Национальная идентичность, этнические ценности мордовского народа и структурируемый им этнический идеал, определяющие специфику мировосприятия и поведенческой модели субъекта литературы как представителя народа, – важнейшая составляющая художественной словесности на протяжении всего развития мордовской литературы [см. об этом:1; 2; 3; 16 и др.].

Изучение этноаксиосферы художественного текста, тесно связанное с проблемой выражения в нем национальной идентичности, может проходить в двух направлениях. Исследователь М.К. Попова так пишет об этом: «… можно обратить особое внимание на саму проблему и рассматривать литературу как один из источников материала для ее изучения. А с другой – можно попытаться рассмотреть воздействие проблемы на литературу как вид искусства, проанализировать влияние национальной идентичности и национальной ментальности на художественный мир литературных произведений» [4, с. 45]. Второй аспект представляется нам особенно важным, так как литература в нем не теряет своей художественной специфики, не становится простой иллюстрацией философской теории ценностей; она сохраняет свою уникальность как предмет литературоведческой науки с характерной для нее методологией и технологией анализа. На важность «возвращения» литературе проблемы выражения этнических ценностей обращает внимание и К.К. Султанов. Автор отмечает: «Чрезвычайно важно сегодня расширение поля исследования, выход в междисциплинарную сферу, в область внеэстетического, за пределы литературы, изучение внелитературных факторов развития с тем, чтобы вернуться в литературу, используя все очевидные преимущества взгляда со стороны. Это всегда дает новый импульс для бесконечного приближения, понимания специфической для каждой литературы системы ценностей, для отделения субстанции от орнамента, часто и делает перечтение актом переосмысления, возвращающим произведение литературе» [5, с. 20].

В составе мордовской литературы можно выделить два фактора актуализации этноценностного содержания: 1) специфика времени и социокультурной ситуации в ней; 2) творческие пристрастия писателя, природа его таланта.

Безусловно, к периодам наибольшего интереса писателей к национальному менталитету и ценностным традициям народа относятся начало ХХ в., которое было ознаменовано духом революционных преобразований и национально-освободительного движения, и 1920-е гг., наполненные «эйфорией» этнического возрождения и расцвета собственных ценностных авторитетов.

В силу способности оперативно реагировать на вызовы времени и мобильности самой жанровой структуры в центре художественной рецепции народных ценностей закономерно оказался рассказ.

Ярким выражением национального мировидения в мордовской литературе стали произведения Федора Маркеловича Чеснокова, являющегося непревзойденным рассказчиком. У него есть произведения, адресованные взрослому  читателю, есть, ориентированные на детскую аудиторию. Этнические ценности, определяя авторский идеал и являясь концептуально значимым смыслом его произведений, получили художественное выражение, проникая во все уровни текста. Зачастую именно этноаксиологический вектор нравственно-этической тематики и проблематики (род, дом, народные традиции и человек как носитель определенных качеств), сопряженный с соответствующим ему пафосом, субъектной организацией, символической образностью, системой номинации персонажей, жанровой и стилевой стратегией, становится средством создания художественного целого. Этот вектор содержания в рассказах Ф.М. Чеснокова, по сравнению с произведениями других авторов, наиболее явственен в силу того, что, во-первых, в них почти нет крупных социально-общественных проблем (если есть, то социальный план – это, как правило, экспозиция основного действия, средство или фактор создания / переключения на нравственно-этическую линию повествования и бытовую ситуацию). Примером могут служить рассказы  «Ушодкс» («Начало») (1924),  «Стувтовить лемест – а стувтовить тевест» (Забудутся [их] имена – не забудутся [их] дела» (1924), «Велесь явовсь» («Село разделилось») (1925), в которых рассказывается о событиях гражданской войны.

Природно-бытовое положение персонажа – наилучшая возможность раскрытия характера в его этноценностной перспективе, так как Ф.М. Чесноков – писатель с ярко выраженной этнопоэтикой. Все его произведения, прежде всего рассказы, изобилуют тем, что У.Б. Далгат в свое время называл «этнографизмами» и «фольклоризмами». Фольклорно-этнографический пласт рассказов автора, представляя собой самые консервативные составляющие» культуры, открывает широкие возможности для изучения ценностного мировоззрения мордовского народа. В его произведениях основу авторского понимания жизни и людей составляют такие нравственные ценности, как трудолюбие, воля и выдержка, родовая память и честь, семья, мораль, общественное «реноме» и др.

