ВАСИЛЬЕВ М.В. ВНУТРЕННИЙ ФРОНТ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ НА СЕВЕРО-ЗАПАДЕ РОССИИ. 1918 – 1920 ГГ.

Ключевые слова: , , ,


ВАСИЛЬЕВ М.В. ВНУТРЕННИЙ ФРОНТ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ НА СЕВЕРО-ЗАПАДЕ РОССИИ. 1918 - 1920 ГГ.


Рубрика: История

Библиографическая ссылка на статью:
// Гуманитарные научные исследования. 2012. № 6 [Электронный ресурс]. URL: https://human.snauka.ru/2012/06/1343 (дата обращения: 29.02.2024).

Одним из важнейших факторов, определявших ход событий Гражданской войны в Псковской губернии, являлось повсеместное крестьянское повстанческое движение. Вооруженная борьба крестьянства против Советской власти вспыхивала стихийно и была вызвана целым рядом причин, наиболее важной из которых являлось трудное продовольственное положение на селе, о чем уже говорилось в предыдущей главе. Уже с весны 1918 г. отмечалось тяжелое положение в деревне из-за отсутствия хлеба. В ряде уездов отмечалось «тревожное настроение масс на почве голода»[1]. Председатель Псковского губисполкома, говоря о продовольственном положении губернии, отмечал: «Население сильно голодает, во многих волостях едят мох и траву. Все волисполкомы осаждаются толпами, наехавшими из волостей, все требуют хлеба… Во всех уездах наблюдается большой процент смертности на почве голода» [2]. Толчком к крестьянским восстаниям нередко служило и бездействие местных властей, их неумение или отсутствие возможностей обеспечить нуждающихся продовольствием. Подобным действиям нередко предписывали преднамеренный и преступный по отношению к крестьянам характер. С другой стороны сами власти на почве продовольственных проблем провоцировали крестьян к выступлениям. Так, например в Канищевской волости Холмского уезда 31 октября 1918 г. уездный военкомат потребовал 150 пудов хлеба, затем согласился сократить норму в три раза. Но через некоторое время предписал сдать в дополнение к собранному еще по 100 пудов[3]. Вызывало недовольство крестьян и разнообразное налогообложение, ложившееся тяжелым бременем на ослабленное хозяйство. В деле налогообложения наибольший протест у крестьян вызывал классовый принцип его проведения, при котором бедность становилась главным достоинством крестьянина и служила причиной освобождения такового от налогового бремени, что противоречило общинным и политико-этическим представлениям крестьянства. За годы Гражданской войны произошла резкая деформация положения зажиточных крестьян, сопряженная с их фактической дискриминацией, в том числе и в области налогообложения. Различные поборы, мобилизации людей и лошадей в армию, продразверстка, чрезмерная активность членов комитетов деревенской бедноты, трудовая и подводные повинности, зачастую несущие классовый принцип, так же служили причинами крестьянских волнений. Все перечисленные проблемы по отдельности не могли привести к острому конфликту крестьянского мира с властью Советов, но в совокупности своей в условиях острого экономического кризиса переполняли чащу терпения крестьян и выливались в различного рода волнения и протестные действия.

Зачастую положение усугубляла неопытность, превышение полномочий, злоупотребления как военных так и гражданских советских работников, а иногда и открытое попирание ими закона. Нередко происходили случаи, когда отдельные представители Советской власти и РККА распрягали и отбирали лошадей прямо на дороге, сваливая на обочину крестьянские грузы[4]. Как отмечалось ранее, в особенности от несистемных реквизиций, производимых частями Красной армии, страдали прифронтовые районы. В результате подобных перегибов, 6 ноября 1918 г. на съезде комитетов бедноты Холмского уезда  организатор Арсентьев был вынужден давать «подробное разъяснение о Красной армии, чем старался снять с армии нарекания, вызванные «неблаговидными поступками железнодорожных, партизанских и самозванческих отрядов»[5]. А в докладной записки Я.Ф. Фабрициуса о причинах падения Пскова в 1919 г. отмечалось «ненормальное и преступное отношение к крестьянам большинства частей…, которые… позволяли себе грабить беднейшее крестьянство, отбирая у них последних лошадей, пищевые продукты, деньги, чем создавали среди крестьян враждебное отношение к Красной армии»[6]. В Псковском уезде красноармейцы брали в заложники членов семей зажиточных крестьян (обычно жен или детей) и требовали выкуп в 1 – 2 тыс. руб., а иногда размер выкупа достигал до 10 тыс.[7]  Подобные перегибы  в деятельности органов Советской власти еще больше ожесточали крестьян и побуждали браться за оружие.

Вооруженное крестьянство представляло собой значительную силу в Псковской губернии, первыми эту проблему по достоинству оценило германское оккупационное правительство, отмечавшее большое количество оружия, в том числе и автоматического у населения, которое, в условиях военного времени, без промедления применялось в случае малейшего конфликта[8]. Поэтому задача разоружения местного населения была в числе первоочередных для любого военно-политического режима. Первоначально советские органы власти объявляли так называемый «день винтовки» – время добровольной сдачи оружия населением, после чего организовывались активные обыски и облавы[9]. Проблему разоружения крестьян пыталось решить и Белое Северо-Западное правительство. 30 мая 1919 г. был издан приказ коменданта Псковского района полковника Куражёва о сдаче в срок до 2 июня всего оружия и боеприпасов, имеющихся у населения. Незаконное хранение оружия каралось смертной казнью[10]. Подобные усилия властей давали некий результат, но кардинально ситуацию не меняли. На селе по-прежнему оставалось много оружия, принесенного с фронтов Первой мировой. Редкий солдат, покидавший армию не приносил с собой хотя бы один комплект стрелкового оружия с боеприпасами. Современник тех событий следующим образом описывал происходящее в Порхове: «Город превратился в проходной двор… Армия не в одиночку, а целыми полками и дивизионами стала уходить в тыл. Пешие колонны часами шли по шоссе Псков – Порхов. Здесь они делали длительный привал… Батарейцы отпрягали лошадей от орудий, покупали у горожан и крестьян сани или дровни. Пушки бросали, а винтовки и пулеметы брали с собой»[11]. Крестьяне с 1917 г. активно обменивали у солдат оружие и боеприпасы на продукты питания и прочие необходимые им вещи. С начала 1918 г., оружие достаточно часто приносилось красноармейцами, дезертировавшими из армии. Никогда в своей истории русская деревня не была столь вооруженной и готовой к военным действиям.

