Можно делить землю и власть, но совесть, например,

делить невозможно, и честь, и милосердие к несчастному –

это все неделимое, тут найдено кое-что вечное и обязательное –

одинаковое для человека абсолютной монархии

и социалистической республики

М.Пришвин

В последнее время, когда россиянам наконец-то дарована национальная идея, для удобства восприятия заархивированная в слово «патриотизм», все чаще вспоминают фразу С.Джонсона о том, что патриотизм – последнее прибежище негодяев. Не озабоченные образованием и не явно не отягощенные патриотизмом, современные т.н. «либеральные оппозиционеры» [1, с.113], а по сути – критиканы-горланы-главари акцентируют слово «негодяй», в то время как истинный смысл сего мудрого изречения заключен в слове «последнее».

Как свидетельствует история, агония цивилизации всегда отмечена неудачной, глупой и позорной войной – последней попыткой умирающего государства поиграть мышцами и сплотить нацию против реального или выдуманного внешнего врага. В отечественной историографии [6, с.15; 7, с.43] таковыми принято считать войны Ливонскую, Крымскую и особенно – русско-японскую (ленинское «падение Порт-Артура есть пролог к падению самодержавия»). А в новейшей истории перед нами сразу встает зловещая тень афганской войны, а за ней – самое несмываемое пятно в тысячелетней русской истории – пятно Горбачева. Войны, как форма существования за пределами добра и зла, обостряют восприятие кризиса миропорядка. Особенно болезненно утрата властью контроля над ситуацией переживается в патерналистских государствах [11, с.172], где люди связывают любой внешнеполитический провал своей страны с непосредственной угрозой собственной безопасности, а потому вместо ожидаемого властью сплочения сразу дистанцируются от вождя, допустившего непростительный промах.

С Афганистаном было по-другому, афганскую кампанию сочло «неэффективной» само руководство страны в лице М.С.Горбачева. Так, в интервью р/с «Эхо Москвы» (15.02.2009г.) он вспоминал: «Когда мы встретились в Женеве с Рейганом, я сказал: “Мы будем уходить из Афганистана. Мы хотим, чтобы это была свободная нейтральная страна. И согласимся с тем режимом, который будет устраивать афганцев”. Причину Горбачев видел в возможности «увязнуть» в Афганистане по аналогии с вьетнамской войной США: «мы воюем уже шесть лет. Если не менять подходов, то будем воевать ещё 20-30 лет».

Подобное поведение последнего (во всех смыслах слова) президента СССР красноречиво доказывает, что его роль сводилась к функции меченого атома, внедренного в советский государственный организм, чтобы разрушить его изнутри. По нашему мнению, пресловутое «предательство Горбачева» состояло не только в политическом курсе [20, с.27], нацеленном лишь на получение Нобелевской премии и одобрение заокеанских хозяев (ради чего президент СССР не погнушался развалить Родину, но объединить Германию). И не столько в попустительстве обвально-энтропийных процессов распада СССР, сколько в том, что именно он, Горбачев, эти фатальные процессы инициировал [16, с.48].

Симптоматично: за геополитикой в Советском Союзе начали признавать научный статус именно при перестройке. До этого геополитика считалась буржуазной лженаукой, оправдывающей территориальную экспансию империалистических государств и предоставляющей идеологическое обоснование агрессивной внешней политики империализма. Геополитика цинична именно потому, что «теоретическая» база – вульгарный экономический детерминизм, завернутый политмаркетологами [21, с.103] в привлекательный фантик “национального интереса”. Нет друзей и врагов, существуют лишь партнеры и конкуренты [12; 13, с.92]. С этой точки зрения геополитика есть не больше чем технология стравливания народов, решительно исключающая нравственную оценку происходящего. Главное – мотивация и результат, победителей не судят [17, с.147; 22, с.200]. Таким образом, геополитика сознательно игнорирует вопрос, доселе почитавшийся главным в русской цивилизации – вопрос о моральном праве поступать именно так, а не иначе.