В целом, этноаксиологический анализ произведений Ф.М. Чеснокова, на наш взгляд, возможен на следующих уровнях текста: 1) проблематика; 2) природа топоса; 3) семантика характера персонажа; 4) номинация персонажей; 5) композиция сюжета; 6) интертекст.

Составляющие национального повествования в проблематике рассказов писателя – семья, род и жизнь в ладу с сельским миром (не только с природным, но и людским). Дружная, открытая и честная жизнь в семье и миру провозглашается как родовая, патриархальная (этническая) ценность в рассказе «Икелев чуди Сура леесь» («Вперед течет река Сура») (1927). В нем рассказ о становлении нового уклада жизни в годы Советской власти, об укреплении норм семейного общежития: Промсть столенть перька мирем. Промкшность сынь икелевгак истя ярсамо, ансяк аволь, кода ней. Ней лиякс. Панжовсть атят-бабат келест, седеест. Мирем кортасть, кода икеле эзть кортакшно, мерят, ансяк ней тонадсть кортамо [6, с. 153] (Собрались за столом все вместе. Собирались они и раньше так покушать, но только не так, как теперь. Теперь по-другому. Открылись у стариков-старух языки, сердца. Все вместе разговаривали, как раньше не говорили, словно только теперь научились разговаривать). Рассказ «Эзть явово» («Не развелись») (1926) имеет юмористический характер. Писатель в нем обращает внимание на  то, что только близкие люди могут понять и простить тебя.  Юмористический характер имеет и рассказ «Менсь» («Вырвался») (1927). В нем повествуется о том, что женщина уже не хочет быть только домохозяйкой, она хочет заниматься общественной работой. Так, например, героиня рассказа Олда (Евдокия), вопреки воле мужа, становится председателем сельского совета.

Нравственные ценности народа – основа характера персонажей – и старых, и молодых. При этом этнические эталоны нравственности либо выражаются прямо, и персонажи обозначаются позитивной модусностью (как правило, это все персонажи в возрасте – и главные, и второстепенные, и эпизодические; остальные – в зависимости от ценностной оппозиции, заявленной в произведении), либо они подаются от противного (персонаж как выражение антиценности). И в первом, и во втором случаях писатель естественно «выстраивает» стереотипы осознаваемого и неосознаваемого этнического поведения.

Труд как главная ценность жизни мордвина в рассказах Ф.М. Чеснокова более всего поэтизируется в его коллективном варианте. Общий и дружный, упорядоченный самим природным циклом, он предстает как потребность, радость и залог достатка. Именно об этом в рассказе «Од эрямонь увт» («Гул новой жизни») (1931): Гулт моли колхозонь тинге пиресэ. Вирень лашт ладсо васов маряви увтось. Перть пельде ускить пултт. Калдорсо ардыть чаво крадазтнэ мекев паксяв.

– Цюх! Цюх! Цюх!  – апак лотксе корты паровикесь.

Корты од эрямодо, од роботадо. Пулт-пулт мельга нильни молотилкань барабанось. Касы олго ометэсь. Уське вельде кузить олготне верев, ометонть текшос.

Васов маряви увтось. Ламонь седейс педи те увтось. Ламонь мельть пурды од киява, од эрямов. Те увтось сядо оратордо парсте евтни од эрямодонть [6, с. 153] (Гул идет на колхозном току. Словно лесной шум, далеко разносится этот гул. Ото всюду везут снопы. С треском едут пустые возы обратно в поле.

– Цюх! Цюх! Цюх!  – не переставая говорит паровик.

Говорит о новой жизни, новой работе. Сноп за снопом глотает барабан молотилки. Растет стог соломы. По проволоке лезет солома наверх, к верхушке стога.