В сложившихся условиях крестьянские волнения различных масштабов и форм не заставили себя долго ждать. Уже летом 1918 г. в Псковской губернии прошел целый ряд вооруженных крестьянских восстаний, из которых наиболее масштабным был мятеж крестьян Ручьевской волости Порховского уезда, вспыхнувший 28 июля на почве проводимой мобилизации крестьян в армию[12]. Из материалов следствия можно установить хронологию и последовательность действий, происходящих в волости. Первоначально регистрация мужчин в возрасте от 18 до 40 лет проходила совершенно спокойно, без каких либо эксцессов, но 28 июля толпа крестьян деревни Воробьево, смущаемая несколькими агитаторами из числа односельчан стала волноваться. Среди наиболее активных подстрекателей выделялись крестьянин Федор Иванов и некто по прозвищу «Козырь». В толпе пронеслись речи и крики о том, что теперь пишут, а потом будут «брать», «накинули петлю, остается только затянуть». Возбужденная толпа ворвалась в помещение комиссариата и стала требовать объяснения, для чего идет регистрация, а увидев на столе бланки для регистрации лошадей крестьяне моментально решили: «будут отбирать скот». Волнения крестьян 28 июля закончились арестом военного комиссара, делопроизводителя и сторожа комиссариата, которых посадили под арест и уничтожением канцелярской документации. На следующий день крестьяне назначили «суд» над комиссаром, которого требовали расстрелять, повесить или «по уши в землю закопать», но угрозы в действие приведены не были. В это время Порховский уездный комиссариат направил в Ручьевскую волость отряд из 25 человек с одним артиллерийским орудием для наведения порядка[13]. Когда восставшие крестьяне узнали о приближении красноармейцев, ими были предприняты меры по организации обороны, «люди из соседних деревень, из др. волостей бежали и выгоняли всех идти бить красноармейцев, а если кто не пойдет, то на обратном пути грозили убить и крестьяне бросали свои полевые работы и шли, часто без оружия навстречу отряду. Многие, дойдя до ближнего леса, прятались там по суткам и более, чтоб только не застали их дома «на обратном пути»[14]. Но не смотря на хаотичность действий повстанцам всеже удалось организовать засаду неподалеку от Никандрового монастыря и дать бой советскому отряду, в результате которого последний должен был отступить, бросив орудие. После этого восстание крестьян стало расширяться – восстала Горская волость, в которой вооруженные крестьяне так же, как и в Ручьевской волости, напали на комиссариат «не то бить красноармейцев, не то, ²узнать² в чем дело». В результате короткой перестрелки крестьяне смогли разгромить маленький советский отряд, находящийся при военкомате и установить свою власть в волости. Военными действиями повстанцев руководил бывший офицер Василий Колиберский, В деревне был водружен белый флаг, выбраны «свои» военные комиссары и военный руководитель и произведен суд над арестованным начальником милиции. В тоже время крестьяне предприняли попытку легализовать собственный мятеж, возбудив ходатайство перед уездным Порховским комиссаром утвердить новый состав комиссариата. В действиях же крестьян Ручьевской волости наблюдалась полнейшая неразбериха, из материалов следствия видно, что они не знали что делать с доставшемся им орудием, в результате чего поставили его в укромное место, сняли панораму и прицел, но в тоже время для чего-то зарядили снаряд и на конец добровольно сдали пушку подошедшему более сильному отряду красноармейцев. К 30 июля на сторону восставших перешли еще несколько волостей Порховского уезда. В ряд волостей были направлены информационные телеграммы следующего содержания: «Прошу Вас поставить в известность вверенное Вам общество, о том, что в настоящее время в нашем районе происходят важные события в виду насилия красноармейцев и мобилизации двух лет с полной своей амуницией и в связи с этим произошел бой между красноармейцами и Ручьевской волостью в Никандровой Пустыни и Красная армия разбита. И при том же в волостных комиссариатах заготовлены  списки о реквизиции скота и зерна, а поэтому поводу к Ручьевской волости присоединилась Виделебская волость, Алексеевская и Бешковицкая и поэтому случаю прошу Вас ввести полную организацию  и также пожаловать на общее собрание в Цапельку»[15]. О сложности ситуации в Порховском уезде говорит тот факт, что 31 июля Порхов был объявлен на осадном положении, и вся власть в уезде перешла к Военно-революционному комитету. На подавление крестьян были переброшены по железной дороге войска из  Великих Лук, Дно и Шмойлово[16]. В Порхов экстренно прибыл эшелон красноармейцев с пулеметами, к ним присоединился конный отряд в 40 человек. В результате боев в Никандровом лесу погибло с обеих сторон 800 человек[17]. Наиболее активные зачинщики волнений были расстреляны ЧК. В результате следствия, было установлено, что общее руководство крестьянскими восстаниями в Ручьевской и Горской волостях осуществлялось агитаторами Комитета «Спасения Родины», которые распространяли различные виды листовок с призывом борьбы против власти Советов. Так, например в одном из обращений к восставшим крестьянам указывалось: «Граждане, крестьяне 3-х волостей Порховского уезда: Ручьевской, Тишинской и Горской. Восставшие против большевистской власти разбили в Порхове красноармейцев, обезоружили их и будут продолжать начатую борьбу. Пожелаем им полного успеха и пойдем за ними и с ними. Почему? Что они крестьяне поднялись против изменников и предателей родины, против злейших врагов русского народа, большевиков. Царь большевиков Ленин и Троцкий решили загубить Россию и заморить русский народ голодом. Ленин – германский провокатор, Троцкий – жид, а русские хулиганы красноармейцы помогают им в этом. От вас отнимают хлеб, а красная армия перегонит его на спирт, перепродаст его жидам, а те – немцам. Вы будите есть пелы, семя и то что свиньи не едят. Не хотите с голоду умирать, уничтожьте Советскую власть и ее слуг красноармейцев, поднимитесь все, пора»[18].