Важно подчеркнуть: каковы бы ни были отношения власти и народа на протяжении драматичной истории нашего Отечества, в критические моменты русские люди были едины в осознании миссии Святой Руси, Третьего Рима, стержня мировой системы социализма [4, с.56; 8, с.88]. При горбачевщине, пожалуй, впервые за тысячу лет русских заставили каяться – а те, оказывается, этому не научены! Покаяние устроили по западной указке, путем тотальной (а потому неразборчивой в средствах, вплоть до откровенных фальсификаций) десталинизации, а вместе с ней – признания факта угнетения нерусских народов СССР. Особый трагизм состоял в том, что до этого власть (даже самая реакционная и антинародная) никогда не позволяла подобного покаяния, утверждая принцип моральной правоты русской цивилизации [9, с.152; 3, с.147] и высокую миссию народа-богоносца (позже – строителя коммунизма). Привыкший к патерналистской опеке, наш “социально доверчивый” (по меткому выражению Н.Гредескула) народ даже не думал сопротивляться меченому демагогу. В результате вся “катастройка” прошла под знаком покаяния, а по сути – вытравливания из национального сознания идеологического иммунитета [10, с.69]. Советский человек был побежден и завоеван в результате измены того, кому больше всего доверял – вождя, а по факту – партийного иуды. Отсюда не только парад суверенитетов 1989 г, но и утрата русским народом статуса государствообразующей нации, соответственно – начало эпохи русофобии и межнациональной ненависти [24, с.162] на постсоветском пространстве.

Сказанное, с одной стороны, подтверждает, что русских могут победить только русские (слабое утешение!), с другой – при определенных условиях предательство одного человека может положить начало эре безвременья во всем мире. После распада мировой системы социализма ни одно из входивших в нее государств не стало более процветающим и развитым [2, с.38; 5, с.133]. Что и говорить о развивающихся странах, когда-то ориентировавшихся на Советский Союз? Сформированное безвременьем отношение к «русским» (собирательное понятие, отождествляющее многонациональный народ и власть в РФ) как предателям идей социальной справедливости определило и современный, весьма зыбкий и неопределенный геополитический статус России – правопреемницы Союза; спровоцировало превращение Отечества в страну-маргинала, которая вместо миссии носителя общечеловеческих ценностей предпочитает бить первой, когда драка неизбежна. В результате подмены понятий (вместо мессианства и миссионерства – геополитический гешефт и новое «мЫшление»), советские люди, ослепленные прожектором перестройки и лишенные идеологического иммунитета (руководящей роли партии), «застыли в глубоком пардоне», остолбенев от якобы тождественности многих событий (познеровское «американцы такие же, как и мы»). В частности – сходства войны афганской и войны вьетнамской. Но то было всего лишь иллюзией; кардинальные отличия состояли в нравственном наполнении этих кампаний.

Исстари Россия жила по христианским канонам соборности и жертвенности. Именно наша страна противостояла почти всей Европе в целях освобождения Европы же от мирового зла в эпоху Отечественных войн 1812 и 1941-1945гг [15, с.30]. Россия инициировала создание в 1815г. Священного союза, провозгласив христианские основы внешней политики. В ХХ в. СССР настаивал на создании антигитлеровской коалиции, прекрасно сознавая, что борьба с нацизмом – не просто очередной геополитический кейс. В этой связи чрезвычайно показательно изречение Н.Устрялова о том, что фашизм есть рецидив язычества, а в большевизме нельзя не заметить подспудного действия неиссякаемых христианских энергий. И когда Красная Армия начала освобождать буржуазные страны Европы, там понимали: Советский Союз имел на то моральное право как держава, исповедующая гуманистические ценности свободы, истины и справедливости. С той же самоотверженностью русский народ всегда оказывал помощь братским христианским народам (русско-турецкие войны), а народ советский поддерживал народы, угнетенные западными колонизаторами (поэтому СССР был очень уважаем в арабском мире; ни о каком антисоветском джихаде тогда и речи быть не могло). Говоря об исламском факторе, следует признать, что и здесь угодливая внешняя политика Горбачева послужила причиной распространения радикального ислама сначала в Афганистане, а потом – в республиках Средней Азии и в России: сначала на Северном Кавказе, далее – повсеместно.

Разумеется, были в отечественной истории и дипломатические неудачи, и невыгодные соглашения (Парижский трактат, Портсмутский мир, «похабный» Брестский мир), но эти факты никоим образом не влияли на характер миссии нашего государства в мире, на суть декларируемых ценностей. У большевиков хватило и ума и деликатности, но главное – исторической прозорливости – не лишать русский народ их веры в богоносительство. Напротив, коммунистическая идеология сделала ее еще более значимой, пресуществляя в духе пролетарского интернационализма. Если большевики признавали ошибки и обвиняли в преступлениях предшественников (тезис “Россия – тюрьма народов”), то делали это тонко, тактично, возлагая ответственность на царский режим. Такая практика не имела ничего общего с перестроечным “покаянием” и была вполне традиционной для России, которая и при царях жила в координатах “преемственности отрицания” [25, с.33]. Но Горбачев как представитель именно народной власти впервые “делегировал ответственность” всему народу, одновременно сложив ее с себя. Возможно ли что-то более подлое? Предательство Горбачева сродни ренегатству, тайному переходу в другую веру – веру врагов. Перестроечный идейный плюрализм вылился в то, что вместо цельного мировосприятия [23, с.143] появились сомнительные конструкты для внешнего применения (геополитика – беспринципная по определению) и внутреннего употребления, где на смену неясному “социализму с человеческим лицом” пришли заигрывания с РПЦ в милосердие и – опять же – покаяние. Естественно, такой квази-идеологический сумбур способен был запутать кого угодно. Для миллионов советских людей перестройка была пароксизмом массового отчаяния в условиях отсутствия идеологической опоры – того самого смысла жизни, ощущения, что ты и твои предки жили не зря. Светлое будущее для всех или колбаса для себя? – вот какую дилемму предлагало разрешить «новое мЫшление».

