Важно понимать, что люди сильнее беспокоятся по поводу лица, когда взаимодействуют с тем, кто им не близок, с другой стороны, когда кто-то лучше знает ваше реальное «я», а вы – его, то лицо не оказывается серьезным препятствием для близких отношений, поэтому люди меньше уделяют внимания своему лицу, когда взаимодействуют с романтическим партнёром [5]. Данное умозаключение подтверждается эмпирическими данными исследования [4] [8].
С. Морисаки полагает [8], что в Японии людей сильнее заботит сохранение мэнцу в процессе отношений с конкретными людьми, тогда как в Соединённых Штатах люди сильнее обеспокоены сохранением лица в непосредственной ситуации. М. Усами утверждает, что мэнцу представляет собой проблему скорее относительно долгосрочного характера, чем краткосрочную, поэтому проблемы мэнцу и лица характеризуются отличительными нюансами для тех людей, кто их переживает [2].
Наконец, даже при том, что и японцы, и народы англоговорящих стран при необходимости выражают свои эмоции гримасой на лице, тем не менее цели такого выражения, как образы поведения людей различны. Японцы используют мэнцу не столько для самих себя, сколько для других людей, прежде всего для вышестоящих, наделённых властью и могуществом. С другой стороны, люди в англоговорящих странах обращаются к гримасничанью исключительно ради сохранения собственного лица. Более того, поскольку мэнцу приписывается людям на основании их социальных ролей, то японцам нет нужды отстаивать свои мэнцу. На самом деле они должны стараться сохранить мэнцу либо не потерять мэнцу. С другой стороны, в западных странах лицо не создаёт проблем до тех пор, пока люди не начинают на нём настаивать.
В китайском языке понятие лица выражается двумя словами: мяньцзы и лянь. Мяньцзы означает такую разновидность социального имиджа, которая приобретается благодаря личным достижениям, успеху, достоинствам, заслу-живающим всеобщего восхищения. Лянь означает другую разновидность социального имиджа, которая приобретается благодаря моральной устойчивости. В Японии мэнцу лишено значений, выражаемых словом лянь. Мэнцу ближе к значениям, выражаемым словом мяньцзы. Поэтому имеет смысл сравнить мэнцу не с лянь, а с мяньцзы. Вероятно, потому что слово мэнцу изначально пришло из Китая, мэнцу хранит воспоминания о китайском мяньцзы. Например, и в мэнцу, и в мяньцзы акцентируется публичный, коммунальный аспект лица, и оба обращают большое внимание на лицо и поведение других людей [7]. Однако, тем не менее существуют различия между японским термином мэнцу и китайским термином мяньцзы. Прежде всего, мэнцу отражает имидж своей способности справляться с собственной социальной ролью, сложившийся на публике, тогда как мяньцзы отражает имидж собственного могущества, а именно экономического статуса и материального достатка, на публике. Поэтому, резонно полагать, что ситуации, в которых люди заботятся о своих мэнцу либо мяньцзы также не совпадают. Данная логика рассуждений подкрепляется в статье К. Суэды [1], который проводил исследование, в котором просил японских и китайских студентов прочитать сценарии и оценить, в какой степени в них отражены ситуации, соответствующие потере мэнцу либо мяньцзы. Результаты показали, что в ситуациях, которые характеризуются социальным статусом, либо обращением, адекватным социальному статусу, японские респонденты проявляли большую степень обеспокоенности по поводу мэнцу, по сравнению с китайскими респондентами. С другой стороны, китайские респонденты проявляли склонность к беспокойству в связи с мяньцзы в тех ситуациях, которые характеризовались оцениванием качества их работы либо их материального благосостояния. Тем самым, японский термин мэнцу обладает релевантностью в отношении социальных ролей, в то время как китайский термин мяньцзы распространяется на эффективность и благосостояние. Наконец, мэнцу и мяньцзы различаются с точки зрения окружающих людей. В китайском языке принято говорить, что окружающие люди дают мяньцзы. В японском языке подобное употребление слова мэнцу отсутствует.
Каковы функции мэнцу для японцев? Концептуализацию японского термина мэнцу принято основывать на буквальном значении его теоретической дефиниции и на тех характерных особенностях мэнцу, которые обнаруживаются в процессе межкультурных сравнений понятия лица. Поскольку ныне очевидно, что мэнцу играет важную роль не только для своего «я», но и для значимых других в японской культуре, рассмотрим вопрос о том, в какой степени мэнцу играет важную роль. Иными словами, функции мэнцу в обыденной японской жизни. Существуют как минимум два возможных подхода к исследованию функций мэнцу в обыденной японской жизни. Первый подход заключается в обращении к тому, каким образом японцы воспринимают мэнцу, в особенности какие факторы влияют на восприятие утраты собственного мэнцу – антецеденты мэнцу. Например, японских респондентов просили перечислить те ситуации, в которых, по их мнению, необходимо наличие мэнцу [6].
Контент-анализ ответов респондентов позволил выявить три категории ситуаций, в которых японцы испытывают потребность оберегать или сохранять собственное мэнцу: (а) ситуации, в которых задействованы социальные либо профессиональные роли; (б) ситуации, в которых важна формальность (например, официальная встреча, интервью для прессы); (в) ситуации, в которых между интерактантами устанавливаются отношения особого рода (например, иерархические либо властные отношения). По этим причинам люди, которые не справляются с выполнением своих социальных ролей в присутствии окружающих, не просто теряют свои мэнцу. На степень утраты мэнцу влияют и конкретная социальная роль, и то, какие именно люди принимают участие в интеракции. Следуя данной логике рассуждений, исследователи изучали влияние формальности ситуации и статусных различий на восприятие японцами утраты своего мэнцу [6].
