической эпохи. Это быт и традиции народа, изображение двух контрастных героев – опричника («охульник») и купца Калашникова («любезный»). Кроме описания внешнего вида персонажей (одежды, вооружения, сбруи лошадей), мы узнаем и особенности их поведения, например, то, как вели они себя перед боем: «… удалой Кирибеевич, // Царю в пояс молча кланяется», «… Калашников, // Поклонился прежде царю грозному» [2, с. 427], что являлось неотъемлемой частью традиции.
Лермонтову удалось не только очень удачно стилизовать свое произведение под фольклор, но и благодаря умелому использованию различных видов устаревших слов создать самобытное произведение, ярко и образно передавшее исторический колорит эпохи.
Из всего сказанного выше следует, что употребление устаревших слов в «Песне… про купца Калашникова» в первую очередь имеет практическое значение: автор пытается приблизить историческую эпоху к современности, правдоподобно передать колорит прошлого Руси, сделать наиболее выразительными речевые характеристики персонажей. Это такой пласт лексики, который хронологически отражает отдельный фрагмент языковой картины мира в сознании народа и истории Отечества. Кроме того, архаизмы и историзмы выступают в поэме как средство создания ритма стиха, способствуют реализации идейного замысла, позволяют автору найти свой собственный, уникальный стиль изложения.
Библиографический список
- Шанский Н.М. Устаревшие слова в лексике современного русского литературного языка // Русский язык в школе. 1954. №3. С.27-33.
- Лермонтов М.Ю. Собр. соч.: В 4 т. М.; Л: Изд-во АН СССР. Т.2. 1959. 703 с.
- Кормилов С.И. Поэзия М.Ю. Лермонтова. М.: Изд-во МГУ, 2000. 128 с.
- Ожегов С.И. и Шведова Н.Ю. толковый словарь русского языка: 80000 слов и фразеологических выражений. – 3 изд. М.: АЗЪ, 1995. 928 с.
- Шанский Н.М. Краткий этимологический словарь русского языка. М.: Просвещение, 1971. 542 с.