В мае 1919 г. Белая Северо-Западная армия генерала Н.Н. Юденича начала наступление на Петроград. Добровольческие белогвардейские полки, при поддержки эстонских военных команд, выбили красные части из Пскова, прорвав фронт 7-й Советской армии и 25 мая 1919 г. заняли губернский центр. Красные стали отходить в сторону Порхова и Острова. 24 июля был взорван железнодорожный мост через р. Кебь, что заставило белые части задержаться на несколько дней ожидая починки моста[1]. В это время, красноармейцы, получив передышку, отступили к следующему рубежу обороны – на железнодорожную станцию Подсевы. Этот и последующие рубежи были выбраны военным комиссаром 10-й Стрелковой дивизии Я.Ф. Фабрициусом, который лично руководил обороной Порхова. В самом же городе и уезде обстановка для советской власти приобретала все более критический характер. В тылу большевиков развернулась подпольная белогвардейская агитация, в целом ряде волостей вспыхнули крестьянские восстания и начала формироваться повстанческая «Зеленая армия»[2]. В руки восставших крестьян перешла железнодорожная станция Дедовичи Верхнешелонской волости Порховского уезда. Фактически 1/3 уезда перешла под контроль крестьянских повстанцев. В сложившейся ситуации, 10 июня 1919 г. Порховский уезд был объявлен на осадном положении[3].

Атаман С.Н. Булак-Балахович. Псков 1919 год.

В это время  полковник С.Н. Балахович распространял прокламации, в которых  заявлял, что прямым маршем идёт на Москву, и призывал всех присоединиться к нему в борьбе за правое дело. На самом же деле С.Н. Балахович  имел  чёткий приказ  занять железнодорожные станции Порхов и Дно и прикрыть тем самым наступления Н.Н. Юденича на Петроград. Однако можно предположить, что атаман сам спешил повернуть на Петроград, чтобы въехать туда раньше генерала Юденича. Учитывая склонность Балаховича к авантюре и риску, такие намерения с его стороны вполне могли существовать. С другой стороны «батька», несомненно, торопился занять Свято-Благовещенский Никандров монастырь, что недалеко от Порхова. Этот монастырь, являвшийся одним из богатейших и крупных монастырей Псковской губернии, еще не был разграблен большевиками, и соответственно атаман спешил не допустить изъятия ценностей монастыря Советской властью.

В середине июля взорванные железнодорожные мосты были починены, и с 24 июля наступление белых стал поддерживать бронепоезд, который прорывался на фланги и в тыл красных, высаживая десанты. К концу июля -  началу августа части С.Н. Булак-Балаховича подошли вплотную к Порхову, и линия фронта проходила в 6 – 7 верстах от города. Недалеко располагалась и белогвардейская батарея, способная обстрелять город. Но артобстрелу окраины города не подвергались[4].  Скорее всего, у артиллеристов Балаховича попросту не хватало снарядов и они ограничивались одиночными выстрелами. Находясь под Порховом, дивизия С.Н. Булак-Балаховича была реорганизована в корпус, а сам «батька» «за успехи в наступлении» получил чин генерал-майора.

До двадцатых чисел августа линия фронта вокруг Порхова существенно не менялась. Последние позиции красных находились у деревни Селище, что в 1 км. от города. Началась позиционная война с переменным успехом. В это время С.Н. Балахович занял Никандров монастырь и вышел на Петроградскую дорогу, ведущую в город Порхов. Не имея возможности взять город с запада, Балахович предпринял попытку штурма его с северо-западной стороны, но вновь неудачно. В боях под селом Подоклинье у Еновежского ручья частям Красной армии удалось занять стратегически важные позиции – высокие песчаные холмы, именуемые «Гривами». Белогвардейская батарея, расположенная в Подоклинье, была вынуждена наскоро отступить, опасаясь захвата. После двадцатых чисел августа отряды Красной армии развернули наступление параллельно железной дороге, ведущей на Псков. Части белогвардейцев были вытеснены из села Хилово, которое подвергалось артобстрелу со стороны села Сосонье, где стоял бронепоезд красных[5]. В результате атаману Булак-Балаховичу не удалось занять важные железнодорожные станции, его части были изрядно потрепаны в боях под Порховом и были вынуждены отступить в сторону Пскова. К концу августа1919 г. Порховский уезд был окончательно занят красноармейцами.

В самом начале сентября после того, как белые ушли из Порховского уезда, по городу срочно был распространен 1-й номер газеты «Красный Порхов». В нем красочно описывались события «разгрома Никандрова монастыря Балаховичем». Советская пропаганда доносила до населения, что с середины августа белые засели в монастыре, а 21 августа отступили, захватив в заложники молодых монахов и похитив золото, серебро и монастырские деньги. Далее шло подробное описание «злодеяний» белых: в церкви обнаружены окурки и обрывки бумаги, следы сапог, сорванные двери, а на паперти обнаружен огрызок яблока. Монахи были напуганы бандитами, которые глумились и ругались над священнослужителями, сообщала газетная заметка[6]. Далее следовал перечень похищенного монастырского имущества.