В полученных результатах обнаруживается наличие существенного влияния ситуативной формальности, по сравнению со статусными различиями. Японцам присуща склонность воспринимать утрату мэнцу в большей степени тогда, когда они не справились с исполнением ожиданий, возложенных на них социальными ролями и формальными ситуациями, нежели в личных ситуациях. Когда исследователями сравниваются восприятие утраты мэнцу в формальной ситуации и в личной ситуации с точки зрения статусных различий между интерактантами, не удается выявить значимых различий в восприятии утраты лица ни в присутствии старшего, ни в присутствии равного. Однако, существуют значимые различия в восприятии утраты мэнцу в присутствии нижестоящего. Данный результат свидетельствует о том, что утрата мэнцу воспринимается более чувствительным образом в присутствии подчинённых, вероятно, потому что присутствие подчинённых налагает большие социальные ожидания на ис-полнение социальной роли, по сравнению с присутствием равных либо вышестоящих.
Второй подход состоит в отыскании психологических и межличностных следствий мэнцу. Например, изучались взаимоотношения между повседневно переживаемыми мэнцу и психологическим самочувствием на протяжении десяти дней [6].
Результаты проведенного исследования указывают на то, что, несмотря на то, что сохранение мэнцу соотносится с высокопозитивным настроением (например, счастлив, доволен и т. п.), низконегативным настроением (напри-мер, тревожен, грустен и т. п.), и с более высоким повседневным самоуважением, само по себе наличие события, имеющего отношение к мэнцу, означает для японцев негативное переживание. Поскольку японский термин мэнцу представляет собой тот социальный имидж, который соответствует степени исполнения человеком своей социальной роли, то любое событие, затрагивающее мэнцу, воспринимается в качестве угрозы. Соответственно, переживание события, затрагивающего мэнцу, отрицательно влияет на повседневное самочувствие и на повседневное самоуважение японцев.
Лицо и выражение на нём не столь часто исследовались эмпирически, несмотря на большой корпус литературы, посвящённый этим вопросам. Несомненно, что концептуальный анализ, выполненный с индигенной психологической точки зрения, открывает простор для систематических исследований лица, которые уже стартовали в Японии. Первые полученные в Японии результаты обнадеживающе перспективны. Полученные данные свидетельствуют о том, что на восприятие мэнцу влияют ситуативные факторы, что следует из формулировки определения. Кроме того, полученные данные свидетельствуют о том, что важность мэнцу для японцев объясняется большим значением мэнцу для психологического самочувствия.
Поскольку подход, опирающийся на индигенную психологию, допускает применимость не только к японской, но и к иным культурам, то необходимо, чтобы учёные за пределами Японии также обратились бы к эмпирическим исследованиям вопросов лица в собственных культурах. Можно надеяться, что данные подобных будущих исследований выведут нас к пониманию как культурно-общих компонентов, так и культурно-специфических компонентов феномена лица. Несомненно, что до тех пор, пока мы остаёмся общественными животными, для людей будет важно то, как именно мы смотрим им в глаза. Поскольку в мэнцу всегда принимают участие другие люди, то сохранение либо потеря лица отражается не только на психологическом самочувствии, но также на отношениях с другими людьми, участвующими в данном процессе. Связанные с лицом кросскультурные различия остаются неизученными. Несмотря на то, что мы способны прогнозировать культурные различия имеющие отношения к сохранению мэнцу, однако, наши прогнозы не подкреплены эмпирическими данными. В дальнейших исследованиях следует уделить внимание функциям лица в повседневной жизни.

1. Суэда К. Тюкокудзин гакусэй-то нихондзин гакусэй-но мэнцу-но кайнэн оёби комюникэйсён-ни кансуру хикаку-но хитодзирэй кэнкю // Сякайсинригаку кэнкю, 1998. No. 13, C. 111 – 113.
2. Усами М. Порайтонэсу рирон-но тэнкай // Гэнкангэнго, 2002. No. 31. Р. 2001 – 2002.
3. Fenigstein A., Scheier M. F., Buss A. H. Public and Private Self-Consciousness: Assessment and Theory // Journal of Clinical and Consulting Psychology, 1975. No. 43. P. 522 – 527.
4. Gudykunst W. B., Nishida T. Interpersonal and Intergroup Communication in Japan and the United States // Communication in Japan and United States. Ed. by W. B. Gudykunst. Albany: State University of New York Press, 1993. P. 149 – 214.
5. Lim T. S. Facework and Interpersonal Relationships // The Challenge of Face-Work: Cross-Cultural and Interpersonal Issues. Ed. by S. Ting-Toomey. Albany: State University of New York Press, 1994. P. 209 – 229.
6. Lin C., Yamaguchi S. Factors of Japanese Perception of Face and Self-Esteem // 53rd Annual Meeting of the Japanese Group Dynamics Association. Tokyo, 2006. May. P. 168 – 169.
7. Mao L. M. Beyond Politeness Theory: ‘Face’ Revisited and Renewed // Journal of Pragmatics, 1994. No. 21. P. 451 – 486.
8. Morisaki S., Gudykunst W. B. Face in Japan and the United State. // The Challenge of Facework: Cross-Cultural and Interpersonal Issues. Ed. by S. Ting-Toomey. Albany. State University of New York Press, 1994. P. 47 – 93.

Все статьи автора «Ставропольский Юлий Владимирович»