В 1918 г. из 23-х волостей Порховского уезда антисоветские выступления проходили в 17[19]. Неспокойно было и в других уездах губернии: в связи с вооруженными крестьянскими мятежами были объявлены на военном положении Торопецкий, Холмский и Осторовский уезды[20]. Одним из наиболее трагических вариантов развития событий стал расстрел крестьян в Холме, по своим признакам более напоминающий проявления кровавого террора против любого недовольства, нежели вооруженное подавление мятежа. 15 июня 1918 г. население Медовского волисполкома, недовольное деятельностью уездной власти прибыло в уездный центр для обсуждения различных вопросов о деятельности военных волостных комиссариатов и продовольственного кризиса. Однако местная власть посчитала данный сход селян «Контрреволюционным» и объявила Холм и территорию уезда на военном положении и попыталась не допустить прибытия крестьян на сход. Однако со всех волостей прибыли представители крестьян и просили выступить члена Холмского уездного Совета Зеленкова и объяснить: какие меры предпринимаются по разрешению продовольственной проблемы и где в настоящее время находятся деньги, собранные с крестьян на покупку хлеба? Но Зеленков не принял прибывшую делегацию крестьян и отказался общаться с ними в виду большой занятости, что возмутило делегатов. В целях «успокоения» прибывших, как это отмечалось в материалах следствия, член военной коллегии Совета Семянников предложил им пройти на площадь, где располагался штаб части Красной армии, на которой уже 15 марта 1918 г. красноармейцы расстреляли 7 крестьян, многих ранили и 32 человека посадили в тюрьму, по обвинению в контрреволюции. И всеже, ни чего не подозревающие крестьяне отправились к штабу, выкрикивая критические слова в адрес члена уездного исполкома Зеленкова. После непродолжительного митинга недовольство крестьян еще больше усилилось, в результате чего Семянников подал фуражкой условный знак красноармейцам для стрельбы в верх. «Через некоторое время, – писал следователь, – послышался какой-то шум и топот и якобы выстрел со стороны крестьян, после шума и выстрела наступила паника, крестьяне стали разбегаться и ложиться, по убегающим… был открыт огонь со стороны красноармейцев… В результате этой стрельбы оказалось 2 крестьянина тяжелораненых, которве через 2 – 3 часа умерли и 4 человека получили легкие ранения»[21]. Проведенное сотрудниками Наркомата внутренних дел СКСО следствие установило, что за два дня до предполагаемого уездного крестьянского собрания, военный комиссар Рощин тщательно подготовил отряды красноармейцев «к отпору контрреволюционного выступления со стороны крестьян» и приказал солдатам по ним стрелять. Следственная комиссия арестовала военного комиссара Рощина и члена военной коллегии уездного исполкома Советов Семянникова, посчитав их главными виновниками[22].

Примерно в это же время произошло вооруженное выступление крестьян Жадрицкой волости Опочецкого уезда, на подавление которого уездный комиссариат запросил отряд фронтовиков с Себежского участка, силами которого достаточно оперативно мятежные деревни были окружены. На предложение сложить оружие и сдаться восемь деревень капитулировали, а двенадцать приняли бой, в результате которого были убиты два человека из числа повстанцев, один из которых оказался офицером. На сторону восставших в этом крестьянском мятеже перешел командир красного полка Гипельман, который вместе с тремя наиболее активными участниками выступления был направлен в Опочецкую чрезвычайную комиссию и расстреляны[23].

К лету 1918 г. на юге Псковской губернии организовались «зеленые» отряды под командованием братьев Жигаловых, Анущенко и Кулешова[24]. Действовали эти отряды на стыке Псковской, Смоленской и Витебской губерний и принадлежали к движению так называемого «зелено-эссеровского» толка. Толчком для которого стали события 1918 г., когда после подавления выступления в Москве эсеры решили перенести свою борьбу с большевиками в провинцию. По заданию ЦК ПСР в Витебской губернии началась подготовка мятежа пограничных частей Красной армии. Выступление провалилось, а его участники, в основном местные крестьяне, рассеялись по окрестным лесам, создавая «зеленые» отряды. Одновременно эсеры планировали крестьянское восстание в тыловых уездах Витебской, Смоленской и частично Псковской губерний. Центром восстания на Псковщине планировался Торопецкий уезд. Именно в этих целях разрозненные отряды «зеленых» возглавили бывшие офицеры, уроженцы здешних мест Михаил Анущенко, братья Жигаловы, Воронов-Богданов и Игнатий Кулешов. Их отряды значительно окрепли к осени 1918 г., когда была объявлена мобилизация бывших унтер-офицеров. В этот период в лагерь Жигаловых прибыли первые 20 дезертиров в унтерофицерских чинах, имевших богатый опыт военной службы. Братья раздавали им винтовки, разбивали на «пятерки» и поручали вербовать в отряды местных крестьян. По схожей схеме создавал свои отряды и М. Анущенко, в результате сего численность их отрядов составляла от 200 до 1000 чел.  А после взятия Поречья и Велижа к этим отрядам присоединились милицейский отряд с тремя пулеметами и еще несколько сотен крестьян[25]. Эти отряды обладали относительно четкой внутренней структурой, были распределены по ротам, взводам и отделениям. При этом организаторам удавалось сохранять подготовку к восстанию в тайне, а члены отрядов спокойно продолжали проживать в родных деревнях. Но после захвата Велижа, вышеуказанные отряды были рассеянны по лесам, но окончательно уничтожить их Советской власти не удалось. Жигаловы и Воронов ушли в Витебскую губернию, а Кулешов скрылся в Торопецком уезде, затем перебравшись в Новгородский уезд.

