Вопросы действия уголовного закона в пространстве в настоящее время представляют собой весьма актуальную проблему. Общественные отношения постоянно развиваются и тем самым диктуют новые потребности в правовом регулировании. К сожалению, известные способы действия уголовного права в рамках территориальных границ, по кругу лиц и за пределами Российской Федерации не позволяют дать однозначный ответ о применимом в Интернет праве. Меж тем, глобальная компьютерная сеть становится эффективным инструментом совершения преступлений. А в трудах отдельных учёных она именуется не только социальным феноменом, но и целостным «виртуальным пространством». С одной стороны это даёт надежду на возможность расширительного толкования территориального принципа действия уголовного закона для наказания преступников действующих в сфере высоких технологий; с другой – объективные противоречия в попытках применить существующие способы определения юрисдикции применительно к информационно-коммуникативным технологиям (далее – ИКТ) в целом.
Поэтому в рамках данной работы (совместив ИКТ и юрисдикцию) мы одними из первых попытались раскрыть проблему применимости к отечественному уголовному праву пассивного персонального принципа (passives Personalprinzip oder Individualschutsprinzip – нем.; principe protecteur personnel ou principe personnalite passive – франц.).
Хотелось бы заметить, что сама возможность полноценного установления пассивного персонального принципа в действующем уголовном законе неоднозначна. Сторонников этого намного меньше, нежели критиков. Одним из самых последовательных его защитников был Роберт фон Гиппель (Robert von Hippel), который довольно ярко в тридцатых годах прошлого века обосновывал необходимость его внедрения в немецкое право: иностранец убивший немца за границей, мог свободно въехать на территорию Германии и не бояться наказания, ибо ни один другой принцип того времени не охватывал такую ситуацию[1, C. 8]. Более того, покинув Германию и вновь совершив аналогичное убийство, он мог безбоязненно вернуться на немецкую землю повторно. А тот факт, что подобное преступление могло совершаться в интересах государства, которое отказалось от привлечения виновного к ответственности на своей территории в особом доказательстве не нуждается.
Из данного случая фон Гиппель и иные теоретики (к примеру, французский криминалист Фостен Эли) выводят содержание пассивного персонального принципа: если иностранцем за пределами нашего государства нарушаются права гражданина, то действует национальный уголовный закон. В определении можно усмотреть ограниченную сферу действия это принципа, что однако не помешало противникам сразу же заявить о его полной теоретической необоснованности. Так, Ф. Шварце утверждая приоритет территориального принципа усматривал в новом «Individualschutsprinzip» покусительство на национальный суверенитет государств[2, C.31]. При этом идеалистично полагая на разрешение казусов при помощи международных сношений: в случае невозможности привлечения преступника к ответственности стоит разрывать дипломатические отношения с враждебно настроенными государствами. Здесь автор задаётся резонным вопросом: что же даёт в практическом смысле позиция занятая Ф. Шварце? Ровным счётом ничего, ибо это никоим образом не прекратит нападки недружественного государства, а права и законные интересы граждан и организаций продолжат страдать.
Практическую целесообразность наличия в уголовном законодательстве пассивного персонального принципа подтвердил и ряд случаев из правоприменительной практики. Во-первых, хотелось бы упомянуть об известном прецеденте Каттинга (Cutting)[3, C.289], когда гражданин США был привлёчен к уголовной ответственности за клевету в отношении гражданина Мексики. Во-вторых, смеем обратить внимание читателя на глубокий анализ более современных случаев: анализ материалов шести уголовных дел возбуждённых в отношении граждан Украины за военные и иные преступления против Российской Федерации и её граждан в работе А.Р. Каюмовой[4, C.41].
Обратим внимание и на тот факт, что Федеральным законом №153 от 27.07.2006 года в Уголовный кодекс РФ были внесены поправки в части конкретизации экстерриториальных пределов его действия в пространстве, которые установили ответственность иностранцев за преступления совершённые вне пределов РФ в отношении её граждан. Это маленькое дополнение даёт надежду на то, что пассивный персональный принцип получил закрепление и в отечественном законодательстве. Вместе с тем, большинство современных криминалистов не усматривают в данных поправках ничего общего с исследуемым нами принципом. Тому есть объективная причина.
В наиболее систематизированном труде о пределах действия национального уголовного закона М.И. Блум (1974 г.)[5] приводится мнение о том, что пассивный персональный принцип является частным случаем принципа реального. Вслед за ней эту традицию продолжают современные исследователи. В частности, Ю.А. Зюбанов (2001)[6]; А.Г. Князев (2006)[7] и Р.Р. Хаснутдинов (2007)[8] в своих диссертационных исследованиях рассматривают вопросы защиты прав и законных интересов граждан Российской Федерации сквозь призму реального принципа. Только в диссертации А.И. Фроловой (2013)[9, C.18] упоминается пассивный персональный принцип в качестве дополнительного, но самостоятельный его анализ не проводится. Поскольку иных фундаментальных исследований по вопросам действия уголовного закона в пространстве на сегодняшний момент не появилось, то можно сделать вывод о том, что пассивный персональный принцип в доктрине отечественного уголовного права не нашёл широкого распространения. Детального изучения его юридической природы в XXI веке также не проводилось. Мы полагаем напрасно.
Благодаря своей природе, пассивный персональный принцип подходит для защиты российских пользователей глобальной сети Интернет. Несмотря на острую критику со стороны научного сообщества, он продолжает получать легальное закрепление в уголовном законодательстве различных стран мира, в т.ч. Российской Федерации. Но за иностранцами и апатридами, не проживающими постоянно в РФ, он правоохраняемых интересов не признаёт. В целом такая ситуация просматривается по отношению к любым потерпевшим с иностранным элементом. Однако пассивный персональный принцип способен к совершенствованию в связи с изменением уголовно-процессуального законодательства в части конкретизации категории «потерпевший» и в этом смысле мало зависит от материального права, что даёт нам дополнительный повод для проведения дальнейшего более тщательного исследования.
Библиографический список
- Hippel, R. Lehrbuch des Strafrechts – Berlin: Julius Springer, 1932. – 440 S.
- Schwarze F.O. Commentar zum Strafgesetzbuch für das Deutsche Reich. 1871. – 769 S.
- McCarthy J. G. The passive personality principle and its use in combatting international terrorism // Fordham International Law Journal. – 1989. – Volume 13, Issue 3. – pp. 298-327.
- Каюмова А. Р. О соотношении юрисдикционных принципов защиты и универсальности в расследовании уголовных дел на Украине //Евразийский юридический журнал. – 2014. – № 9. – С. 40-42.
- Блум М.И. Действие советского уголовного закона в пространстве. – Рига, 1974. – 263 с.
- Зюбанов Ю. А. Действие уголовного закона в пространстве: опыт сравнительного анализа уголовного законодательства стран СНГ: автореф. дисс. ….канд. юрид. наук – М., 2001. – 28 с.
- Князев А.Г. Действие уголовного закона в пространстве: автореф. … дисс. канд. юрид. наук. – Москва, 2006. – 27 с.
- Хаснутдинов Р. Р. Территориальное и экстерриториальное действие уголовного закона: дис. … канд. юрид. наук. – Казань, 2007. – 183 c.
- Фролова А.И. Действие российского уголовного закона в пространстве: законодательная регламентация и перспективы совершенствования с учетом опыта уголовного законодательства зарубежных стран: автореф. .. дисс. канд. юрид. наук. – Екатеринбург, 2013. – 28 c.