Но что же на самом деле происходило в Никандровом монастыре в августе 1919 г?  31 августа в Свято-Благовещенскую пустынь прибыла следственная комиссия, высланная Порховским исполкомом. Ее члены допросили некоторых свидетелей – послушников монастыря. На основании сохранившихся архивных материалов можно выстроить хронологию развития событий в монастыре и проследить судьбу церковных ценностей.  Архимандрит Владимир указывал, что  до прихода белых в Никандровом монастыре были красные, которые портили мосты. Подошедшие белые выбили из обители противника, отремонтировали мосты и ушли в разведку, оставив в монастыре 10 человек. В этот момент напали на монастырь напали красноармейцы, убив белых, приказали всем монахам встать в шеренгу для совершения расправы, на что монахи не послушались, оставшись каждый сам на своем месте. В показаниях настоятеля отмечалось, что в отряде красных было много латышей. В этот момент белогвардейский отряд вернулся и красные в спешности отступили. С этого момента у монахов появился страх, «мы боялись, что красные нас расстреляют», вспоминал архимандрит Владимир[7]. Можно предположить, что для монахов монастыря белогвардейский отряд представлял собою если не спасение, то по крайней мере меньшее зло, по сравнению с красноармейцами. Пережив психологический стресс, большинство монахов, скорее всего, было готово помогать белым.

Важным будет являться вопрос о количестве белых в монастыре и время их пребывания в нем. Послушник Михаил Трофимов указал, что «первоначально белых было 10 человек, позже их количество увеличилось до 200. Белые менялись часто, после боев были раненые и убитые, как белые так и красные, их отпели и похоронили вместе»[8]. Григорий Тимофеев, послушник монастыря показал, что: «пришли они к нам на Илью (2 августа – авт.) около 200 человек из деревни Дубровно. Белые пришли перед вечерней, вошли в церковь и вели себя хорошо. После того, как наступление было отбито (имеется в виду бой под селом Подоклинье – М.В.) они стали готовится к эвакуации».

Никандрова пустынь.

Эвакуация монастыря происходила следующим образом. Иеромонах Николай (ризничный)  так описал происходящее: «Белые в пустынь вошли без боя. Вскоре на второй или на третий день приехал ген. Балахович. Эвакуация была спешной, укладывали вещи офицеры и мы. Во время эвакуации (в том числе и раки св. Никандра) командиром белых был не Балахович, а какой-то полковник. Сопровождать мощи преподобного в Псков были отправлены иеромонах Флавиан и отец Георгий. Капиталу в монастыре было не более 100 тыс. рублей, он был забран настоятелем, который и увез его во Псков. Ризы с икон снимали Георгий и я. Они были сложены в ящик и увезены во Псков. В церковь на кладбище белые не входили. Библиотека всегда оставалась запертой на замок. Отправки из монастыря было две с интервалом в две недели, последняя перед уходом белых. Командовал тот же полковник»[9]. Иеромонах так же отметил, что несколько ризок с икон им было спрятано в печках еще до прихода белых.

Однако же не стоит думать, что поведение балаховцев в монастыре было аскетически смиренным. За время пребывания в монастыре ими была забита часть скота, забрана часть продовольствия, сельскохозяйственный инвентарь и валенки монахов. Хотя, по воспоминанию монахов, денег от них «так не брали», но все же перечить белым боялись. Архимандрит Владимир указывал на следующий момент: «капитан Исаев совал по карманам мелкие серебряные вещи и обругал меня матерным словом. Другие два офицера были очень религиозны и осуждали Исаева, говоря, что у нас много грязи в Белой армии. А после ухода белых вошли красные и забрали от нас весь хлеб, белье, холст. Расписок никаких не давали».

Как видно из материалов следствия, изъятие монастырских ценностей происходило весьма благочинно, в этом участвовали лишь офицеры, совместно с монахами. Монастырские деньги белым вообще не достались, так как были вывезены игуменом. Ни в  библиотеку, ни в другие церкви монастыря белые не заходили. Для сопровождения мощей святого во Псков были направлены монахи, видимо это и породило миф о том, что молодые монахи были забраны в качестве заложников. Дальнейшая судьба мощей преподобного Никандра не известна[10]. Таким образом, предметы культа, сам монастырь и церкви осквернению со стороны белых не подвергались. Ценности монастыря были аккуратно эвакуированы во Псков. К сожалению, на основе доступных материалов не удается проследить их дальнейшую судьбу. После ухода белых в монастыре еще оставалось значительное число ценностей. По показаниям монахов, ими были спрятаны серебряные чаши, блюда, дискос, лампады и часть драгоценных ризок с икон[11].

Далее последовало поистине настоящее разграбление монастыря, но уже большевиками. После того, как все ценности были обнаружены и вывезены из монастыря, обитель была не нужна Советской власти, и в 1923 г. было сфабриковано дело «о контрреволюционной деятельности черноризников». Монахи были разогнаны. Начальник губотдела ГПУ А.С. Невернов в 1929 г. утвердил предложение уничтожить монастырь, что было исполнено. Постройки монастыря были проданы 13-й легкой танковой бригаде, базировавшейся на окраине Порхова, на слом. Трехъярусные церкви, колокольня и стены были взорваны, красный кирпич был вывезен в Порхов.

Все статьи автора «Васильев Максим Викторович»