В осенние месяцы 1918 г. крестьянское повстанческое движение активизировалось в Островском уезде, что было связано с формированием отрядов Белой гвардии на захваченной германской армией территории. В результате целого ряда крестьянских восстаний Островский уезд в конце ноября повторно был объявлен на военном, а затем и на осадном положении[26]. В Заханской волости Великолукского уезда действовала «зеленая» банда в количестве 50 человек.  4 ноября эта банда напала на местный исполком и захватив в заложники советского работника Гусарова скрылась в направлении Посадниковской волости. Через несколько дней этот отряд уже был замечен в Островском и Опочецком уездах[27]. Примерно в это же время вооруженные волнения крестьян прошли в Виделибской, Славковской, Докатовской волостях Псковского уезда, а так же в ряде волостей Великолукского уезда. Все выступления были подавлены силами отрядов Красной армии и местной милиции, зачинщики и активные участники были расстреляны.

В ноябре 1918 г. в Холмском уезде вспыхнуло очередное восстание. Оно началось как простое дезертирское выступление, вылившееся в нападение на волостной комиссариат, но в дальнейшем к нему активно присоединились местные крестьяне Лучанской волости. Психология крестьянина проявлялась в том, что ему намного легче было примкнуть к уже организованному восстанию, нежели организовать его самого, тем самым снимая с себя образ преступника. В данном крестьянском мятеже требования крестьян были достаточно умерены и не политизированы: добровольность вступления в армию, свободная продажа дров и ловля рыбы. Но не смотря на это местные власти также подавили выступление  применением военной силы[28].

Иногда крестьянские мятежи подавлялись крайне жестокими методами. Так, в октябре 1918 г. в Опочецком уезде чрезвычайная комиссия поручила отряду красноармейцев окружить деревни Пурышово и Альхово и требовать выдачи зачинщиков восстания, в случае отказа зажечь деревни и расстрелять всех поголовно. К счастью для крестьян, командир отряда Березин не выполнил поставленного приказа, и жители деревень остались живы, хотя их хозяйства подверглись поголовному разграблению[29].

В зимние месяцы повстанческое движение в связи с наступившими холодами пошло на убыль. Но уже с весны 1919 г. «зеленые» отряды вновь активизировались. Причины, побуждающие крестьян браться за оружие, оставались теми же, но к ним прибавились массовые мобилизации крестьян в Красную армию и трудовые отряды. Любое недовольство крестьян сложившейся ситуацией расценивалось как контрреволюционное и наказывалось по всей строгости военного времени[30].

Одним из первых серьезных восстаний крестьян в 1919 г. стал мятеж Аксеновской и Новинской волостей Новоржевского уезда, который произошел на почве уменьшения хлебного пайка до 20 фунтов, согласно постановлению губернского съезда продовольственников. Подготовка к восстанию в Аксеновской волости была начата на женском собрании 20 февраля в рамках которого выступала участница съезда Северной области. Но крестьяне не стали слушать агитаторов и потребовали на трибуну председателя волостного продовольственного отдела, который сообщил, что из уезда приехала продовольственная комиссия, которая установит новую 20-ти фунтовую норму, а оставшийся излишек будет разделен между неимущими крестьянами. Это заявление вызвало возмущение крестьян, которые стащили председателя продовольствия с трибуны, а  находящийся там тов. Крылов председатель реквизиционной комиссии был обезоружен. Местный исполком прекратил свою деятельность. К восставшим крестьянам примкнула и соседняя Новинская волость. Узнав о происходящих событиях, Новоржевский исполком 22 февраля Аксеновскую и Новинскую волости объявил на осадном положении, а в Новоржеве была организована Военно-революционная чрезвычайная комиссия, председателем которой был тов. Григорьев. 22 февраля уездный исполнительный комитет выслал отделение военно-революционной комиссии для расследования происшедшего а местах. Прибывшая в Аксеновскую волость комиссия ЧК с вооруженным отрядом собрала всех местных коммунистов. В это время мятежное крестьянство и дезертиры стали скапливаться в селе Аксеново. К ним подошли небольшие отряды из с других волостей и устроили засаду за оградой Аксеновской церкви. Председателем комиссии было сделано распоряжение пойти одному члену и поговорить с пришедшими, стремясь уладить конфликт без всяких жертв, но все разговоры с повстанцами ни к чему не привели. В результате неудачных переговоров  крестьяне открыли огонь по отряду чекистов, в результате которого были ранены член исполкома Вербицкий и член профессионального союза тов. Ламберг и один милиционер, а также убит коммунист Кудеверской волости. Советский отряд ответил на обстрел пулеметным огнем, в результате которого основная масс крестьян была рассеяна. Остались сопротивляться против советского отряда малые силы, из коих комиссия арестовала несколько человек и сразуже расстреляла в местечке «Удеверь». Собрав местные силы, советская комиссия вновь вступила в Аксеновскую волость, где произвела некоторые аресты и установила власть. Более длительные бои происходили в Новинской волости, где на протяжении нескольких дней с переменным успехом шли бои у деревни Марыни. Численность повстанцев, действовавших под командованием офицеров исчислялась до 3000 человек. По некоторым данным восставшие планировали захват Новоржева и его оружейных складов. Позднее заместитель председателя уездного комитета Савельев вспоминал: «…наше положение постепенно ухудшалось, наши отряды терпели одно за другим поражение. Производимые разведки приносили вести, что банды ведут местами позиционные наступления и охватили все волости»[31]. Ситуацию усугубил тот факт, что в результате дезинформации военный комиссар Бузанов направил из Новоржева 34 подводы с оружием прямо в стан повстанцев, но практически на глазах повстанцев под обстрелом их удалось повернуть. Повстанческие отряды крестьян смогли подойти на расстояние до двух верст к уездному центру и обстрелять его, но на штурм города так и не решились. С подходом в Новоржевский уезд достаточно крупных сил Московского и Дновского отрядов Красной армии повстанческое движение удалось рассеять и ликвидировать. Два офицера, осуществлявших общее руководство повстанческими отрядами, поручик Исаев и поручик Цветков попали в плен и были расстреляны Дновской ЧК. Всего были арестовано 151 участник выступления, 18 из которых расстреляны[32].