Далеко разносится гул. Многим по сердцу этот гул. Мысли многих поворачивает на новую дорогу, в новую жизнь. Этот гул лучше ста ораторов рассказывает о новой жизни).

Жизнь всех персонажей строится как повседневное бытовое, природное, обычное, естественное общение с близким и ближним миром. Жизненная ценность этого мира, онтологическая привязанность к нему предстают как важнейшая этническая составляющая народного сознания и концептуальная канва идейного мира произведений.

Авторская оценка персонажей в рассказах Ф.М. Чеснокова в большой мере также основана на нравственно-этических ценностях народа. Это проявляется и в номинации персонажей. Почти во всех произведениях писателя мужские персонажи даны с личными именами, в большинстве случаев – в сочетании со словом атя «старик», указывающим на почтенный их возраст и умудренность жизненным опытом: Яков атя «старик Яков» в рассказе «Яков атя» («Старик Яков») (1924), Микита атя «старик Микита (Никита)» в рассказе «А стувтовить» («Не забудутся») (1924), Сематя  «старик Сема (Семен)» в рассказе «Велесь явовсь» («Село разделилось») (1925), Степа атя «дед Степа (Степан)», Кузьма атя «дед Кузьма», Ига атя «дед Ига (Игнат» в рассказе «Минекак ломанькс ловсамизь» («И нас людьми посчитают») (1928) и др. Их величают как леля (или леляй, -й –звательный суффикс) «дядя»: Яков леля(й) «дядя Яков», Микита леля(й) «дядя Микита (Никита)», Кузьма леляй(й)«дядя Кузьма», называют по имени-отчеству: Никит Иванович, Карп Иваныч, Хома Кириллыч и др. Однако их жены часто «безымянные», они названы исключительно по имени мужей – чья-то ни «жена»: Ортимнизэ «жена Ортима (Артема)» («Менсь» («Вырвался»), 1927) или баба: Ига баба  «баба Иги (Игната)» («Минекак ломанькс ловсамизь» («И нас людьми посчитают») (1928).Такая номинация, по современным понятиям нарушающая равноправие мужчины и женщины, имеет глубокую подоплеку в мордовской народной философии; она связана с провозглашением мужчины как ценности в значении основатель и защитник рода, эпицентр семьи. Однако именной женский антропоним используется уже достаточно активно. Очень часто это христианские имена, приспособленные к фонетике эрзя-мордовского языка: Олда «Евдокия» (наиболее часто встречаемое женское имя в рассказах Ф.М. Чеснокова), Даря / Дарька «Дарья», Оря «Арина», Маря «Мария», Феда «Федосья», Луша и др.

Каждый персонаж окружен множеством слов, обозначающих родственные и свойственные связи: Климов Иванононь вете тейтерензэ, кавтотне уш мирденень максозь, колмотне эрить мартонзо. Иван яла севны козяйканзо марто: арасть цераст. Иванызе пеле пингензэ апаросо эризе текень кувалт. Ялатеке рамазь а рамат цера [6, с. 74] «У Климова Ивана пять дочерей, двое уже замужем (букв.: мужу отданы), трое живут с ним. Иван все ругается с женой: нет сыновей. Жена Ивана полжизни из-за этого страдала. Однако сына не купишь».

Ф.М. Чесноков, согласно народному представлению, утверждает моральную чистоту, честность и порядочность в отношениях между людьми, между мужчиной и женщиной. На примере его произведений мы увидели, что народная аксиология, проникая в те или иные содержательные и содержательно-формальные компоненты текста, становится средством их объединения в единое художественное целое; она составляет в мордовском рассказе самое ядро авторской концепции. Этнонравственную составляющую художественного содержания рассказов вряд ли может затмить господствовавший в «советской» литературе 1920-х годов «марксистский метанарратив исторического прогресса, закономерно ведущий от социального неравенства через освободительные и революционные движения к высшей цели построения коммунистического общества» [7, с. 11]. Он, безусловно, присутствует в прозе Ф.М. Чеснокова [8, с. 60–64; 9], но отнюдь не в виде господствующей идеи, а всего лишь как фоновые социально-исторические реалии, коды времени, запечатленные штрихами в авторском повествовании, в сознании и речи персонажей [10, с. 96–100; 11, с. 44–46; 12, с.  89–91; 13, 127–130]. Этническая аксиосфера любого народа – это всегда специфический комплекс ценностей, по-своему сопряженных в системе. Выделенные нами на основе анализа разных уровней текстов [14, с. 9–14;15] ценности проявляют себя как этнические ценности мордовского народа не в отдельности, а в ценностном комплексе, которым и определяется специфика аксиологически направленного художественного мышления этноса. Этот комплекс, как показывает и проведенный нами анализ, не может не отражаться в литературно-художественном творчестве, в художественном мире писателя.