Крайне важно подчеркнуть: до рокового 1985г. непростое и неоднозначное развитие русской цивилизации ничуть не поколебало ее альтруистического фундамента. На Западе, к примеру, после Первой мировой в умах расцветает экзистенциализм (философский симулякр инстинкта самосохранения). Финал Второй мировой ознаменован триумфом франкфуртского пессимизма (негативная диалектика Т. Адорно): “после Освенцима поэзия уже невозможна”. А русская цивилизация в ее советской испостаси, пережившая ужасы гитлеровского нашествия, живет надеждой на возрождение (как в одноименной книге Л.И. Брежнева). Причем снова понимаемое по-миссионерски: не только восстановление разрушенного хозяйства страны, но прежде всего – возрождение человечности в людях всего мира. Победа в СССР праздновалась как окончание последней в истории человечества мировой войны, после которой люди непременно должны одуматься и, помня кошмар нацизма, бороться за мир во всем мире. Празднование же семидесятого юбилея Победы под негласным (распространенным в среде агрессивных обывателей [18, с.94]) лозунгом “Можем повторить!” в корне противоречит смыслу и образу “праздника со слезами на глазах”. Не оставляя планов о переделе мировых ресурсов, геополитические тузы настаивают на продолжении кровавого банкета, не понимая, что третья мировая будет носить скорее джихадистский характер, а потому после неизбежной победы ислама история человечества прекратится: для изучения оставшихся в живых будет достаточно этнографии или даже зоологии.

В упомянутом контексте небезынтересно проанализировать идейное содержание современного геополитического концепта под названием «русский мир». Как писал Е.Трубецкой, «когда появляется на мировой арене какой-нибудь один народ-хищник, который отдает все свои силы технике истребления, все остальные в целях самообороны вынуждены ему подражать. В большей или меньшей степени все должны усвоить себе образ звериный». Стало быть, признавая геополитику наукой и отстаивая свои геополитические интересы, РФ неизбежно играет по правилам, навязанным ей США: увы, не предлагая ничего своего. Сегодня Россию трудно назвать Родиной народа-богоносца, цитаделью гуманизма или оплотом солидарности прогрессивного человечества. В РФ, как в кривом зеркале, отразились все пороки эксплуататорского общества и просчеты либеральной политики стран Запада [19. с.142]. В этом отношении Россия после Горбачева, пожалуй, уникальный пример того государства, с кого ни в коем случае пример брать нельзя. Постмодернистский нео-патриотизм россиян узок, мелочен, агрессивен и потому без труда помещается в нано-сознание молодежи, испившей ведьминой воды из селигерского родника. Незатейливая квинтэссенция патриотической микроцефалии – в реваншистских настроениях: поддержать нового “собирателя Руси”, реанимировать “проект СССР”. Остальным – систематически демонстрировать Кузькину мать. Просто “патриотизм” – еще не национальная идея, особенно там, где те, кому и так на Руси жить хорошо, предпочитают переправлять свои семьи и средства за бугор. Идеология объективируется в образе жизни ее носителей [14, с.291]. Да и патриотизм понимается по-разному, чаще всего – по-мещански хамовито, местечково. И если царскую Россию “забугорные недоброжелатели” любили сравнивать с вечно сонным, но потенциально опасным медведем, то нынешнюю они уподобляют медведю-шатуну, якобы представляющему опасность для уютно-бюргерской Европы в силу своей непредсказуемости. Вместо того чтобы превзойти (в первую очередь – морально) противников, российская власть стремится их “переиграть”.