Во второй половине апреля 1919 г. в очередной раз вспыхнул крестьянский мятеж в Холмском уезде, Руководил мятежом бывший унтер-офицер Белорусов, который с группой повстанцев произвел налеты на близлежащие деревни, организовав мобилизацию местного населения. Также, отряд Белорусова пополнился за счет группы дезертиров и красного командира Медена. Холмский мятеж был подавлен вооруженной командой красноармейцев в течении нескольких дней, 19 наиболее активных участников были расстреляны[33]. В это же время, 25 апреля произошли вооруженные мятежи крестьян вызванные деятельность продотрядов в Ширяевском округе и Лисинской волости Островского уезда, подавленные в течение 5 дней[34].

Отличительной чертой крестьянского повстанчества 1919 г. по сравнению с 1918 г., является большая численность и организованность отрядов. Так, многие отряды имели четкую систему управления и отдельные подразделения, руководимые зачастую опытными офицерами и унтер-офицерами царской армии. В этих отрядах имелись кавалерийские и пехотные группы, организовывалась мобилизация местного населения и  доставка продовольствия повстанцам. Все это позволяло «зеленому» движению стать серьезной военной силой, ставящей под угрозу само существование Советской власти на местах. В своей речи о крестьянских восстаниях в губернии на заседании Псковского губисполкома 20 июня 1919 г. Ю. Гей отмечал: «Восстания происходят в Псковском, Порховском и Островском уездах и носят грозный характер. Против них действует 4-ре отряда Новоржевский, Псковский, Островский и Витебский. Некоторые из них разбиты и потеряли 2 пулемета. Витебский отряд, действующий против дезертиров, сам распался. Повстанцы угрожают штабу 7-й дивизии»[35].

Наибольший размах в губернии крестьянское повстанческое движение получило в Порховском уезде, где первые вооруженные выступления крестьян произошли в феврале 1919 г. Так, в деревне Люблено Дегожской волости крестьяне угрожали расправой всем членам исполкома, отобрали от местного отдела милиции охотничьи ружья, взятые у них ранее. Милиция противодействовать не могла, так как на сторону восставших перешли беглые дезертиры с винтовками. На подавление этого восстания было послано 50 человек с пулеметами[36]. Другое крупное восстание крестьян произошло 3 мая в Городовицкой волости, где вооруженная толпа крестьян разогнала волостной Совет. Причиной крестьянского мятежа следственная комиссия отмечала «крайне тяжелое продовольственное положение» крестьян[37]. 25 мая 1919 г. Белая Северо-Западная армия генерала Н.Н. Юденича заняла Псков и продолжила наступление в направлении Порхова и Острова. Первые победы Белой армии активизировали крестьянское повстанческое движение. Так, уже через четыре дня после занятия белыми Пскова, в Дегожской волости вспыхнуло одно из наиболее крупных крестьянских восстаний в уезде. В телеграмме председателя Дегожского волисполкома Алавеса следующим образом раскрывается канва происходящих событий. 29 мая 1919 г.Отряд красноармейцев. Порховский уезд. Деревня Острицы. 1919 г. Дегожским исполкомом были собраны представители голодающих от каждого сельского общества для обсуждения критического продовольственного положения. Вместе с голодающими на собрание явились многие другие крестьяне, которые заявили председателю о том, что хлеба не отдадут, а голодающим готовы помогать самостоятельно: «каждое общество будет кормить своих»[38]. Комиссар Николаев был избит местными крестьянами. От советских работников волости крестьяне требовали добровольного ухода с занимаемых постов. Крестьянское требование гласило: «Вы нам не нужны, записались в коммунисты, так и идите к ним, а вам мы служить все равно не станем». В конце собрания крестьяне забрали свои ружья из исполкома, вернув квитанции о приемке оружия. Председатель Алавес телеграфировал в Порхов: «продовольственная комиссия разогнана, с голодом бороться не кому, просим принять энергичные меры к тому, чтобы у нас было пресечено контрреволюционное брожение. А то начнутся бунты, с которыми мы уже не в силах будем бороться» [39]. Но Порховские органы власти не успели оперативно среагировать на динамично меняющуюся ситуацию. Уже 30 мая 1919 г. волнение крестьян Дегожской волости стало усиливаться. На объявленном сходе группа повстанцев сообщила об уничтожении исполкома и начале поголовной мобилизации граждан в возрасте от 16 до 45 лет во «временную армию против Советской власти». Так начала формироваться «Зеленая армия» Порховского уезда. Ряд крестьян вступали в повстанческие отряды добровольно, другие были мобилизованы насильно под угрозой физической расправы.[40] На сторону восставших перешли военный руководитель Дегожской волости Быков и военный комиссар Хабаров[41]. Они отвечали за организацию мобилизационных работ и формирование боевых повстанческих отрядов[42]. Сельским обществам было поручено следить за передвижением отрядов Красной армии. В сложившихся условиях председатель волисполкома сообщал в Порхов: «Граждане ежедневно собираются на собрания, выносят постановления об отказе выполнять любые распоряжения с верху, а посему все члены исполкома слагают с себя полномочия так как дальнейшее пребывание в должности влечет за собой дурные последствия вплоть до убийства» [43].