1. Азыркина Е.И. Тенденции развития мордовской литературы на современном этапе: писательский состав, жанровое своеобразие, художественные особенности //  Гуманитарные науки и образование. 2012. № 1 (9). С. 138–139.
2. Азыркина Е.И. Своеобразие художественного мира в пьесе В. Мишаниной «Куцемат» («Лестница») //  Гуманитарные науки и образование. 2015. № 3 (23). С. 120–122.
3. Налдеева О.И. Типологическое и национально-обусловленное в становлении и развитии мордовской поэмы // Гуманитарные науки и образование. 2012. № 4 (12). С. 102–104.
4. Попова М.К. Проблема национальной идентичности и литература // Вестник Воронежского государственного университета. Сер. 1: Гуманитарные науки. 2001. № 2. С. 45–48.
5. Султанов К.К. Национальное самосознание и ценностные ориентации литературы. М.: ИМЛИ РАН, «Наследие», 2001. 196 с.
6. Чесноков Ф.М. Од эрямонь увт = Гул новой жизни: рассказы и пьесы. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1974. 333 с. Мордов.-эрзя яз.
7. Эпштейн М.Н. Слово и молчание: Метафизика русской литературы: учеб. пособие. М.: Высш. шк., 2006. 559 с.
8. Водясова Л.П., Антонова О.Н. Контексты с разнокорневыми антонимами в произведениях Ф.М. Чеснокова // Гуманитарные научные исследования. 2015. № 4. С. 60–64 [Электронный ресурс]. URL: http://human.snauka.ru/2015/04/10370 (дата обращения: 23.04.2015).
9. Водясова Л.П., Мартынова Е.А. Национально-культурные константы и их лингвистическая репрезентация // Современные исследования социальных проблем = Modern Research of  Social Problems. 2013. № 6 (26) (DOI: 10.12731/2218-7405-2013-6-48).
10.  Бирюкова О.И.,  Левакин Н.Н. Человек как ценностный центр в художественной системе А. и К. Смородиных // Гуманитарные науки и образование. 2015. № 1. С. 96–100.
11.  Водясова Л.П., Жиндеева Е.А. Способы представления авторского сознания как коммуникативная стратегия художественного творчества // Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2015. № 8 (50): в 3-х ч. Ч. III. C. 44–46.
12.  Водясова Л.П., Уткина Т.В. Концепты традиционности образа народа в творчестве мордовских писателей конца XIX – начала XX веков // Гуманитарные науки и образование : научно-методический  журнал. 2012. № 2 (10). С. 89–91.
13.  Жиндеева Е.А., Шигуров В.В. Авторский комментарий как «путеводитель» читателя в системе организации художественного текста // Гуманитарные науки и образование. 2013. № 3. С. 127–130.
14.  Водясова Л.П. Формирование языковой цельности текста в современных мордовских языках // Вестник Угроведения. 2011. № 4 (7). С. 9–14.
15.  Водясова Л.П. Роль тематического повтора в прозе народного писателя Мордовии К. Г. Абрамова // Филология и литературоведение. 2014. № 11 [Электронный ресурс]. URL: http://philology.snauka.ru/2014/11/996 (дата обращения: 05.11.2014).
16. Водясова Л.П. Эмотивная функция риторического вопроса в произведениях К. Г. Абрамова  // Гуманитарные науки и образование. 2015. № 2 (22). С. 100–104.

Все статьи автора «Водясова Любовь Петровна»