Благородная идея помощи братским христианским народам выродилась в приблатненно-пацанский слоган “своих не бросаем!” Да и кто ныне более “свои”: правоверные кадыровцы или православные милоновцы? Отсутствие внятной идеологической платформы не только мешает реализации нашей геополитической стратегии (буде таковая вообще имеется), но и деморализует россиян. В Российской империи говорили о христианском долге, в СССР – о долге интернациональном, ныне – о неких “национальных интересах”. В рамках осуществления внешней политики РФ действует, не обозначая своего геополитического статуса за неимением четких идеологических принципов.

Западные доктрины живут в России своей жизнью, в полном отрыве от народного духа и потому – от реальности. Они-то и создают ту малопривлекательную иллюзию, которой русские вечно будут недовольны. Население (не народ!) превращено в несчастных потребителей патологически-политологических ТВ-фарсов. Это те, кого переорал Жириновский и попутал Сатановский; это нахлебавшиеся мутного пропагандистского киселя или введенные в патриотический ступор залихватским соловьиным агитпосвистом. Дезориентированный россиянин существует «под собою не чуя страны». По уши в липучей пропаганде, не находя поводов к самоуважению, он инстинктивно защищает себя псевдопатриотическими обрядами и мечется между возложением цветов памятнику Сталина и очередью на В.Серова. И, вконец отчаявшись, закидывает яйцами посольство страны, в которой обитает братский ему народ, столь же нищий, растерянный и озлобленный. Когда же обряды не помогают и «где хватит на полразговорца», в ход идут проклятия: люди поминают Горбачева. Именно с легкой руки последнего президента СССР

Запад заполнил идеологический вакуум постсоветского пространства своим «продуктом». В качестве общеобязательных ценностей навязывается опошленный и легкоусваиваемый вариант “демократии для варваров”, основанный на мещанских понятиях потребительской корзины, технологического комфорта и пресловутой личностной самореализации. Однако именно эти заявления о “комфортной демократии” вкупе с цветными революциями спровоцировали новое массовое переселение народов, озабоченных лишь борьбой за выживание. Мусульмане с удовольствием пользуются благами евро-цивилизации, но интегрироваться в нее категорически не желают.

США – главный геополитический мародер планеты. Они опошлили и саму идею социальной революции, используя ее разрушительный потенциал, чтобы на обломках уничтоженных режимов присвоить и распродать оставшееся от них. В этих сложных условиях миссия России просто обязана носить мессианский характер. Тенденция к исламизации мира обозначена, «кто не понял, тот поймет»: пренебрежение иррациональной, морально-этической составляющей идеологии приводит к тому, что лидирующие цивилизации быстро утрачивают свой статус и заменяются другими, чья идеология более религиозна. Антиисламистская риторика не имеет морального веса хотя бы потому, что у лидеров Запада не хватает мужества отождествить исламизм с современным массово понимаемым исламом. Западный гедонизм – не конкурент воинствующему исламу, буддизм в этом плане индифферентен всему, а иудаизм ограничен этническим критерием. Расчеловечивание человечества способны остановить лишь ценности, декларируемые как общечеловеческие. «Русский мир», по нашему мнению, вряд ли такое осилит, а вот коммунизм в этом плане – возможно, самый яркий образец вечно живой идеи, не противоречащей ни одной из религий.

В заключение отметим: и как Святая Русь, и как Империя, и как Советский Союз, наша страна много сотен лет была осью мировой стабильности. Горбачев и его последыши эту ось превратили в шест, вокруг которого кривляются политстриптизеры всех мастей, от партийных популистов до услужливых пропагандистов в СМИ. Учитывая преклонный возраст и лидирующие позиции юбиляра в рейтинге самых ненавистных политиков всех времен и народов, ему, скорее всего, посчастливится избежать народного суда. Однако высшего суда Истории Горбачеву не избежать, и хочется верить, что суровый приговор его никогда не будет обжалован фальсификаторами-ревизионистами. Русскому народу не в чем каяться, а вот Михаилу Сергеевичу стоило бы задуматься о покаянии. Это не смоет пятна и не облегчит участи, но, возможно, немного облегчит его душу (если у «геополитиков» такого масштаба она вообще есть).