В первых числах июня в Дегожскую волость вошли отряды РККА, которые смогли установить Советскую власть. Ряд крестьян, наиболее активно выступавших против власти Советов, были расстреляны[44]. Но окончательно уничтожить повстанцев не удалось. Отряды зеленых с боями отступили в соседние волости. Уже 2 июня 1919 г. зеленые напали на Сорокинский исполком, разгромили помещение, уничтожили документацию и разогнали советских работников. В телеграмме губернского ЧК сообщалось, что численность зеленого отряда достигала порядка 100 человек[45]. В Сорокинской волости были арестованы председатель исполкома Василий Семенов и его жена. Они были посажены под арест в помещении пожарного депо и приговорены к голодной смерти. В домах местных коммунистов и советских работников производились обыски и изъятие имущества[46].

Через несколько дней, 4 июня 1919 г. произошло восстание крестьян в Вышегородской волости, в результате был разграблен местный исполком, уничтожена документация, похищено оружие. Советская власть в Вышегородской волости была восстановлена только в середине июня 1919 г. с прибытием крупного  отряда красноармейцев[47].

Одновременно с восстанием в Дегожской волости, подняли мятеж против Советской власти и крестьяне Верхнее-Шелонской волости. Так, 30 мая был разгромлен военный комиссариат, посланный для подавления мятежа отряд эстонцев и коммунистов был разбит и отступил, потеряв пулемет и 10000 патронов. После первой победы отряды зеленых заняли железнодорожную станцию Дедовичи и также попытались организовать мобилизацию местного населения[48]. К этому времени в Александровской волости Порховского уезда численность зеленых достигла порядка 800 чел., хотя вооружено из них было не более 60 человек[49].

В течение лета 1919 г. крестьянскими восстаниями были охвачены 14 волостей Порховского уезда, а общая численность повстанцев составляла несколько тысяч человек. В столь тяжелых для Советской власти условиях 10 июля Порховский уезд был объявлен на осадном положении[50], канцелярия уисполкома и многие ее партийные работники были эвакуированы в Старую Руссу[51]. Порховский исполком периодически просил прислать вооруженные команды для борьбы с зелеными.[52] Вооруженные дезертиры являлись основным ударным и организующим костяком зеленого повстанческого движения. Достаточно часто отряды дезертиров представляли собой своеобразные отряды самообороны в деревнях и не редко имели свою достаточно строгую организацию и центры. Зеленая армия имела отдельные подразделения пехоты, кавалерии, на высоком уровне была поставлена разведка. Вчерашние фронтовики, хорошо знакомые с военным делом, руководимые опытными унтер-офицерами, а иногда и офицерами бывшей царской армии, они чаще всего прибегали к партизанским формам борьбы и достигали значительных результатов. В докладе о состоянии Псковской губернии за период с 15 мая по 15 июня 1919 г. о движении зеленых говорилось: «В последних числах мая дезертиры начали активно напоминать о себе. Зеленые, скрывающиеся до тех пор в лесах, начали появляться на больших дорогах, устраивать набеги на волостные исполкомы и военкомы, производить разгромы последних, портить железную дорогу и т.п.». Относительно действий этих зеленых банд в июне в районах с антисоветски настроенным крестьянством в докладе говорилось следующее: «За последнее время чувствуется организованность их выступлений, это заставляет полагать, что их действиями руководит какая-то группа. В то время как действия дезертиров прежде выражались в разгромах местных волостных учреждений и имели своею целью нанести местный ущерб, теперь вся их работа ведется в направлении нанести ущерб пунктам особой государственной важности, как-то железным дорогам, складам и прочее»[53].

Будучи по происхождению из крестьян, дезертиры не являлись чужеродным элементом на селе и выступая в интересах крестьянства, получали от него мощную опору и поддержку. Симпатизировало крестьянство и лозунгам зеленых: «Долой вону, Да здравствует свобода дезертиров и частная собственность, долой жидов и кровопийц-коммунистов!»[54]. Но в тоже время, прибегая к массовым мобилизациям населения, зеленые одновременно вызывали протест у ряда крестьян. Так, в Верхнее-Шелонской волости был созван сельский сход, на котором выступали агитаторы из различных деревень. Во время схода звучали призывы вступать в «зеленую армию» и идти на исполком. Молодые крестьяне были готовы поддержать повстанцев, а более старшие с опаской относились к подобным предложениям. В процессе разногласий в среде крестьян возникла потасовка, дезертир Федор Дмитриев стрелял из ружья. В результате, под угрозой оружия, крестьяне были мобилизованы зелеными и направлены в Ясский лес, проходя через который многие разбежались[55]. Так же, повстанцы вводили продовольственные налоги на содержание «Зеленой армии» от которых крестьяне всячески стремились уклониться, сдавая зеленым норму хлеба низкого качества или «мякину» [56].

Зеленому повстанческому движению были характерны элементы своеобразной имитации, так называемой «карнавальной культуры»: создание подразделений, штабов, проведение сходов и собраний, знамена и так далее. Зачастую эти внешние формы подражания действующей армии не наполнялись соответствующим внутренним содержанием, в некой мере это был феномен перевоплощения в противостоящий объект, чем снималось психологическое напряжение от противостояния[57]. Так, например, в д. Яссках – столице «Зеленой армии» было избрано свое правительство, волостной председатель и писарь. В избу бывшего волисполкома были внесены иконы и портрет царя Николая II[58]. В Нижне-Шелонской волости повстанцы, разгромив исполком и захватив казну, выдали расписку об изъятии денежной суммы тем самым, изображая легитимность своей власти[59].

