Русско-турецкая война 1735–1739 гг. намного превзошла по своим масштабам любой из предшествующих ей вооруженных конфликтов между нашими странами. Боевые действия с участием десятков тысяч человек велись на пространстве от Кубани до современной Румынии. При этом российские войска неоднократно вторгались в Крым и дважды овладевали крепостью Перекоп. Впервые это произошло в мае 1736 г., когда Днепровская армия под командованием генерал-фельдмаршала Б.К. Миниха, преодолев оборонительную линию на перешейке, вплотную приблизилась к стенам крепости.
По каким-то причинам турецкий гарнизон Перекопа в составе 2 554 янычар не выказал особого стремления к обороне и 21 мая вступил с российским командованием в переговоры, окончившиеся заключением капитуляции. Поскольку последняя была совершена в устной форме, о ее содержании сегодня можно судить разве что по донесению Б.К. Миниха императрице от 24 мая 1736 г. Как следует из данного документа, договор между российским командующим и Перекопским пашой включал в себя 5 следующих пунктов:
«1) Того ж вечера оному гарнизону отдать нам одни ворота крепости к Крымской стороне.
2) На утрие, то есть 22 числа мая, тому гарнизону отдать нам крепость во всей исправности с артиллериею, с военными и съестными припасы, и с пленники нашими.
3) Выпустить гарнизон из той крепости при ружье их, не чиня им никакой обиды.
4) Для отвозу их дать от 50 до 60 подвод с пристойным эскортом до способного порту морского, откуда б оным паки в турецкую землю переправиться.
5) Обязаться оному гарнизону письменно, дабы чрез год от заключения той капитуляции против Российской Империи не служить» [1].
Соглашение такого рода являлось довольно типичным для XVIII в. Более того, оно и сегодня не противоречит ни международно-правовым нормам, ни практике вооруженных конфликтов, и может быть отнесено к разновидности «условной, почетной капитуляции отдельной воинской части».
Однако в конечном итоге турецкой стороне было возвращено лишь 556 человек. Причем их передача произошла через Кинбурн и фактически в обмен на 148 «российских и прочего христианского закона пленных людей» [2]. Остальные же 2 тысячи человек были впоследствии признанны военнопленными, а затем интернированы во внутренние регионы России и возвращены на родину лишь в период послевоенной репатриации.
Невыполнение условий капитуляции сразу же вызвало вопросы к генерал-фельдмаршалу со стороны как Стамбула, так и Петербурга. При этом характерно, что, доказывая обоснованность своих действий, Б.К. Миних и тем, и другим приводил одни и те же доводы:
1) В период с 6 по 11 июня 1736 г., т.е. за время пребывания Днепровской армии в г. Козлове (ныне г. Евпатория) турецкие власти не предоставили транспортные суда для перевозки гарнизона в Турцию, хотя генерал-фельдмаршал письменно просил об этом Крымского хана еще 27 мая.
2) Самостоятельный переход гарнизона на территорию, контролируемую турецкими вооруженными силами, невозможен из опасения того, что в пути ему могут быть причинены «обиды» «от непристойных татарских партий».
3) Освобождение гарнизона должно произойти одновременно с возвратом России около трехсот ее подданных – предпринимателей, еще до войны прибывших в Крым «по обычаю для соли» и интернированных татарскими властями с началом боевых действий [3].
Первый аргумент видится небесспорным уже по той причине, что условия капитуляции вовсе не обязывали российскую сторону обеспечивать погрузку янычар на суда. Кроме того, Б.К. Миниху ничто не мешало просто оставить турок близ какой-либо пристани в Козлове. Второй довод представляется еще менее состоятельным, хотя, возможно, генерал-фельдмаршал имел основания опасаться, что такой переход приведет к утрате выделенных туркам армейских подвод и их русского сопровождения (около 100 чел.)
Наиболее же серьезное значение имел третий аргумент, означающий ничто иное, как стремление Б.К. Миниха изменить условия капитуляции в одностороннем порядке. Причем, судя по некоторым данным, российский военачальник уже в момент заключения соглашения знал, что дополнительно обусловит его выполнение требованием освобождения трехсот интернированных в Крыму россиян. Так, буквально на следующий день после падения Перекопа, отдавая приказ генерал-лейтенанту М.И. Леонтьеву о следовании к Кинбурну и взятии этой крепости, генерал-фельдмаршал предписал «из тех турок, кои на капитуляцию здесь отдались, отправить с ним, генерал-лейтенантом, 500 человек, которых при корпусе своем содержать по то время, пока наши пленные из Крыму свобождены будут (Курсив наш – В.П.)» [4]. (В действительности, как уже говорилось выше, их освободили «в обмен» на совершенно других людей, что, впрочем, не имело существенного значения).