1. Мамедов О.Ю. В фокусе науки – уличные демонстрации // Terra Economicus. 2012. Т. 10. № 2. С. 113-115
2. Симашенков П.Д. Биполярный мир в геополитическом и историческом ракурсах // Гуманитарные научные исследования. 2015. № 4-1 (44). С. 37-40.
3. Симашенков П.Д. Государственное регулирование вопросов вероисповедания в историческом ракурсе // Научно-методический электронный журнал “Концепт”. 2015. № 2. С. 146-150.
4. Симашенков П.Д. Государственное регулирование системы патриотического воспитания офицеров русской армии (кон.XIX-XX вв.) М.|Берлин, 2015. 153с.
5. Симашенков П.Д. Двуполярный мир: борьба добра и зла или согласие на меньшее из зол? В сборнике: Внешнеполитические интересы России: история и современность сборник материалов II-й Всероссийской научной конференции, посвященной 70-летию Победы в Великой Отечественной войне (1941-1945 гг.). Самарская гуманитарная академия, кафедра теории и истории государства и права; Самарский государственный университет, исторический факультет; отв. ред. А. Н. Сквозников. 2015. С. 131-136
6. Симашенков П.Д. Деятельность властных структур и органов военного управления по патриотическому воспитанию офицерства российской армии: автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук/Самарский государственный педагогический университет. Самара, 2003
7. Симашенков П.Д. Деятельность властных структур и органов военного управления по патриотическому воспитанию офицерства российской армии (1890 – август 1914 гг.): диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук / Самара, 2003
8. Симашенков П.Д. Деятельность органов власти по укреплению морального духа офицеров русской армии в межвоенное десятилетие (1905–1914 гг.) М.|Берлин, 2015. 181с.
9. Симашенков П.Д. Защита чувств верующих в России: историко-правовой аспект. В сборнике: Актуальные тренды регионального и местного развития сборник статей по материалам I (IX) Международной научно-практической конференции. под редакцией Г.А. Хмелевой. Самара, 2014. С. 150-156
10. Симашенков П. Инволюция критериев административной морали // Государственная служба. 2015. №2. С. 67-70
11. Симашенков П.Д. Инновационный курс в русле традиций государственного управления в России//Научно-методический электронный журнал “Концепт”. 2015. № 5. С. 171-175.
12. Симашенков П.Д. Институт конфликта интересов с позиций юридической техники // Гуманитарные научные исследования. 2016. № 3 [Электронный ресурс]. URL: http://human.snauka.ru/2016/03/14305 (дата обращения: 07.03.2016)
13. Симашенков П.Д. Кадровая инноватика и исторический кризис менеджеризма // Вестник Восточно-Сибирской Открытой Академии. 2016. № 22 (22). С. 6
14. Симашенков П.Д. Конфликт интересов: история, теория и практика правоприменения. В сборнике: Развитие института резерва управленческих кадров в субъектах Российской Федерации как вызов времени и эффективный инструмент совершенствования государственной кадровой политики. Сборник статей Межрегиональной научно-практической конференции (9 октября 2014 г., г. Самара). Самара, 2014. С. 290-298
15. Симашенков П.Д. Марксистская концепция отмирания государства и будущее российского чиновничества // Гуманитарные научные исследования. 2015. № 3 (43). С.29-32
16. Симашенков П.Д. Меритократия в кадровой политике России: исторические уроки // Научно-методический электронный журнал “Концепт”. 2015. № 11. С. 46-50.
17. Симашенков П.Д. Необходимая оборона как конфликт интересов: исторический опыт и новые подходы к квалификации // Научно-методический электронный журнал “Концепт”. 2015. № 6. С. 146-150.
18. Симашенков П.Д. О “жестокости” антикоррупционных санкций в России: историко-правовой экскурс. В сборнике: Социальные системы и право Сборник научных трудов. К.Б. Герасимов (отв. ред.). Самара, 2015. С. 92-99.
19. Симашенков П.Д. О конфликте интересов – в компаративном ключе: история вопроса и практические моменты // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2016. № 3-2. С. 142-145.
20. Симашенков П.Д. О преемственности в политической истории России//Культура и образование: от теории к практике. 2015. Т. 1. № 1. С. 27-31
21. Симашенков П.Д. Политриторика в публичном праве России: терминологический аспект // Научно-методический электронный журнал “Концепт”. 2015. № 1. С. 101-105.
22. Симашенков П.Д. Правовой институт необходимой обороны: историко-правовые тенденции и пути совершенствования // Вестник Международного института рынка. 2015. № 1 (1). С. 196-204.
23. Симашенков П.Д. Репрессивный компонент отечественной антикоррупционной политики в историческом ракурсе // Научно-методический электронный журнал “Концепт”. 2015. № 10. С. 141-145
24. Товченко Р.Б. Законодательное обеспечение межнациональных отношений в России. В сборнике: Актуальные тренды регионального и местного развития сборник статей по материалам I (IX) Международной научно-практической конференции. под редакцией Г.А. Хмелевой. Самара, 2014. С. 161-169
25. Simashenkov P.D. The continuity of negation as a vector of Russian political history//Europaische Fachhochschule. 2014. № 7. С. 31-33

Все статьи автора «vagus»