Не имея возможности силой подавить крестьянское движение, Советская власть активно прибегала к агитации и пропаганде, стремясь очернить зеленых и развести их с основной массой крестьянства. На страницах газет и листовок дезертиры приобретали образ беспробудных пьяниц и деградирующих личностей. «В местах скопления дезертиров, несмотря ни на какие запреты, царит беспробудное пьянство; всем, кто пытается водворить порядок, грозят вооруженной расправой; никакие распоряжения Советской власти не выполняются. Среди пьяной массы шныряют контрреволюционеры», отмечалось в газетных заметках того времени[60]. С другой стороны Советская власть шла на сознательное отождествление дезертиров с уголовщиной, полагая, что такое сопоставление отвечает характеристике зеленых в целом. Но, зачастую, подобные официальные характеристики мало влияли на позицию и отношение крестьянства, более того, сами зеленые резко отрицали уголовщину: «”уркаганы” сами по себе, а мы сами по себе»[61]. Крестьян больше волновала затянувшаяся война и проводимая мобилизация. Все чаще мобилизованные в «Зеленую армию» крестьяне стремились сбежать к себе домой и заняться хозяйственными делами.

С осени 1919 г. развернулась вторая волна крестьянских волнений. Так, во второй половине сентября произошло восстание крестьян в Шевницкой волости Порховского уезда[62]. Но сила повстанческого движения была заметно слабее по сравнению с летними месяцами. С одной стороны, это было связано с активными сельскохозяйственными работами на селе, а с другой, завершением боевых действий на территории Порховского уезда. В конце августа 1919 г. последние части атамана С.Н. Булак-Балаховича отступили в направлении Пскова, и Советская власть могла более оперативно использовать отряды Красной армии для подавления крестьянских мятежей. Ряд повстанческих отрядов был разгромлен, наиболее активные его участники расстреляны. Большинство крестьян, состоявших в зеленых отрядах, разошлись по своим деревням или продолжили скрываться в лесах. К концу 1919 г. Порховская «Зеленая армия» прекратила свое существование.  Небольшие группы зеленых слились с Белой армией. Так, например, отряд зеленых, сформировавшийся в июне 1919 г. в Горской волости, вступил в состав белогвардейской группы полковника Кувалдина, а пленные коммунисты были переданы поручику Сидорову. В дальнейшем члены этого, в прошлом зеленого отряда, воевали под Гдовом, а затем также разошлись по домам[63].

Другими центрами крестьянского повстанчества в Псковской губернии стали Новоржевский, Великолукский Холмский и Опочецкий уезды,[64] где численность «зеленых» отрядов составляла более тысячи человек в каждом. На подавление этих мятежей были переброшены отряды латышских стрелков. О значении крестьянского повстанческого движения красноречиво говорят выводы руководителя операции по ликвидации восстания К. Отса: «Это новое явление может иметь громадные последствия. Внутренний фронт стал опаснее внешнего» [65].

Широкому размаху повстанческого движения способствовали многие причины: политическая нестабильность, продразверстка, близость фронтов, и как следствие большой наплыв вооруженных дезертиров. Осенью1919 г. после отступления Белой Северо-Западной армии генерала Н.Н. Юденича крестьянское повстанческое движение пошло на убыль.  Все разобщенные отряды «зеленых» были разгромлены или рассеяны по лесам. Зачинщики выступлений и многие командиры повстанческих отрядов были арестованы и по приговору ревтрибунала расстреляны, но «зеленые» крестьянские отряды в Псковской губернии продолжали действовать вплоть до середины 1920-х гг., активно соединяясь с различного рода бандитскими и диверсионно-террористическими отрядами, но для самого существования Советской власти они уже не представляли опасности.


[1] Центральный государственный архив Санкт Петербурга (ЦГА СПб). Ф. 142. Оп. 8. Д. 81. Л. 28 – 29; Государственный архив Псковской области (ГАПО). Ф. Р-590. Оп. 1. Д.79. Л. 19; Псковский вестник. 1918. 7 июля; ГАПО. Ф. Р-590. Оп. 1. Д.79. Л. 19.

[2] Цитата по: Калкин О.А. На мятежных рубежах России. Очерки о псковичах-участниках Белого движения на Северо-Западе в 1918 – 1922 гг. Псков, 2003. С. 62.

[3] ЦГА СПб. Ф. 142. Оп. 2. Д. 63. Л 45.

[4] ГАПО. Ф. Р-609. Оп. 1. Д.2. Л. 467.

[5] ЦГА СПб. Ф. 142. Оп. 6. Д. 237. Л. 45.

[6] Цитата по: Яров С.В. Крестьянин как политик. Крестьянство Северо-Запада России в 1918 – 1919 гг.: политическое мышление и массовый протест. С. 32.

[7] Псковский вестник. 1918. 11 июля.

[8] Псковский вестник. 1918. 16 мая.

[9] Псковский набат. 1919. 19 января.

[10] Новая Россия освобождаемая. 1919.  31 мая.

[11] Там же, Д.3. Л. 123.

[12]  ЦГА СПб. Ф. 142. Оп. 8. Д.63. л. 1; Д. 39. Л. 22.

[13] ГАПО. Ф. Р-590. Оп. 1. Д.35. Л. 112.

[14] ЦГА СПб. Ф. 142. Оп. 2. Д. 107. Л. 5 – 6.

[15] Там же. Д. 107. Л. 48.

[16] ГАПО. Ф. Р-590. Оп. 1. Д.35. Л. 112; ЦГА СПб. Ф. 142. Оп. 8. Д. 35. Л. 34 об.

[17] Моя газета. 1918. 7, 14 августа.

[18] ГАПО. Ф. Р-827. Оп. 1. Д. 17. Л. 18 – 18 об.

[19] Гусев А. Пламенные годы // Коммунистический труд. 1963. 13 ноября. С. 2.

[20] ЦГА СПб. Ф. 142. Оп. 2. Д.129. Л. 45; ГАПО. Ф.Р-590. Оп. 1. Д.82. Л. 85; Ф.Р-590. Оп. 1. Д.77. Л. 1; Ф.Р-590. Оп. 1. Д.78. Л. 41; Ф. Р-609. Оп. 1. Д.57. Л. 5.; Ф. Р-609. Оп. 1. Д.58. Л. 74, 83, 89.