Причем Б.К. Миних, как представляется, был абсолютно убежден в том, что турки рано или поздно «проявят благоразумие» и «без лишнего шума» выполнят его требования. На это указывает то, что об удержании гарнизона Перекопа генерал-фельдмаршал впервые проинформировал Петербург в донесении от 8 июля 1736 г., да и то лишь в ответ на соответствующий запрос. Причем в том же документе Б.К. Миних ясно дал понять главе государства, что решение судьбы гарнизона считает собственной прерогативой и не намерен отступать от своих требований. Это видно из следующей его фразы: «где содержащимся ныне при войске вашего величества туркам быть до размену наших пленных (Курсив наш – В.П.) <…> о том надлежащее рассмотрение учинено будет» [5].
Кроме того, генерал-фельдмаршал длительное время не распространял на гарнизон Перекопа режим военного плена, что видно из следующего:
1) Вплоть до 26 июня, т.е. на протяжении более месяца, гарнизон крепости не распределялся по полкам русской армии, как это было принято в отношении военнопленных, а следовал при ней на положении отдельной воинской части, принятой «в сохранение» (la dépôt). Более того, само указанное распределение последовало лишь после того, как турки в ночь на 26 июня предприняли попытку массового побега.
2) Личное оружие янычар сохранялось за ними по крайней мере до середины июля 1736 г. Тот факт, что его изъяли у турок и складировали на отдельные повозки, сути дела не менял, поскольку такова была обычная практика, необходимая для безопасности враждующих сторон на случай возникновения между ними бытовых конфликтов.
3) Личный состав гарнизона не был поставлен на довольствие, как это обычно делается в отношении военнопленных, а вплоть до момента своей эвакуации в Россию 9 июля 1736 г. питался за собственный счет.
К сказанному необходимо добавить, что к сентябрю 1736 г. Б.К. Миних стал менее категоричен в своих требованиях, ибо необходимость перевода янычар в Воронеж обосновывал тем, что из этого города «при случае о их размене или отпуске (Курсив наш – В.П.), можно их способнее водою вниз по Дону отпровадить» [6].
Однако к тому времени турки уже прекратили с генерал-фельдмаршалом всю переписку.
Конечно же, правительство Османской империи заслуживает упрека в том, что оно не приняло всех мер к освобождению своих подданных. Однако основная ответственность за произошедшее, безусловно, должна быть возложена на Б.К. Миниха. Случившееся стало следствием широты полномочий и фактической бесконтрольности генерал-фельдмаршала, помноженных на такие личностные качества этого военачальника, как чрезмерная амбициозность, самоуверенность, упрямство и склонность к «волевым решениям».
Есть все основания полагать, что нарушение условий капитуляции крепости Перекоп в 1736 г. во многом предопределило то недоверие, которое стороны испытывали друг к другу в ходе послевоенной репатриации, и которое в конечном итоге заставило Россию и Турцию в августе 1741 г. констатировать неисполнение мирного договора от 7 (18) сентября 1739 г. в части касающейся взаимного освобождения военнопленных и заключить по данному предмету отдельную дополнительную конвенцию [7].
В свете изложенного выше трудно не согласиться с Иммануилом Кантом в том, что нарушение условий капитуляции есть бесчестный прием борьбы, делающий «невозможным взаимное доверие в будущем», ибо «и во время войны должно оставаться хоть какое-нибудь доверие к образу мыслей врага, потому что иначе нельзя было бы заключить никакого мира и враждебные действия превратились бы в истребительную войну» [8].
___________________________________
[1]. Сборник военно-исторических материалов. Вып. X. Всеподданнейшие донесения графа Миниха. Ч. 1. Донесения 1736 и 1737 годов. Под ред. А.З. Мышлаевского. СПб.: Воен. тип., 1897. С. 89.
[2]. Там же. С. 99.
[3]. Там же. С. 100–101, 105–106.
[4]. Сборник военно-исторических материалов. Вып. XIV. Приказы графа Миниха за 1736–1738 гг. Под ред. А. Баиова. СПб.: Тип. Н.Я. Стойковой, 1904. С. 21.
[5]. Сборник военно-исторических материалов. Вып. X… С. 100–101, 103.
[6]. Там же. С. 166–167.
[7]. Архив внешней политики Российской Империи. Ф. 89. Оп. 1. Д. 1741. Л. 13–15.
[8]. Кант И. К вечному миру. М.: Московский рабочий, 1989. С. 29.