[21] ЦГА СПб. Ф. 142. Оп. 2. Д. 55. Л. 10 – 11.

[22] ЦГА СПб. Ф. 142. Оп. 8. Д. 190. Л. 5; Климин И.И. Российское крестьянство в годы Гражданской войны. С. 183 – 184.

[23] ГАПО. Ф. Р-590. Оп. 1. Д. 38. Л. 71 – 76.

[24] Егоров А.М., Сидоров В.П. Незаконные вооруженные формирования на юге Псковщины к началу 1920-х гг. // Правоохранительная деятельность Псковской области: история и современность. Псков, 1999. С. 44.

[25] Везовитов С.М., Петренко А.С. Действия бандформирований на территории Себежского уезда в 1920-х гг. // Сбалансированное развитие Северо-Запада России: современные проблемы и перспективы. Материалы общественно-научной конференции. Псков, 2009. С. 54 – 57; Егоров А.М. Общественный порядок на юге Псковской губернии в период Советско-Польской войны 1920 г. // Псков в военной истории ХХ века: Вып. 1. Материалы научно-практической конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Героя Советского Союза, генерала армии В.Ф. Маргелова (г. Псков, 18 декабря 2008 г.). С. 86 – 87.

[26] ГАПО. Ф.Р-590. Оп. 1. Д.78. Л. 89.

[27] ГАПО. Ф. Р-51. Оп. 1. Д. 93. Л. 145, 147.

[28] Яров С.В. Крестьянин как политик. Крестьянство Северо-Запада России в 1918 – 1919 гг.: политическое мышление и массовый протест. С. 58 – 59.

[29] ГАПО. Ф.Р-590. Оп. 1. Д.45. Л 826, 826 об.

[30] ГАПО. Ф.Р-590. Оп. 1. Д.21. Л. 42, 42 об.; Ф. Р-51. Оп. 1. Д. 93. Л. 130.

[31] Савельев Из воспоминаний гражданской войны в Новоржевском уезде // Юбиляр. Журнал посвященный 5-летнему юбилею Новоржевской уездно-городской организации РКП(б) 1918 – 1923 гг. 10 июня. 1923. С. 6.

[32] Государственный архив новейшей истории Псковской области (ГАНИПО). Ф. 100. Оп. 1. Д. 799. Л. 22, 22 об., 23; ГАПО. Ф. Р- 286. Оп. 1. Д. 107. Л. 1 – 2. Д. 110. Л. 12.

[33] Псковский набат. 1919. 8 мая.

[34] Псковский набат. 1919. 14 мая.

[35] ГАПО. Ф. Р-286. Оп. 1. Д. 18. Л. 132.

[36] ГАПО. Ф. Р-608. Оп. 1.  Д.31. Л. 20 об.

[37] ГАПО. Ф. Р-626. Оп. 3. Д.223. Л. 74.

[38] ГАПО. Ф. Р-626. Оп. 3. Д.1682. Л. 1, 2 об.

[39] Там же. Д.1682. Л. 2 об.

[40] ГАПО. Ф. Р-628. Оп. 1. Д.818. Л. 5; ГАНИПО. Ф. 128. Оп. 1. Д.11. Л. 17.

[41] Инициалы советских работников в архивных документах не указываются.

[42] ГАПО. Ф. Р-628. Оп. 1. Д.818. Л. 10; Д.585. Л. 6 об.

[43] ГАПО. Ф. Р-626. Оп. 3. Д.1682. Л. 3.

[44] ГАПО. Ф. Р-626. Оп. 3. Д.223. Л. 74.

[45] ГАПО. Ф. Р-626. Оп. 3. Д.1172. Л. 82.

[46] Там же. Д.1172. Л. 4.

[47] ГАПО. Ф. Р-626. Оп. 3. Д.788. Л. 3; Д.1187. Л. 4.

[48] Корнатовский Н.А. Борьба за Красный Петроград. М., 2004. С. 172.

[49] Там же. С. 173.

[50] В это время на западе уезда в направлении Порхова с боями наступали части дивизии С.Н. Булак-Балаховича.

[51] ГАНИПО. Ф. 1. Оп. 1. Д.15. Л. 657.

[52] ГАПО. Ф. Р-695. Оп. 1. Д.117. Л. 111.

[53] Цитата по: Корнатовский Н.А. Борьба за Красный Петроград. С. 173.

[54] Там же. С. 174.

[55] ГАПО. Ф. Р-626. Оп. 3. Д.374. Л. 1 – 9, 9 об.

[56] ГАПО. Ф. Р-626. Оп. 3. Д.956. Л. 12.

[57] Теплицын В.Л. «Бессмысленный и беспощадный»? Феномен крестьянского бунтарства 1917 – 1921 гг. М., 2003. С. 213.

[58] ГАПО. Ф. Р-626. Оп. 3.  Д.223. Л. 74.

[59] Красный набат. 1919. 16 августа.

[60] Теплицын В.Л. «Бессмысленный и беспощадный»? Феномен крестьянского бунтарства 1917 – 1921 гг. С 201.

[61] Там же.  С. 203.

[62] ГАПО. Ф. Р-626. Оп. 3. Д.1699. Л. 8 – 11.

[63] ГАПО. Ф. Р-626. Оп. 3. Д.651. Л. 33, 34, 82.

[64] ГАПО. Ф. Р-626. Оп. 3. Д. Л. 125.

[65] ГАНИПО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 52. Л. 170 – 174.



Все статьи автора «Васильев Максим Викторович»


© Если вы обнаружили нарушение авторских или смежных прав, пожалуйста, незамедлительно сообщите нам об этом по электронной почте или через форму обратной связи.

Связь с автором (комментарии/рецензии к статье)

Оставить комментарий

Вы должны авторизоваться, чтобы оставить комментарий.

Если Вы еще не зарегистрированы на сайте, то Вам необходимо зарегистрироваться: